Гесериада - Автор Неизвестен

— Это был государь десяти стран света, Гесер-хан, который подступил было, чтобы отомстить вам, — отвечает мальчик. — Но он испугался и отступил, увидав, что вашего войска много, а нашего мало, и невозможно померяться силами.

— А ты-то почему же остался?

— Я — сирота, сын одного из тридцати богатырей, состоял у одного человека оруженосцем. Занудился вшами, не поспевал за войском, задремал и остался.

— По пословице «оленя оленьим же рогом бьют», — говорит Ольчжибай. — Не взять ли нам его на воспитание? Со временем будет колотить Гесера!

— Ты прав, Ольчжибай, — сказал Цаган-герту-хан. — Бери его и сделай из него человека.

Ольчжибай взял этого мальчика к себе, но тот тихонько встал ночью и исчез. Чуть свет является Ольчжибай к трем ханам и говорит:

— А это ихнее отродье, — поднялся и ушел.

— Стоило за-за этого вставать, ступай себе домой! — сказали ханы, и Ольчжибай ушел.

* * *

Надумав способ уличить Ольчжибая, что он не Гесер, Рогмо-гоа зовет его вместе с Чоймсун-гоа к себе: идти ставить жертвенник, так как она со времени прибытия своего из Гесеровой земли до сих пор еще не приносила жертвы. Все втроем отправились. По пути Рогмо-гоа обращается к мальчику Ольчжибаю:

— Помнишь, на том пиру я потеряла свою брошь-амулет? Поговаривают, что нашел ее ты! — и с этими словами она хотела было расстегнуть и посмотреть у него за пазухой, но Чоймсун-гоа подмигнула Ольчжибаю, и тот не позволил.

— Лучше старый брахман, чем новый бурхан[55], — промолвила Рогмо-гоа, признав в этом жесте Гесера, и пошла дальше. На горе Цзауса-Гумба стали приступать к жертвоприношению:

— Зачем же ставить жертвенник мне, раз налицо мужчина? — говорит Рогмо-гоа. — Ставь ты, Ольчжибай!

Ставит Ольчжибай жертвенник и приговаривает:

— Горный царь Ова-Гунчид; белый тэнгрий дева Арья-Аламкари; знаменитые волхвы Мова-Гуши и Дэнгбо, Бова Дэнцонг-Гарбо, Углур-Удкари, Чжамцо-Дари-Удам, Гесер-Сербо-Донруб! Ом-а-хум!

Рогмо-гоа одобрительно кивает головой, еще более убеждаясь. Потом говорит:

— Ты, Ольчжибай, все перевидал, все знаешь: хочу я загадать тебе загадки.

— Согласен! — отвечает Ольчжибай, и Рогмо-гоа задает ему загадки:

— Та золотая равнина: кажется, будто принесли ее в жертву всем бурханам. Что это такое?

— Блюдо раковин: кажется, будто до краев оно полно водой цвета раковин. Что это такое?

— Блюдо голубой бирюзы: кажется, будто до краев оно полно сине-бирюзовой воды. Что это такое?

— Одна старушка, а заставляет играть возле себя множество ребят. Что это такое?

— Одна старушка, а прогоняет от себя множество ребят? Что это?

— Словно два богатыря саблями друг на друга замахнулись. Что это?

— Что это такое, что похоже и на зарубину стрелы, и на тетиву лука?

— Хорошо! — говорит Ольчжибай. — Я разгадаю все загадки. А ты запомнишь?

— Запомню! — говорит Рогмо.

Тогда ответил ей Ольчжибай:

— Та золотая равнина: как будто принесли ее в жертву всем бурханам. Это — степь Нулум-тала.

— Блюдо раковин: кажется, до краев оно полно водой цвета раковин. Не храм ли то в честь Хомшим-бодисатвы, построенный десятилетним Гесером в знак сыновней признательности родителям?

— Блюдо голубой бирюзы: кажется, будто оно полным-полно сине-бирюзовой воды. Это — озеро Куку-нор.

— Одна старушка, а заставляет резвиться возле себя множество ребят. Это пик Барумира-хан горы, посреди ледяных вершин.

— Одна старушка, а прогоняет от себя множество детей. Это черная гора по прозванью Хигурсун, возникшая силою злобных демонов-докшитов.

— Словно два богатыря саблями друг на друга замахнулись. Это две скалы ущелья в истоках Хатунь-реки.

— А то, что похоже на зарубину стрелы и на тетиву лука — это сама Хатунь-река.

«Теперь ясно, что это сам Гесер!» — подумала Рогмо-гоа.

Но Гесер прочитал ее мысли и своею чудесною силой навел на нее забвенье о своем присутствии.

* * *

В следующую ночь налетает на Цаган-герту-хана какой-то молодец, Гесеров хубилган. Снес девять знамен, порубил девять кашеваров, угнал девять табунов коней. Вставши поутру, призывает Цаган-герту-хан двух своих братьев и со слезами сетует им:

— Что за чудо! Не объявился ли Гесеров хубилган?

Сегодняшней ночью на меня произведено нападение.

Тогда распорядился Шиманбироцза. Назначил в погоню двоих: чиновника Беркут-хара-чису-идегчи и Ольчжибая. Только что стали они настигать врага, как этот молодец, Гесеров хубилган, им навстречу с камнями за пазухой, и давай швырять камнями в чиновника Беркут-кровожадного, который ехал впереди, швырять и приговаривать:

— Ты, должно быть, и есть тот пузатый молодец, который поймал Цотона.

Чиновник бросился наутек, но тут давай его лупить камнями Ольчжибай, ехавший сзади.

— Что ты делаешь, голубчик? — кричит тот. — Не меня ли, своего-то человека, собираешься убить?

— Ах ты, отца твоего башку, — говорит Ольчжибай. — Ты-то кто, не лютый ли враг?

И он убил его, раскроив ему камнями череп. Привязал его за ноги к хвосту своего коня и погнал все свои табуны домой, волоча по земле его голову. Приезжает Ольчжибай и рассказывает:

— А ведь это оказался проклятый Гесер. Нагнал было его мой чиновник, да он проломил ему камнями голову и убил. Что я мог с ним поделать?

Только вот доставил обратно свои табуны да останки нашего чиновника.

— Ну, пропал чиновник, и пусть его пропадает! — говорят три хана. — Хорошо, что хоть ты-то благополучно вернулся. Теперь ступай себе домой и отдохни.

— А кому же прикажете хоронить покойника? Старым ли друзьям и братьям или новому его милому другу?

— Хорони ты! Когда-то еще прибудут его родные!

Тогда отволок его Ольчжибай к излучине реки. Голову чиновника он зарыл в землю, а ноги выставил торчком[56] наружу караулить небо. Соорудил Гесер жертвенник и произнес такую молитву-йороль:

— Вам, душам моих небесных хранителей и тридцати моих богатырей в этом мире, вам для приметы я поставил вверх ногами тело военной добычи моей, моего лютого врага: все, что там, в их стороне, всякую ширайгольскую живую тварь и душу, хватайте одну за другой, терзайте и ешьте, поровну деля между собою! Да будет это как обычай — закон!

И произнеся такой йороль, он возвратился домой.

* * *

Желая еще раз испытать, не окажется ли, что Ольчжибай вовсе не Гесер, Рогмо-гоа поставила два трона: один золотой, другой серебряный. Поставила и говорит:

— Мне кажется, что, если это Ольчжибай, то он сядет на серебряный трон. Если же это не Ольчжибай, а сам Гесер, то он, вероятно, сядет