История Льва - Микита Франко

баночкой для печенья». Катя подарила альбом для фотографий и Лев заметил, как во время вручения она переглянулась со Славой. Сдружились, блин. От Пелагеи Лев ничего не ждал (всё-таки она школьница, а мама никогда не щедрилась на карманные деньги), но сестра подарила самодельный кулон в виде бутылки с водой из Невы. Сказала, что в память о родине.

- И о том дне, когда я чуть не глотнул холерных вибрионов, - напомнил Слава.

Сам он сказал, что отдаст свой подарок потом, когда все уйдут, потому что он слишком интимный. При слове «интимный» все протянули: «О-о-о-о…», а Лев не знал, что и думать: какой подарок в их случае считался бы «интимным»? С момента разговора на кухне прошло два месяца, а они ничуть не сдвинулись с мертвой точки: их отношения олицетворяли тот дурацкий случай, когда зовут «на чай» и действительно пьют чай. Даже в его фантазиях Слава начал ему отказывать: только он раскручивал сюжет до желанного момента, как воображаемый Слава говорил: «Нет, ничего не будет, мне это не интересно» и – действительно – ничего не происходило. Подумать только, каким трепетным он стал к чужим отказам, даже образы в голове стали говорить ему: «Нет».

Он рассказал о сложившейся ситуации Артуру. Ему было не по себе, что приходится советоваться именно с Артуром (напрягало подспудное ожидание, что тот опять всё опошлит), но он не знал больше ни одного гея в своём окружении, у которого можно было спросить: «А у тебя так было? И что вы сделали?».

Артур не рассказал, было ли у него так. Они уединились на кухне: Артур с бокалом вина, Лев – с пустыми руками, потому что всё ещё не пил, и, пока остальные весело болтали в гостиной, у них завязывалась беседа.

- Ты рассказал ему про Якова?

- Да.

- Зачем?

- В смысле – зачем?

- Ну, какое это сейчас имеет значение? – спросил Артур. – Ты его этим напугал.

- Он сказал, что ему просто не интересно. Он не сказал, что напуган.

- Пытается выглядеть лучше.

- В смысле?

- Ну, типа он такой важный, независимый и не даёт в жопу, – пояснил Артур, добавив снисходительное: – Подростки…

Лев мысленно осудил Артура за мнение, что лучше выглядит тот, кто «не даёт в жопу», и ему даже захотелось порасспрашивать его этими Славиными вопросами: «А почему ты так думаешь?», но было не до этого: разобраться в ситуации казалось важнее, чем копаться в мозгах Артура.

- Он говорит всё так, как есть, - настаивал Лев. – Он не тот, кто из себя что-то строит.

Артур посмотрел на него, как на дурачка, и со вздохом спросил:

- Ты всерьёз веришь в этот бред, что он актив?

Лев, подумав, ответил:

- У меня сложилось впечатление, что ему вообще не близки эти термины.

- Ещё лучше… - хмыкнул Артур. – Кто он тогда? Если ему термины не близки.

- Не знаю, - неуверенно сказал Лев. Он не понимал, как можно назвать человека, которому не близки термины. – Никто?

- Что значит «никто»? – Артура явно начал бесить этот разговор. – Не трахается что ли?

- Ну да, – ответил Лев. – Пока да.

- Так чё ты сразу не сказал, что он девственник?

- А это важно?

- Конечно. Это значит, что ты можешь сделать из него кого угодно.

- Это как?

- Легко, - прыснул Артур. – Ты что-то умеешь, он не умеет ничего. Ты можешь сказать ему, что делать, и он будет это делать.

- Так он уже сказал, что не будет!

Лев тоже начал злиться: он что, вообще его не слушает?

- А это потому, что ты рассказал про Якова и он испугался, – невозмутимо пояснил Артур.

- Да не испугался он! Если бы дело было в этом, он бы так и сказал.

Артур цыкнул:

- Ты ничего не понимаешь в людях.

- Ну уж в своём парне я понимаю больше, чем ты.

- Да? И почему он тогда ногти красит?

- А причём тут это?

- Когда кто-то ведет себя как баба и выглядит, как баба, что он хочет? – Артур так выжидательно посмотрел на него, словно всерьёз загадку загадал. – Чтоб с ним обходились, как с бабой.

Лев опустил взгляд на бокал в руке Артура: там, на дне, ещё были остатки красного вина. Аккуратно взяв бокал за ножку, будто хочет забрать грязную посуду, Лев перевернул содержимое на светлую рубашку Артура и сказал:

- Ты испачкался. Тебе нужно домой.

Он повернулся к мойке, чтобы поставить бокал к остальной посуде, а когда развернулся обратно, столкнулся лицом к лицу с Артуром.

- Ты не в себе, да? – процедил тот сквозь зубы.

- Ты драться со мной собираешься? – усмехнулся Лев. – У тебя мало шансов на победу.

Это было правдой и Артур, наверное, тоже понимал, что это правда. Он отступил, давая Льву пройти, и тот, вернувшись в зал, сообщил всем, что Артур облился вином и ему нужно домой.

- Да ладно, дай ему свою рубашку, - отмахнулась Катя.

- Нет, пусть уходит, - возразила Карина.

Все, кроме Льва, удивленно на неё посмотрели, и она объяснила:

- Это вредно для энергетики – носить чужую одежду.

Артур ушел, хлопнув дверью. Лев даже не вышел его проводить и вокруг крутилась Катя со своими советами, чем лучше вывести пятно от вина. Он был горд, что всё разрешилось вот так: он очень хотел его ударить, но не ударил. Сдержался. Если бы он рассказал об этом Славе, тот бы, наверное, всё равно не одобрил – он бы сказал, что вино на рубашку выливать тоже какое-то неправильное решение конфликта – но для Льва этот поступок ощущался, как победа – и над Артуром, и над прежним собой.

Ближе к полуночи праздник стал подходить к концу: Катя сказала, что поедет в гостиницу, а Пелагея засобиралась с ней.

- А ты куда? – шикнул Лев на сестру, устремившуюся в коридор.

- Катя сказала, что мы поедем к ней делать ногти.

- Не поедешь. Здесь останешься, я за тебя отвечаю.

Катя возмутилась:

- Вот ещё! Я её привезла, я за неё и отвечаю. А ты отвечай вот за этого, - и она кивнула на Славу. – У него для тебя интимный подарок.

- Да это… –