Гадюка - Биннур Шафак Нигиз

победить. – Он начал медленно разминать шею, наклоняя ее то в одну сторону, то в другую. От хруста суставов у меня по телу побежали мурашки. Когда он снова посмотрел вперед, в его глазах отражался уже не холод смерти, а адское пламя. Но так или иначе, чтобы попасть в ад, нужно сначала пройти через холод.

Он пошевелил длинными костлявыми пальцами, унизанными толстыми серебряными перстнями, а потом сжал обе руки в кулаки и ударил их друг от друга. Раздался резкий скрежет, с которым кольца соприкоснулись. Когда он разжал ладони, в его глазах сверкнула жажда смерти.

Я попыталась проглотить вставший в горле ком. Эфкен снял куртку и отбросил ее на пол, а затем одним движением стянул свитер через голову. Все его рельефные мышцы напряглись и отчетливо выступили под кожей. Когда он обнажил торс, мое внимание привлекла цепочка с белым волчьим зубом, контрастировавшим с его смуглой кожей. Я посмотрела на кулон, висевший между его натренированными грудными мускулами. Оставшись в черных джинсах и расшнурованных ботинках с небрежно торчащими язычками, Эфкен двинулся к клетке. Словно ангел, собирающийся преподнести дар смерти…

– Ты с ума сошел? – крикнула я ему вслед, но он даже не обернулся. К клетке вели около десяти ступеней. Спускаясь по лестнице, Эфкен расстегнул часы с черным ремешком на запястье и протянул их пузатому мужчине средних лет. Тот посмотрел на него с непонимающим выражением лица, но Эфкен не удостоил его и взглядом. Он встал на последнюю ступень, прямо перед решеткой, о которую ударился медведь. Эфкен выжидающе, даже сурово посмотрел на худосочного паренька, стоящего в десяти метрах от клетки, и стал ждать, пока тот откроет ее.

Когда паренек повернулся к двери, разъяренный зверь внутри зарычал, схватился за прутья и затряс их.

– Что? Пришел бросить мне вызов? – спросил он, оскалив зубы, между которыми запеклась кровь. Казалось, он хотел напугать Эфкена, но Эфкен даже бровью не повел. – Я согну тебя в полумесяц!

Здоровяк рассмеялся, и мужская половина на трибунах одобрительно загудела. Женщины молчали, словно поменяли мнение, как только увидели Эфкена. Им следовало сменить сторону. Они, вероятно, правильно сделали.

– Открой дверь, – обратился Эфкен к пареньку с ключом, который нерешительно смотрел на громилу в клетке.

– Ну же, иди к папочке! – выкрикнул мужчина в клетке, словно хотел добиться одобрительных возгласов, но женщины никак не отреагировали, а мужчины разразились вульгарным смехом в его поддержку. Естественно, они с упоением будут наблюдать за тем, как избивают мужчину, который превосходил их во всем и одурманил женщин.

Когда решетчатая дверь открылась, петли скрипнули, указывая на то, что их давно не смазывали.

На губах Эфкена вдруг расплылась дикая, смертоносная улыбка.

– Ошибаешься, – сказал он, шагая внутрь, – папочка уже здесь.

Казалось, все произошло за считаные секунды. Как только дверь клетки открылась, мужик ринулся к Эфкену, но Эфкен не сделал ни шага ему навстречу, не занял позицию и не принял никакую стойку. Он просто стоял на месте, ожидая нападения, и смотрел так снисходительно, будто собирался попросить стул, сесть на него и ждать, когда мужчина подбежит.

Мое сердце замерло, когда мужчина с ревом кинулся на Эфкена, но время было не на его стороне. Пыл его оборвался в тот момент, когда Эфкен схватил его за горло и с такой силой швырнул в железные прутья, что, могу поклясться, он пролетел почти два метра по воздуху.

– Ух ты! – сказал сидящий рядом со мной незнакомец, о присутствии которого я уже успела забыть. – А он хорош.

Толпа взревела. Мужчина со стоном соскользнул с решетки и упал на пол, но сдаваться не собирался. Когда он схватился за прутья, чтобы подняться, я втайне надеялась, что Эфкен предпримет еще одну атаку, но он ничего не сделал. Просто стоял и ждал, пока его добыча поднимется. Он был похож на койота, который играет со своей пищей. Или на гиену, кружащую вокруг своей жертвы, злобно повизгивая, пока та не умрет.

Я подумала о гиенах.

О хищниках, которые расхаживают вокруг своей добычи, едят ее живьем, не убивая, ранят своими укусами и издают звуки, похожие на смешки… Эфкен был похож на одного из них.

– Кстати, ты кто такая?

Я услышала вопрос, но в тот момент Эфкен снова схватил мужчину и начал бить его лицом о прутья клетки. Удар за ударом. Снова и снова. Не останавливаясь. Не отступая. Я в ужасе приоткрыла рот. Эфкен накрутил волосы мужчины на свою ладонь и продолжил бить его о железные прутья, как будто все это было для него лишь развлечением.

Серебряные кольца Эфкена, железные прутья и лицо его противника были обагрены кровью.

Крови оказалось так много, будто вены полностью опустели.

Даже когда алые капли брызнули на его смуглое лицо, Эфкен не остановился. Он продолжал изо всех сил избивать мужчину лицом о прутья, и все это время в его глазах читалось удовольствие. Чувство удовлетворения…

Незнакомец снова спросил:

– Кто ты?

Эфкен был там, и в этот момент он не походил на человека.

Да, он был прекрасен, но красота не мешала ему быть чудовищем.

Я не могла отвести взгляд от крови.

– Я – Медуза, – прошептала я.

Глава 8

Смертельный сон

LOW, LULLABY

Голос, напевающий знакомую колыбельную, доносился будто из прошлого.

Из прошлого, которое начало сыпаться и рушиться, словно старое здание, утопающее в болоте. Сейчас голос, напевающий колыбельную, звучал так близко, будто я сама очутилась в прошлом. Мои длинные темные волосы мягкими локонами обрамляли лицо, а дыхание было таким учащенным, что при каждом выдохе пряди отлетали назад, а при вдохе возвращались назад, закрывая мне глаза.

Я была так близко, что казалось, будто нахожусь в объятиях смерти.

Незнакомца звали Улаш. Я слышала это имя из уст Ибрагима. Своими каштановыми волосами и карими с желтоватым оттенком глазами он напоминал мне кого-то, но я не могла понять, кого именно. Его рост был примерно метр девяносто, и он возвышался надо мной больше чем на десять сантиметров. Очевидно, он входил в свиту Эфкена, но не сказать, что он выглядел таким же спокойным, как Джейхун. Он производил впечатление легкомысленного типа, но меня это не беспокоило.

Когда я вырвалась из мыслей, звуки колыбельной из прошлого продолжали звучать где-то в глубине моего разума, который все больше и больше напоминал болото, где тонули и исчезали каждое предложение и слово, принадлежащие мне. Я замерла на месте,