Как становятся предателями (СИ) - Кацман Изяслав

-Нет – вновь приходится говорить неприятное собеседнику – Суне Берегового Сонава останутся данниками сонаев.

Не хватало ещё проблем с моими как бы соплеменниками: до жителей двух деревень на побережье дела никакого нет, но через них недовольство действиями Сонаваралинги-таки может распространиться и на тех, кто обитает у озера Со. А горцев, как одну из опор власти, не следует против себя настраивать.

Через минуту добавляю: «Те из сунийцев, которые будут жить на землях своей страны и во владениях восточных «пану макаки», станут личными ганеоями дома Пилапи. А те, кто не покинет Бонко и Береговой Сонав, останутся обычными гане, платящими дань своим даре». Это я прямо сейчас придумал, чтобы жизнь Раноре и тем, кто его поддерживает, мёдом не казалась. А то слишком жирно им: и смена социального статуса, и получение собственного административно-территориального образования сразу.

Итак. Что имеем…. Семь сотен убитых с обеих сторон. Тринадцать брошенных обитателями деревень. Из них пять разорены и сожжены полностью. Больше пяти тысяч пиу не убранных из-за беспорядков полей. И, скорее всего, часть оставшихся в земле корнеплодов пропадёт. Голода, благодарение духам-покровителям, вроде бы не предвидится: урожай нынче неплохой, а суне и бонко, бежавшие друг от друга, в массе своей обменялись недвижимым имуществом, в том числе и участками с невыкопанными баки с коем. Всего же покинули свои дома почти пятнадцать тысяч человек.

Пока я разбирался с Раноре на юге, вспыхнуло на севере: три роты двадцать четвёртого батальона, разбросанные по Мака-Купо, Хау-По и Такаму, пытались при помощи оставшихся местных «макак» и дружинников Панхи помешать взаимной резне, но единственное, чего удалось, так это свести к минимуму нападения гане и даре друг на друга в узкой полосе от столицы Бонко до восточной границы страны. Варукапи со своими гвардейцами и одной ротой из цаба Торукапи пришлось в спешном порядке совершать бросок обратно. Ну а я с оставшимися бойцами «двадцать девятого» оставался «в холмах», дабы на и юге «дружба народов» снова не перешла в горячую фазу.

В итоге успокоились обе стороны конфликта только когда все суне бежали «вверх», а бонко – «вниз». Вопреки первоначальному плану, из Хау-По все «низшие» ушли, равно как и из владений Панхи. По факту только вокруг Мака-Купо оставалось смешанное население. В общем, «хотели как лучше, получилось как всегда».

И держался последние дни хрупкий мир исключительно за счёт того, что на линии разделения между племенами стояло целых четыре батальона, и военные хватали всех взрослых мужчин, появлявшихся в запретной пятикилометровой полосе. С теми, кто сопротивлялся, не церемонились, зверски избивая, нескольких, особенно буйных или пытавшихся бежать – пристрелили. Задержанных прямо на месте приговаривали к двум годам «улагу», отрабатывать которые им приходилось тут же – на сооружении разграничительной стены со рвом. Тем же самым занимались и бригады, выделенные по моему требованию общинами с обеих сторон – но эти могли сменяться, как сами договаривались, нам главное, чтобы работа не прекращалась. «Улагуи» же вкалывали без надежды на освобождение в ближней перспективе. В принципе, я планировал, когда «Бонкийская стена» будет полностью построена, объявить всем нарушителям амнистию и отправить домой, но до этого ещё далеко.

То, что сооружалось, тянуло скорее на высокий сплошной забор с канавой перед ним, но масштаб работ всё равно огромный: одновременно на строительстве занято было, кроме сотни вохейских сапёров и роты их папуасских коллег, несколько взводов солдат из стрелковых частей, да под две тысячи местных. Бонко с суне, во избежание инцидентов, работали на разных участках, удалённых друг от друга на максимально возможное расстояние.

Из всей техники, привезённой союзниками, на ходу оставались только автомобили и экскаватор. Последний сейчас орудовал, отчаянно дымя выхлопными газами, под Хау-По, копая ров. Грейдер сломался буквально через два дня после завершения трассы Тенук – Хау-По. Грузовики же по большей части стояли – с дровами на газогенераторы проблем не было, но из подходящих для них дорог имелась только свежепроложенная дорога. А по ней ездить особо некуда – изредка использовали эти «полуторки» для доставки грузов с запада, попутно отправляя туда или сюда кое-какую корреспонденцию. Получалось в сравнении пешим ходом или быками очень скоро. Надо признаться, не представляю, как будем обходиться без них, когда вохейцы покинут остров – к хорошему привыкаешь быстро. Попробовать что ли выпросить у Повелителя Четырёх Берегов несколько авто по окончании войны? Если не увлекаться всеобщей автомобилизацией, то наших лесов на топливо для транспорта хватит надолго.

Хотя, впрочем, на хрена выклянчивать что-то у Тишпшок-Шшивоя, когда в наличии имеется целый коммунарский шпион, за которого его работодатели мне должны оформить полноценный договор о торговле и промышленно-техническом сотрудничестве, а нему открыть кредитную линию на поставки икарийских товаров? На Заокраином Западе, небось, машины и повыше качеством – на царском автозаводе, конечно, собирают грузовики и легковушки на 90% из тех же ирсийских комплектующих, но оставшихся десяти уже локализованных в сочетании с вохейскими рабочими хватало с избытком, чтобы отзывы водителей о выходящем с конвейеров до боли напоминали разговоры друзей отца о порождениях советского автопрома.

Оставалась, правда, некоторая вероятность, что в местном «коммунизме» качество товаров, в соответствие с иными анекдотами из прошлой жизни, ещё хуже того, с чем доводилось сталкиваться гражданам СССР. Лимпор вроде бы ни разу не жаловался на ирсийские вещи, но, вполне возможно, ему просто не с чем сравнивать – в отличие от коммунистов, капиталистов из Америки с Западной Европы и прочих Японий с Кореями на Ихему не завезли.

Глава 16

Глава шестнадцатая

В которой ситуация меняется так быстро, что герой временами даже и не пытается что-то предпринять.

Да, течение «полумировой» войны в очередной раз сделало причудливый зигзаг – только и оставалось мне констатировать. К добру или к злу, ещё понять бы. Хотя, как водится, для кого как.

Итак, на Кельбеке неожиданно нашлись желающие превратить войну империалистическую в гражданскую. Ну, неожиданно это для вашего покорного слуги. Лимпор новости о том, что на Острове Снежных Вершин началась внутренняя заварушка, нисколько не удивился. «Проирсийскую оппозицию там полностью не задавили. Старшие товарищи просто не поняли бы таких действий местного Президиума. Да и кроме идейных, хватает тех, кто уже понял, что дружба с Икарией принесёт намного больше выгоды, нежели урванный в этой дурацкой войне кусок».

-А этот их Президиум не понимает такой простой вещи? Что выгоднее не воевать, а торговать?

-Должны понимать. Другое дело, что граждане Заседатели могут иметь свои личные интересы, несовпадающие с интересами страны.

Что тут скажешь: не все такие сознательные, как Сонаваралингатаки, у которого собственная выгода тождественна с государственной. По крайней мере, мне самому хочется в это верить. И внезапно для самого себя задаю вопрос агенту Заокраиного Запада: «А я, по мнению уважаемого Лимпора, тоже действую с личных интересах? И тоже поступаю вразрез с интересами Даринги?» А кого ещё спрашивать, как не постороннего человека, способного взглянуть на меня со стороны? И который, к тому же, вряд ли станет кому-то из местных говорить про сомнения второго лица в государстве касательно своей правоты.

Мой собеседник даже растерялся от такой постановки вопроса. После довольно длительной паузы, сопровождающейся видимыми умственными усилиями, он выдал: «Если судить по тому, что я видел и слышал, в том числе и от самого уважаемого Сонаваралинги-таки, ты, почтенный, действительно заботишься о благе своей страны. Впрочем, и кельбекские Заседатели тоже могут руководствоваться, выбрав войну, а не мир, своими собственными представлениями о благе государства, а не шкурными интересами».