Обратный билет не нужен - Энди Кроквилл

нестареющей, румяной и в добром здравии. Летиция привезла Августе – старенькой тётушке Филиппа – что-то с огорода, выращенное руками Филиппа, носки, связанные своими руками из овечьей шерсти, и свою с Филиппом семейную фотографию. Тёте хотелось немного другого – послушать деревенские новости, выпить сладкого винца для подъёма настроения и принять таблетку снотворного. В душе старушка была рада приезду Летти. Всё-таки, какое-никакое, а развлечение. Юркая старушонка стала заметно ниже ростом, лицо и руки её сморщились, но характер почти не изменился:

– Я-то думала, что он тебя давно уже бросил…

– Это почему же? – подняла брови от удивления гостья.

Летти среди учеников получила прозвище Пенни-Вистл за свою незатейливость и любовь к исполнению народных песен на школьных праздниках. Летти-простушке повезло с мужем, ей даже завидовали. А тут от родной тётушки Филиппа ей приходилось выслушивать неприятные вещи о нём. Что Филипп с юности был бабником и прожигателем жизни и семья отправила его учительствовать на остров Мэн в школу со старыми порядками, где всё ещё применялась порка розгами в качестве воспитательной меры и где Филипп и познакомился с Летицией. Прошлое Филиппа её не интересовало, а в настоящем он вёл себя так, как ведут себя верные и любящие мужья.

– Так у него были и получше тебя, – продолжила иронизировать тётушка.

– Тётя, прошу вас, не говорите так. Мы любим друг друга, и я уверена, что у Филиппа нет никого, кроме меня. Как и у меня нет никого, кроме него.

Тётя была явно разочарована. Она рассчитывала послушать что-нибудь о семейных скандалах, супружеской неверности и влезть со своими советами. Сама-то она никогда не выходила замуж, но считала себя знатоком этой сферы жизни.

– Ой, ну нашла чем хвалиться! Тогда почему ты поехала в такую даль одна? И где ваши детишки? Я хочу потрепать их за розовые макушки…

– Филипп очень занят. Он много работает. Правда, вот совсем не следит за своим здоровьем.

Слова тётки ранили Летти в самое сердце. Здоровье Филиппа было в полном порядке. А про детей Летти стеснялась говорить даже со своим мужем. Он и так пропадает на работе, когда ему отдыхать-то? А детям нужно уделять время и внимание. Летти совсем не радовала перспектива превратиться в мать-одиночку. Разумеется, тёте об этом знать не следовало.

– Возьми конфетку, милая, – предложила старушка в знак примирения. – Ты хорошая девочка. Но с Филиппом ты ведёшь себя неправильно, уж поверь моему опыту.

Пришлось поверить. Весь вечер Летиция обсуждала с тётушкой свои дела, бездетную жизнь и мужа-трудоголика. Чтобы наконец покончить с этой болезненной темой, Летти пришлось сослаться на головную боль. Войдя в отведённую ей спальню, обессиленная она легла на кровать. По её щекам текли слёзы. За что это всё ей? Чем она провинилась? Разве она не была для Филиппа самой верной и заботливой женой? Сколько ей ещё выслушивать упрёки и унижения? Летти хотела тут же собраться и уехать. Не увидеться со стариком Олдриджем? Пусть. Зачем она ему, такая никчёмная? Она открыла чемодан и побросала в него свои старомодные платья. В руках у неё оказался чулок, и тут Летти вспомнила, что обещала утром навестить Алекса, адвоката Олдриджа. Она не застала его сегодня, и в его отсутствие клерк предложил ей зайти на следующий день, если мадам сочтёт это удобным. Мадам «сочла» и согласилась. Значит, она не может уехать, не переговорив с Алексом. В конце концов, это просто невежливо. И она не будет вести себя так, чтобы кто-то мог обвинить её ещё в одном грехе. И если не ложь, то уныние – это смертный грех. Да и ложь ничем не лучше. После встречи с Алексом она сразу вернётся домой в Ретфорд, к мужу, соседкам, ученикам. Летти задвинула чемодан под кровать и погасила свет.

***

Тем временем Патти за ужином с Ником откровенно клевала носом. Всё было атмосферно, изысканно, можно сказать, с иголочки, но слишком чинно, на её взгляд. Не для неё эта жизнь, с ресторанами, с дорогими магазинами, ей бы хотелось чего-то попроще. Ник заметил, что у его подруги ни с того ни с сего пропало настроение:

– Что с тобой? Ты что-то выпила, дорогая? Опять какую-то дрянь? Если я найду у тебя запрятанную бутылку с дешёвым пойлом, учти, я отправлю тебя обратно домой, к мамочке…

– Как ни странно, моя мать как раз собиралась подсадить меня на подавляющие волю микстуры, если бы я осталась с ней. Ты тоже считаешь, что я больная?

– Не понимаю твою иронию. Патти, нам повезло, что у нас есть матери, о которых мы можем думать в трудные времена. Я не врач, чтобы ставить диагноз… Но присматривать за тобой считаю своим долгом.

– Угу, знакомая тема. С каких это пор ты распоряжаешься мной, как своей вещью? Кто ты мне? Отец родной?

– А что плохого в том, что тобой распоряжаются? Ну подумай! Сегодня я тобой, а завтра ты мной!

– Вот это и есть зависимость. Друг от друга. Скажи, Ник, ты не боишься перемен?

– Как можно бояться поменять то, чего у тебя никогда не было, на то, что у тебя только может появиться и чего ты очень ждёшь?

– Ты сказал что-то очень сложное для меня…

– Я тебе по дороге всё объясню.

Ник рассчитался, и они вышли на улицу, но не успели сделать и двух шагов, как Патти толкнула Ника в бок:

– Гляди, машина, а в ней ключи!

Выглядевший озадаченным Ник будто встрепенулся:

– Ну что ж, прокатимся?

– О, круто! Ты хочешь угнать машину? Это совсем не похоже на тебя…

– Никакого угона. Просто дама хочет посмотреть мир, а я должен выполнить её пожелание. Пристегнись…

Ник включил зажигание. Машина проехала по большому кругу, проскочила на загоревшийся красным светофор, полавировала между рядами машин, а потом съехала на шоссе и набрала скорость.

– Открой окно, Ник, почувствуй ветер! Это свобода! Надо было угнать кабриолет!

– Ну, извини.

Патти представила, что если бы такая вместительная машина была у её друзей по «коммуне», то они запросто могли бы в ней жить. Ник разогнал авто почти до сотни миль в час. Перед ними открывалась дорога на юг, мимо мелькали фонари и билборды. Через двадцать минут закончились огни большого города, ещё через четверть часа машина сбросила скорость и съехала на обочину… Ник о чём-то задумался.

– Ты что? Я ещё не все песни вспомнила. Тебе понравилось, как я пою? Бука, ты вообще хвалить умеешь?!

Мимо пролетела одна машина, за ней другая – Ник сидел неподвижно, уставившись в