Спасти своего врага - Анна Жнец

То, что он лежит на моей кровати, голый ниже пояса и беззащитный перед взглядами и прикосновениями? А может, он до сих пор не понимает, что с ним случилось?

Я представила, как скольжу ладонью по изгибам его роскошного торса, и сразу отругала себя за такие мысли. Этот мужчина вытер о тебя ноги, а ты слюни пускаешь на его пресс? Фу! Где твоя гордость, Хель?

Я поджала губы и одним резким движением, не церемонясь, натянула на Альва штаны, случайно задев его мужское достоинство.

Эльф зашипел от боли и вонзил в меня взгляд, в котором я без особого труда прочитала: «А можно поаккуратнее?»

Пальцы, которыми я мимолетно коснулась его сокровенной плоти, горели. В том месте Альв был горячим, нежным, мягким.

А если ласково помять это мягкое, оно окрепнет.

Я почувствовала, как твердеют соски под платьем из шелка и нижней хлопковой сорочкой.

Ох, только этого мне не хватало — вожделеть всяких остроухих подлецов.

— Не волнуйся, скоро чары развеются. И больше не трогай мои вещи. В моих шкафах полно опасных артефактов, по сравнению с которыми этот, — я кивнула на магический источник его бед, — покажется тебе детской игрушкой. И, кстати, даже не надейся использовать мои артефакты против меня. Не выйдет.

Альв молча жег меня взглядом.

На софе обложкой вверх лежала открытая книга, которую я дала своему пленнику, чтобы он не скучал, сидя круглыми сутками взаперти. Я подняла ее и открыла на первой попавшейся странице. В лицо тут же бросилась кровь.

Сначала я не поняла, как этот ужас оказался на полке моего шкафа, а потом вспомнила, что около месяца назад его принесла и втюхала мне сестра со словами: «Ты должна это прочитать! Там такие чувства! Такие эмоции!»

Да уж, после нескольких прочитанных глав мне захотелось спрятать книгу подальше и пойти вымыть руки с мылом.

Книга представляла собой на редкость вульгарный любовный роман, пестревший очень откровенными постельными сценами. И надо же мне было вручить Альву именно ее! Не какой-нибудь трактат о лекарственных растениях или сборник детских сказок, а эту жуткую пошлятину, где все со всеми и в разных позах!

Уголок одной из страниц был загнут. Судя по этой закладке, Альв прочитал больше половины сего прекрасного произведения. Впрочем, от нечего делать в себя запихнешь и не такое.

— Это не мое, — розовая от смущения, я повернулась к мужчине на кровати. — Это Кияна у меня забыла.

Альв закатил глаза, что следовало понимать, как: «Ну да, конечно». Если бы он мог сейчас говорить, не удержался бы от шпильки, я уверена.

Что ж, пока его острый язычок посажен на цепь, моя очередь язвить.

— Но тебе, смотрю, понравилось. Мог попросить другую, а читал эту. Любишь всякие фривольные истории?

Я думала, что мои слова его заденут, что ушастый гордец смутится и покраснеет, представляла, как его глаза гневно сверкнут, а ноздри раздуются от возмущения, но из этой словесной дуэли Альв вышел победителем, потому что не спорил и ничего не отрицал. Он ухмыльнулся, и этой своей насмешливой ухмылкой уложил меня на обе лопатки. Неловко стало не ему, а мне.

А ведь книга и правда была крайне непристойной. Пока я занималась тем, что заряжала артефакты и создавала новые формулы волшебных зелий, Альв сидел в метре от меня и читал… такое. И все эти красочные скабрезные описания оживали в его голове и яркими полотнами разворачивались перед мысленным взором. Интересно, они его возбуждали?

Теперь я вспомнила, что мой пленник довольно часто отлучался в уборную, прикрывая книгой стратегические места.

От этой мысли меня бросило в жар.

— Это была твоя сестра, — неожиданно прохрипел эльф, еще не до конца владея своим голосом. Пошевелиться он по-прежнему не мог, но к нему хотя бы вернулась речь.

— Кияна?

При звуке ее имени Альв оскалил зубы, словно дикий зверь.

— Да, она. Это она сняла с меня… — он с шумом выпустил из ноздрей воздух. — Штаны. Она искала тебя. Заглянула в спальню и увидела, что я валяюсь тут бревном. И не упустила шанса поиздеваться.

Его синие глаза под сведенными бровями горели бешенством.

Я хмыкнула. Детская выходка, но вполне в духе Кияны. Уверена, перед тем как уйти, она пару раз шлепнула беззащитного эльфа по голой попе. Как же он, наверное, был зол!

Я прикрыла рот ладонью, замаскировав смешок под кашель.

Глава 20

— Как долго действуют чары? — донесся с постели хриплый голос.

Я оторвала взгляд от раскрытой книги, что повествовала о древних временах и первобытных народах, и взглянула на обездвиженного пленника. Еще час назад Альв, привыкший к своему плачевному положению, выглядел расслабленным и спокойным, а сейчас в его тоне и чертах лица сквозило напряжение.

— Не знаю.

Так или иначе действие артефакта постепенно ослабевало. Альв уже мог шевелить пальцами и кистями рук, и даже выкручивал шею, пытаясь держать меня в поле зрения.

— Через час? Через два? — допрашивал эльф, нервно ерзая на постели.

— Через час. Через два, — ответила я.

— А можно поточнее? — В его голосе проскользнули панические нотки.

Я вскинула брови, не понимая, почему Альв резко стал таким дерганным. Может, устал лежать на одном месте и пялиться в потолок? Или у него руки-ноги затекли?

— Если скучно, могу почитать тебе книгу.

На ум почему-то пришла та, конкретная, герои которой не вылезали из постели.

— Другую книгу, — уточнила я, покраснев. — Приличную. Например, какой-нибудь философский трактат.

— Чтобы меня усыпить? — буркнул Альв, двигая всем, чем уже мог двигать.

— А что в этом плохого? Проснешься, а чары уже развеялись.

Мой собеседник сжал зубы до того крепко, что на лбу вздулись вены, а на челюсти — желваки, и на какое-то время притих. Очень ненадолго.

Вскоре возня на кровати возобновилась. Краем уха я слышала шорох ткани и глухое ворчание.

Наконец Альв вздохнул как-то обреченно и сказал:

— Мне надо в уборную.

М-м-м… Проблема.

Я отложила в сторону исторические труды магистра Ламиса Норга и взглянула сначала на эльфа, затем на дверь, ведущую в нужник.

Нет, до уборной я этого остроухого гиганта не дотащу. Насколько он тяжеленный, я успела понять, когда пыталась перевернуть его с живота на спину. Намучалась — жуть. Вся вспотела.

— А ты… э-э-э… не потерпишь?

Альв сверкнул глазами и густо покраснел — то ли