Шорские сказки - Автор Неизвестен -- Народные сказки

– Что ты так убиваешься? – удивлялась жена Пасюка. – Охота – дело опасное. Что угодно может случиться, к этому надо быть готовым.

Но Какук всё плакала, да так, что заболела и слегла в постель.

Как-то невестка её стояла перед зеркалом и прихорашивалась, на парней в окошко поглядывала. Между тем солнышко на небе поднималось выше и выше, жарко стало.

Попросила Какук невестку воды принести. А та в ответ:

– Подожди, я ещё брови не накрасила.

Какук лежала, терпела жажду, а когда мочи не стало, превратилась в птицу. Заметалась птица по комнате, пытаясь вылететь через окно на поиски брата.

Невестка схватила птицу за лапку. Но Какук вырвалась, оставив в руках невестки перья. Вот почему одна нога у кукушки голая. И поёт она грустно, тоскуя о брате. Ищет Какук Пасюка, зовёт его, своё гнездо не строит и деток не заводит.

Сказание о горе Пустаг

Случилось это в те времена, когда горы были невысокими. Лишь одна из них возвышалась над остальными – гора Киндик. Это была царь-гора, ханом края её считали. Горы жили смирно, рекам путь не преграждали, друг друга не обижали. Никто Киндик-хана не тревожил, стоял тот невозмутимый и сонный.

Однажды до Киндик-хана слух дошёл, что родилась на свет новая гора – Пустаг.

– Ах, как хорошо! – воскликнул Киндик-хан. – Пусть живёт ещё одна гора. Нам тесно не будет.

– Да, да, – закивали горы. – Мир большой, всем места хватит.

Стал Пустаг расти – шаловливым и избалованным. То одного соседа ущипнёт, то другого – толкнёт. Но горы ему всё прощали.

– Пустаг ещё слишком маленький, – говорил с улыбкой Киндик-хан. – Вырастет и поумнеет.

Много-много лет прошло, высокой и широкой горой вырос Пустаг. Стало ему тесно, взял он и всех соседей растолкал. Но Киндик-хан и это простил Пустагу.

– Молодой он ещё, скучно ему, – сказал хан гор. – Как женится, так сразу успокоится.

Горы нашли Пустагу невесту, высватали девицу-гору, к Пустагу привели, вскоре и свадьбу сыграли.

Но Пустаг после свадьбы ещё больше разошёлся. Одну гору за зелёные косы дёрнет, другой – шишку на голове поставит.

Рассердились горы, пошли к Киндик-хану и жаловаться стали:

– Совсем покоя не стало от Пустага. Женили его, а он всё такой же злой. Скоро и тебя, Киндик-хан, начнёт задевать.

Киндик-хан рассмеялся так, что с его груди камни посыпались.

– Ничего вы не понимаете. Скоро у Пустага дети появятся. Тогда он никого больше не тронет, плохого слова никому не скажет. Ничего не надо с Пустагом делать. Всё само наладится.

Горы пожали плечами, но возражать не осмелились. Разошлись по своим местам.

Через некоторое время у Пустага дочь Манак и сын Огудун родились. Пока дети маленькие были, Пустаг со всеми в мире жил. Все горы вздохнули с облегчением. Но вскоре дочка Пустага выросла, да такой своенравной, вся в отца. Взяла и ни с того ни с сего поперёк реки вдруг легла. Вода бурлит, через неё не может перекатиться.

– Зачем ты течение моё перекрыла, Манак? – шумела река. – Мне надо скорей к сёстрам и братьям бежать. Ты ведь сама видишь, что твой отец меня и так потеснил. А теперь ещё ты поперёк легла. Пропусти меня.

Но Манак реку даже слушать не хотела, только смеялась.

Наконец это заметил Пустаг.

– Что это ты делаешь, дочка? Зачем реке дорогу загородила? – спросил он и сверкнул глазами.

Не ответила отцу Манак и с места не сдвинулась.

– Ах, тебе и отец не указ?! Нет у меня больше дочери! – закричал Пустаг и толкнул Манак, пытаясь сдвинуть её с места. Но лишь вмятину в теле дочери-горы оставил, там до сих пор большой порог можно увидеть.

Отвернулся от Манак Пустаг, на сына Огудуна взгляд обратил. А Огудун спиной к отцу стоит.

– Что всё на восход глядишь? – спросил Пустаг. – Не задумал ли ты к Киндик-хану уйти?

Огудун не пошевелился, ни слова отцу не ответил.

– С тобою я говорю, сын! – громко крикнул Пустаг.

Огудун молчал.

Совсем рассердился Пустаг и в сердцах сбил с головы сына шапку. Загремели камни, Огудун теперь с тупой вершиной стоял, но отцу не покорился.

Услышав про ссору Пустага с дочерью и сыном, встревожился Киндик-хан.

– Зря я, наверное, столько воли Пустагу давал… Что же теперь с ним делать? Как утихомирить?

Стал вытягиваться Киндик-хан, глядеть через горы на Пустага. Заметил это Пустаг и в ярости отправил в Киндик-хана чугунную стрелу. С той поры Киндик-хан с раздвоенной вершиной живёт.

Оглянулся Пустаг и увидел – один он остался. Соседи с ним не разговаривают, дочь с сыном отца знать не хотят, жена в родные края вернулась, а Киндик-хана, всегда защищавшего его, Пустаг серьёзно обидел.

– Э-э! Что же я наделал! – схватился за голову Пустаг и впервые, наверное, в своей жизни задумался. Так тяжело думал, что голова его совсем белой стала. Вот и нынче горячая голова горы Пустаг зимой и летом белую шапку из толстого льда не снимает, охлаждает себя, чтобы новых бед не натворить.

Добрый медведь

Однажды шёл по осенней тайге сытый медведь. Засохшая трава под его лапами шуршала, пожелтевшие листья падали на его густую шерсть. Лениво поглядывал медведь на красные ягоды калины, на увядшие кусты черёмухи. Увидел у горелого пня муравейник – не тронул его. Наткнулся на норку бурундука – не разрыл её.

Шёл медведь и сам себя нахваливал:

– Вот какой я добрый: никого не трогаю, никому жить не мешаю. Вот какой я хороший: всем только добра желаю. И почему только пасечник меня от пчёл прогоняет? Чем я его обидел?

Подошёл медведь к болоту и услышал, как кто-то мычит. Догадался медведь, в чём дело, и ухмыльнулся:

– Да это пёстрая корова пасечника в болоте завязла! Отомщу-ка я этому пасечнику, задеру двурогую! Эта корова мне всегда не нравилась: шкура слишком пёстрая, шея очень тонкая, рога короткие… И телята у неё глупые…

Пытался раззадорить себя медведь, припоминая всё плохое, что знал о корове. Но рассердиться на неё так и не смог.

– Нет, не получится у меня корову задрать. Зла на неё не хватает! Да и добрый я, не могу на плохую корову сердиться. Пойду взгляну, что она на болоте делает.

Медведь пробрался сквозь густую болотную траву и увидел между кочками рога коровы.

– Ты зачем в болото залезла, пёстрая? – стал медведь её упрекать. – Как теперь выбираться будешь? Совсем тебе головы своей