Моя. Я сказал! - Оливия Лейк

она присела и погладила его по шерстке. — Ravi de te rencontrer, cher ami.

— Знаешь, французский?

— В школе учила, — и поднялась. — Мне нужно в душ и одеться.

— Пойдем, провожу… — не удержался и подхватил ее на руки. Вчера даже через порог спящую перенес, потому что моя. Не головой, сердцем понял.

Наверное не нужно говорить, что ванная у меня роскошная. Единственное, унитаз не золотой, а так над ним дизайнер даже голову коня подвесил. Эвелина начала хохотать.

— Ярослав Игоревич, нужно было другой стороной вешать. Так чтобы все достоинства видны были. Ну кто эту безвкусицу тебе продал? — обвела руками всю комнату.

— У меня хороший вкус только на женщин, — смущенно пожал плечами и поставил ее на мраморный пол. Эвелина сбросила простынь, демонстрируя прекрасный анфас только сзади. Плавная линия спины, ягодицы подтянутые, ножки длинные. Возле меня в основном молодые девки терлись: накаченные жопы, сиськи-торпеды, губы уточкой, ресницы веером. Не, красивые, смысл лукавить, но как-то все искусственно. Интерес у них ко мне шкурный, да и у меня к ним такой же. Я в хорошей форме, член работал, руки тоже не из задницы, да и с головой проблем нет, но уже не молод и в иллюзии о любви юных нимф не верил. Но и сам воспринимал их как временное явление, чтобы совсем скучно не было. Эвелина — другая. Она женщина. Этим все сказано.

— Ты идешь? — открыла створку и поманила пальцем. Я буквально выпрыгнул из штанов и шагнул к ней под душ. Можно быть сколько угодно брутальным самцом, но поманить пальчиком как щенка могла только твоя пара, никак иначе.

Я обнял ее сзади, сжимая в руках мягкие груди. Губами поймал пульсирующую жилку на шее, дышал ее томными стонами. Эва сказала, что давно не была с мужчиной, и это явно правда. Столько страсти, чувственности, отзывчивости, и никакой игры. Без фальши и притворства. Она не набивала цену и не пыталась строить недотрогу. Она хотела и брала. Редкое качество для женщины.

Эва крутанулась в моих объятиях и жадно прильнула к губам. Сколько же ты сдерживала себя, лисичка… Что же за дурак твой муж, что оставил и променял тебя? Вот я никогда не был дураком.

— Я хочу тебя попробовать… — шепнула и опустилась вниз. Сначала проворный язычок пробежался по головке, поглаживая уздечку, затем сочные губы скользнули по стволу, увлекая в сладостный водоворот. Я закрыл глаза, пальцами путался в мокрых волосах, неспешно двигал бедрами навстречу, утопая в мягкости ее рта.

— Хватит, лисичка, иначе отстрелюсь раньше времени, — рывком поднял, усмехнулся, целуя влажные полные губы. Взгляд шальной, а тело податливое.

Я закинул длинные ноги себе на пояс и спиной прижал Эвелину к стене. Погладил влажные складочки и ввел во влагалище палец. Влажная, горячая, готовая. Она обхватила мой член и сама насадилась, сумасшедше работая бедрами, а стеночками сладко сдавливая ствол. Ее руки хаотично хватались за мои плечи и спину, пока она зубами не впилась в мою шею. Страстная лисичка любила кусаться.

— Мне очень… очень… хорошо… — выдохнула на ухо, бурно кончая.

— Эва, любовь моя, мне можно будет или как? — я еле держался. Не знаю, как это работало, но она выдавливала из меня все до последней капли.

— Можно, тебе все можно…

Минут через двадцать мы сели за стол. Эвелина надела мою рубашку и хозяйничала на кухне, а Герцог крутился у ее голых ног. Я даже ревновать начал.

— А кто испек круассаны? — сварила яйца, нарезала тонкими ломтиками семгу, траву какую-то на тарелку положила.

— Моя домоправительница, — я принялся наворачивать в прикуску со свежими круассанами.

— Понятно, — вымыла руки и только потом села напротив.

— Вещи твои когда перевозить будем?

— Ярослав Игоревич, что ты заладил? Секс не повод для переезда.

— А если я влюбился? Жениться хочу. Детей от тебя хочу.

— Да мы не знаем друг друга! О чем ты вообще?! — воскликнула Эва. — Мы уже переспали, Разин. Хватит этих дурацких подкатов.

Я реально не понимал, почему она мне не верила. Почему многие считали, что для серьезных намерений нужно годы друг друга изучать?! Это разве панацея? Люди способны на обман и подлость или на вечную любовь будучи знакомы день или годы. Вопрос в другом: если человек твой, то все становится не важным: сроки, препятствия, мнения общества. Только двое — я и она. Мы.

— Я знаю о тебе достаточно, да и от тебя ничего не скрываю. Спрашивай?

Эва задумчиво кусала губы, затем проворным язычком проводила по ним, зализывала мелкие ранки.

— Ты был женат?

— Нет.

— Море или горы?

— Семь на три, — растянулся в усмешке. Семь дней полежать на пляже и три полазить по горам.

— Странно, — задумчиво осмотрела мой торс, — ты выглядишь не как ленивец.

— Отдыхаю редко, Эвочка. Весь в трудах аки пчела.

— Любитель советских фильмов? — приподняла бровь.

— Я вообще люблю старое кино. Хичкока очень уважаю.

— И что, тебя, такого брутального бывшего бандита, не возмущает моя профессия? Я на гениталии чаще чем на лица смотрю.

Я задумался. Если честно, радости мало, но я понял с полтычка, что Эвелина Сергеевна Добронравова не из тех, кого можно посадить на цепь и вручить половник с фартуком.

— Возмущает, — признался со вздохом, — но я знаю, что мой член самый лучший.

Она рассмеялась и кивнула. Что есть, то есть. Бог наградил, да.

— Яр, а мои родители? Моя мама — адская теща, а папа тесть — из преисподней. Не боишься?

— Родная, тебе повезло, что моим родителям царство небесное. Тоже не торт люди были, но мы же их все равно любим. Да и Герцог дом восхитительно охраняет: муха не пролетит, не то что теща!

Дог подтвердил это громогласным лаем. Неужели Эва не чувствовала, что мы уже как семья. Что понимаем друг друга с полуслова. Что смеемся вместе и, если что, плакать будем тоже вместе.

— Ты богат?

— Вполне себе обеспечен.

— А вдруг я из-за денег с тобой? Ты помрешь, а я унаследую, м?

— Эвелина, ни такой я уж и старый, а женщин, которые за деньги да, я с одного взгляда вычисляю.

— Ладно, Ярослав Игоревич, давай так: отвезешь меня туда, не знаю куда