Либежгора - Рустам Разуванов

Обнявшись, старушки попрощались. Мы тоже, уже по третьему разу, обнялись и простились с бабушкой, хотя уже завтра собирались ее навестить. Двери кареты захлопнулись, двигатель зарычал, и машина постепенно тронулась с места. А мы стояли и смотрели вдаль, даже когда она пропала из виду, мы стояли и слушали, пока звук вместе с эхом окончательно не стих.

Глава 45. «Чужая бабка» бродит

Тетя Таня растапливала печь. Я с опаской смотрел на языки пламени в топке. Кажется, теперь я всегда буду побаиваться огня. Мы решили стопить ее последний раз в надежде, что она хоть как-то прогреет веранду. Но поскольку это было маловероятно, мы решили оставить греться на затопленной лежанке одеяла, чтобы они стали теплыми, перед тем как мы отнесем их. Мы наскоро поужинали, и теперь я стоял возле лежанки и следил за тем, чтобы одеяла не сгорели, изредка их переворачивая. Второго пожара никто не хотел.

Пока я стоял и следил за одеялами, кто-то неожиданно постучал в окошко возле кухни. Я вздрогнул. Тетя Вера с тетей Таней были на веранде, а мама отошла в туалет. Неприятное ощущение охватило меня. Было уже темно. Я преодолел себя и направился к окну. Особенно пугающим было то, что с момента стука прошло уже какое-то время, за которое любой ожидавший постучал бы еще раз. Да и Тима – обычно он лаял, когда подходил кто-то из чужих, а тут тишина. И чем дольше это длилось, тем больше было похоже, что второй раз стучать никто не собирался. Вроде бы ничего такого, но все же непонятно. Почему никто не стучит? Может, сейчас, вот в этот миг, может, вот сейчас, когда я уже почти у окна? Нет. Я выглянул в окно, но никого не увидел. Кромешная тьма, в которой из-за света в доме нельзя было разглядеть даже забора. Было видно лишь мое собственное отражение. Я придвинулся вплотную к окошку и ладонями закрыл небольшой участок окна от комнатного света. Теперь я смог рассмотреть кусты шиповника и пустую скамью. Меня передернуло от подступившего холода. Странно, неужели опять? Но ведь бабушку увезли… Нет, теперь, скорее всего, ничего не должно такого произойти. Нет, маловероятно. Тогда кто? Кто-то постучал в окошко и убежал? Может, птица? Резко открылась дверь в избу. Через порог шагнула мама, я с облегчением выдохнул.

– Мне послышалось, или кто-то в окошко постучал?

– Птица, наверное.

– Ты слышал?

– Да, но никого нет, я уже посмотрел.

Мама подошла к окошку и тоже постаралась что-нибудь разглядеть в нем.

– Какая темень…

– Ага.

– Жутковато.

– Да ничего, теперь все хорошо.

– Завтра бабушку навестим и, наверное, поедем в Ленинград.

– Да, я так и думал.

– Ну хорошо, ух, ну и дубак в коридоре, а нам еще на веранде спать.

– Кстати, одеяла уже все горячие.

– Не пригорели там?

– Не, я слежу.

– Ну и запах, до сих пор стоит, все гарью пропахло.

– Мда, ремонт предстоит немалый.

– Ну, обои все заново поклеить, да что с половицами делать теперь – непонятно.

– Менять?

– Да кто ж их теперь поменяет, только если дядю Витю-плотника просить.

– А можно и просто зачистить да покрасить сверху, под ковром и не видно ничего будет.

– Наверное.

Мы взяли одеяла и подушки с лежанки и пошли на веранду. Пока мы шли по коридору, я почувствовал глубокий осенний холод, словно на улице. То ли еще будет зимой, коридор зимой вместо холодильника. На веранде сидели тетя Таня с тетей Верой. Закончив уборку, они взяли у нас из рук теплые одеяла с подушками и принялись застилать их на старинные огромные кровати. Их было две. В тесноте, да не в обиде, как часто поговаривала бабушка.

Когда мы улеглись, я последний выключил свет и побежал до кровати. Хорошо, что меня ожидала теплая кровать. На веранде было немногим теплее, чем в коридоре. И ложиться в ледяную постель такой ночью было бы не самым приятным, да, это мы здорово придумали – нагрели постельное белье, и теперь можно спать спокойно. Но сон почему-то не шел. Без света улица сразу стала как-то ярче и светлее. Теперь можно было разглядеть очертания домов и столбов при лунном свете, в том единственном окне, которое мы не стали занавешивать. Остальные, которые были возле кроватей, мы занавесили коврами и шубами, заткнув ватой щели в рамах, чтобы хоть как-то сохранить тепло. Мои размышления прервал скрип в коридоре. Да что за ерунда? Ну, не может быть. Половицы предательски скрипели. Но вполне себе обыденно, так, словно кто-то привычно подошел к двери на веранду. Это не было тем посторонним скрипом, который то появлялся, то пропадал. На сей раз он был вполне ясным и отчетливым. Из-за этого я не очень понимал, что происходит, стоит ли бояться, или… Или что вообще это может быть?

– Да кто хоть там бродит-то?

– Ты тоже видела?

– Кого видела?

– В окошке.

– Ну, еще не легче.

– А ты про что?

– Да под дверью что-то скрипит.

– Да что ж это такое-то, что хоть все происходит-то что-то неладное!

– Я тоже слышу, мы тут с мамой к двери ближе всего лежим, тут хорошо слышно, кто-то крадется словно.

– Батюшки, свят-свят!

Тетя Таня встала с кровати и тихонечко начала пробираться к двери. Я тоже встал и побежал к выключателю. Мы с тетей стояли и таращились на дверь. Кто-то скребся в нее внизу со стороны коридора. Я немного боязливо, но решительно оттолкнул дверь. Перед нами стоял кот.

– Васька!

– Ну, нифига себе!

– А мы уж думали, куда хоть ты пропал, а ты объявился наконец-то.

– Кто там, Васька, что ли?

– Ну… Стоит и пялится.

Мне было немного не по себе, и я побыстрее забрал кота, захлопнув дверь. Пока мы все на него не насмотрелись и не погладили его, искренне удивленные его появлением, мы не успокоились. А потом я забрался в кровать вместе с котом, а тетя Таня, погасив свет, медленно побрела до своей постели. Василий никак не хотел лежать под одеялом, несмотря на то что уши и лапы у него были холодными. Он резво пытался избавиться от теплых объятий и в конце концов с удовольствием вылез из-под одеяла и уселся на подоконнике незанавешенного окна.

Когда мы уже начали засыпать, нас опять разбудил отчетливый и громкий стук. Кто-то постучал в окошко на кухне. Мы все сразу же проснулись.

– Ты слышала?

– Кого хоть там посреди ночи принесло?

– Не ходи…

Тетя Таня опять встала и стала смотреть в окошко