Страшные русские сказки - Русские сказки

нём сидят разные пташечки да поют песни царские и крестьянские.

‎Прослышал Иван-царевич про Марью-царевну, пришёл к её мачехе, положил блюдо на стол:

– Которая девица нарвёт мне полно блюдо ягодок, ту за себя замуж возьму.

Ягишна послала свою бо́льшую дочерь ягод брать; птички её и близко не подпускают, того и смотри – глаза выклюют; послала другую дочерь – и той не дали. Выпустила, наконец, Марью-царевну; Марья-царевна взяла блюдо и пошла ягодок брать; она берёт, а мелкие пташечки вдвое да втрое на блюдо кладут; пришла, поставила на стол и царевичу поклон отдала. Тут веселым пирком да за свадебку; взял Иван-царевич за себя Марью-царевну, и стали себе жить-поживать, добра наживать.

‎Долго ли, коротко ли жили, родила Марья-царевна сына. Захотелось ей отца навестить; поехала с мужем к отцу в гости. Мачеха обворотила ее гусынею, а свою бо́льшую дочь срядила Ивану-царевичу в жёны. Воротился Иван-царевич домой. Старичок-пестун[20] встаёт поутру ранёхонько, умывается белёхонько, взял младенца на́ руки и пошёл в чистое поле к кусточку. Летят гуси, летят серые.

– Гуси вы мои, гуси серые! Где вы младёного[21] матерь видали?

– В другом стаде.

Летит другое стадо.

– Гуси вы мои, гуси серые! Где вы младёного матерь видали?

Младёного матерь на землю скочила, кожух сдёрнула, другой сдернула, взяла младенца на руки, стала грудью кормить, сама плачет:

– Сегодня покормлю, завтра покормлю, а послезавтра улечу за тёмные леса, за высокие горы!

‎Старичок пошёл домой; паренёк спит до утра без разбуду, а подменённая жена бранится, что старичок в чистое поле ходит, всего сына заморил! Поутру старичок опять встаёт ранёхонько, умывается белёхонько, идёт с ребёнком в чистое поле; и Иван-царевич встал, пошёл невидимо за старичком и забрался в куст. Летят гуси, летят серые. Старичок окликивает:

– Гуси вы мои, гуси серые! Где младёного матку видали?

– В другом стаде.

Летит другое стадо:

– Гуси вы мои, гуси серые! Где вы младёного матерь видали?

Младёного матерь на землю скочила, кожу сдёрнула, другую сдёрнула, бросила на куст и стала младёного грудью кормить, стала прощаться с ним:

– Завтра улечу за тёмные леса, за высокие горы!

‎Отдала младенца старику.

– Что, – говорит, – смородом[22] пахнет?

Хотела было надевать кожи, хватилась – нет ничего: Иван-царевич спалил. Захватил он Марью-царевну, она обвернулась скакухой[23], потом ящерицей и всякой гадиной, а после всего веретёшечком[24]. Иван-царевич переломил веретёшко надвое, пятку назад бросил, носок перед себя – стала перед ним молодая молодица. Пошли они вместе домой. А дочь Ягишны кричит-ревёт:

– Разорительница идёт! Погубительница идёт.

Иван-царевич собрал князей и бояр, спрашивает:

– С которой женой позволите жить?

Они сказали:

– С первой.

– Ну, господа, которая жена скорее на ворота скочит, с той и жить стану.

Дочь Ягишны сейчас на ворота взлезла, а Марья-царевна только чапается[25], а вверх не лезет. Тут Иван-царевич взял своё ружьё и застрелил подменённую жену, а с Марьей-царевной стал по-старому жить-поживать, добра наживать.

Медведь

Записано в Осинском уезде Пермской губ

Жил-был старик да старуха, детей у них не было.

Старуха и говорит старику:

– Старик, сходи по дрова.

‎Старик пошёл по дрова; попал ему навстречу медведь и сказывает:

– Старик, давай бороться.

Старик взял да и отсёк медведю топором лапу; ушёл домой с лапой и отдал старухе:

– Вари, старуха, медвежью лапу.

Старуха сейчас взяла, содрала кожу, села на неё и начала щипать шерсть, а лапу поставила в печь вариться.

Медведь ревел, ревел, надумался и сделал себе липовую лапу; идёт к старику на деревяшке и поёт:

Скрипи, нога,

Скрипи, липовая!

И вода-то спит,

И земля-то спит,

И по селам спят,

По деревням спят;

Одна баба не спит,

На моей коже сидит,

Мою шёрстку прядёт,

Моё мясо варит,

Мою кожу сушит.

В те поры старик и старуха испугались. Старик спрятался на полати под корыто, а старуха на печь под чёрные рубахи.

Медведь взошёл в избу; старик со страху кряхтит под корытом, а старуха закашляла. Медведь нашёл их, взял да и съел.

Три сестры

В одной деревне жили три замужние сестры. Раз мужья их куда-то уехали. В это время приходит к старшей сестре ведьма попросить заступа, но когда та пошла за заступом и воротилась, то не нашла в избе ни ведьмы, ни ребёнка своего. Побежала она по дороге и спрашивает у рябины:

– Рябинка, рябинка, не видала ль ты ведьмы с ребёнком?

– Очисти меня, подбери меня, тогда скажу.

– Нету времени! – с досадой сказала крестьянка и пустилась дальше.

То же случилось и при расспросах, обращённых к яблоне, груше, корове, колодцу и квашне. Яблоня и груша просили очистить их, корова – выдоить её, колодец – накрыть его, квашня – замесить в ней тесто; крестьянка всем отказала и прибежала, наконец, к маленькой избушке; входит в неё, а там сидит старая ведьма, в печи на огне кипит смола, а на припечке лежит ребёнок.

– Зачем кипит смола? – спрашивает несчастная мать.

– Хочу сварить твоё дитя, – отвечает ведьма.

Мать стала молить и просить.

– Почеши мне голову, – сказала ведьма.

Крестьянка повиновалась, но только расправила ей волосы, как смола побежала через край горшка.

– Отставь горшок! – говорит ведьма; мать схватывает горшок со смолою, бросает его на ведьму, потом берёт своего ребёнка и убегает.

Кот продрал ведьме глаза, и она пустилась в погоню; квашня, колодец, корова, груша, яблоня и рябина указали ей дорогу, ведьма догнала и разорвала ребёнка на части. На другой день то же несчастье постигло среднюю сестру, а на третий день ведьма посетила младшую сестру-дурочку и похитила у неё ребёнка. Сестра-дурочка исполнила требования рябины, груши, яблони, коровы, колодца и квашни; от деревьев получила за то плоды, от коровы кринку молока, от колодца бутыль воды, от квашни хлеб. Она залила ведьму смолою, но, убегая, бросила коту все полученные ею припасы.

– Кот, продери очи! – кричала ведьма.

– Постой, съем хлеб!

Съел хлеб; ведьма опять кричит:

– Кот, продери очи!

– Подожди, съем молоко, – и так далее.

Когда он собрался продирать ведьме очи, мать с ребёнком была уже дома.

Сказка о Cиле-царевиче и об Ивашке белой рубашке

Жил-был царь, по имени Хотей; у того царя было три сына. Меньшего звали Сила-царевич. Старшие братья стали проситься у отца поехать-погулять в иные государства, людей посмотреть и себя показать; царь дал им по кораблю и