Коллежский секретарь. Мучительница и душегубица - Андриенко Владимир Александрович

– Как бы лихие люди не наскочили, Степан Елисеевич.

– Он солдатом одет пехотным. Кто станет солдата грабить? Что у служивого есть окромя вшей и пятака в кармане? А за тот пятак на шпагу наткнуться никому не охота.

Степан ощупал пистолеты, и запахнул плащ. Тоже самое сделал Цицианов. Он жалел, что с ним не фамильные работы Кухенрейтера пистоли, а простые армейские.

– Пистоли-то, Степан, казенные подвести могут. Мои безотказные.

– А коли потеряешь его? Такой пистоль кто опознает? А твои в серебре пистоли – верный след. Понимать должен.

– И то верно. Однако, не привычно.

– Сабуров спит на первом этаже дома. Недавно местожительство свое сменил. Но мне про это донесли.

– Отчего так?

– А вот таких визитов опасается. Поглубже, князь, треуголку надвинь. Он твоего лица видеть не должен. А сегодня ночь светлая как назло.

– Не узнает. И говорить стану с хрипотцой.

– А я, как договорились, слова буду коверкать, словно не русский я.

– И немецкие вставляй иногда. Вроде как русских подобрать не сумел. Вот будет потеха, Степан.

– Потехи-то наши недавно едва трагедий не закончились, князь. Дай бог нам с тобой удачи.

Они перелезли через ограду и никем не замеченные подошли к дому. Соколов показал на местожительство Сабурова.

– Вот здесь он и обретается. Вишь, не спит доселе. Свет горит в его спальне.

– А может не один он?

– А с кем? Жена его с ним николи не ночевала. А ежели ему такая жена-касотка не нужна, то в иных девицах какой прок? Нет. Один он там. Один.

– Но он не спит. Как отрыть окно незаметно?

– Про то не думай, князь, окно он нам и сам откроет. Я ведь в юстиц-коллегии служу и кое-чего знаю по роду своей службы.

Соколов три раза постучал по оконному косяку.

– Сейчас будь внимателен, князь. Как только окно откроется, стоит быстро запрыгнуть внутрь.

Окно действительно открылось.

– Чего принес? Дело говори и быстро! – раздался голос изнутри.

Цицианов быстро вскочил на подоконник и уже через несколько мгновений был в комнате. За ним это же, но менее изящно, проделал и Степан.

– Что такое? – спросил удивленный сенатор. – Что это…

– Молчи, старина, если желаешь жить. Мы не те, кого ты ждал, – сипло произнес князь.

– Но кто вы такие и что это у вас…

– Пистолет и дуло смотрит прямо в твой живот. Разворотит тебе кишки так, что не соберешь.

– Что вам надобно? – прошептал испуганный Сабуров.

–Доннерветтер! – произнес Соколов по-немецки. – И ты еще спрашиваль? Швайнерай!

– Спокойно, барон, – подыграл Соколову Цицианов. – Не стоит так горячиться.

– Господа, вы знаете, с кем говорите? Вы дворяне, как я понял, хоть на вас и мундиры простых солдат.

– Сенатор, это вы не знаете с кем говорите. Мы ехали сюда из Петербурга не просто так.

– Из Петербурга? – изумился Сабуров.

– И сейчас вы нам расскажете, что такое вам надобно в доме Салтыковой. Нам известно про Манифест! – сыграл ва-банк Цицианов.

– Я не нашел его! В том могу поклясться, – ответил Сабуров. – И у меня его нет! Богом всемогущим клянусь!

– Вас (Что? – Нем)? Ты вздумал нас обманываль? – вскричал Соколов с диким акцентом.

– У меня нет Манифеста императора! Я так и не нашел его. И люди в Петербурге, что послали меня, также ждут Манифеста. Хотя сейчас он уже не так важен.

– От чего же так? Почему не важен?

– Дак бывшего императора Иоанна Антоновича более нет на свете. Теперь у Екатерины Алексеевны нет более конкурентов кроме её собственного сына.

– Отчего ты так заинтересован в том, чтобы осудили Салтыкову? – снова спросил князь.

– Что? Кто вы такие? – сенатор заподозрил неладное и понял, что зря разоткровенничался с этими людьми. Они похоже ничего не знали о каких Манифестах шла речь. – От кого вы прибыли?

– Про сие вам знать не надобно, сенатор. Но ежели вы не станете отвечать, то я не оставлю вас в живых. И можете мне поверить – я не шучу.

– Вы решитесь на подлое убийство?

– Ройбер47! Ферфлюхтер хунд48! Я сам убить тебя! – зарычал Соколов.

– Он немецкий наемник, сенатор. Человек без совести и чести. Этот вгонит в ваше тело пулю и не дрогнет. На его совести уже несколько десятков трупов. Одним меньше, одним больше. Для его совести сие ничего не значит.

– Кто вас послал?

– Высокие люди из Петербурга! И ваши покровители вам сейчас не помогут! Мы должны привезти документы! И мы их привезем. Ответьте мне на вопрос, зачем вам осуждение Дарьи Салтыковой? Барон, если он не ответит – убейте его!

– Погодите! Мне только странно, что вы сами этого не знаете. Салтыкова родня свергнутому императору.

– Но она Салтыкова лишь по мужу, сенатор. Вам сие разве не известно? Сама Дарья Николаевна урожденная Иванова.

– Но она была среди тех, кто готовил документы. И … – сенатор запнулся, не желая говорить далее.

Но этого и не понадобилось. Князь сам обо всем догадался.

– И вы решили смешать её репутацию с грязью. Умно. Родственница по мужу Иоанна Антоновича – злобная убийца и душегубица. Дьявол в юбке. И что знает про сие следственная комиссия Соколова и Цицианова? Какие документы у них есть?

– Сей вопрос вам стоит задать не мне, господа. Спросите у Цицианова! Он проводил повальный обыск в имении Троицкое!

В этот момент в комнату сенатора постучали.

– Вы кого-то ждете? – спросил Цицианов.

– Да, – прошептал сенатор, и это были его последние слова в этот вечер. Князь сделал знак и Соколов ударил сенатора по затылку. Тот сразу обмяк и рухнул на пол.

– Не убил? – спросил его князь уже своим голосом.

– Что ты, князь. Очухается через часок. Как я сыграл немецкого ландскнехта?

– Отлично! Тебе бы в театре играть, Степан. Они решили смещать Салтыкову с грязью и завели против неё дело. Этим они бросали тень на узника Шлиссельбурга. Видишь теперь высокую политику?

– Вижу, что мы перешли дорогу весьма важным господам. Не догадался бы Сабуров, про то кто устроил с ним сие.

– Ты потом ударишь и меня. Изобразим нападение и на мою квартиру. И получится, что напали и на него и на меня…

3

Канцелярия юстиц-коллегии: утро.

Утром Иван Александрович Бергоф бушевал и устраивал разнос полицейским чинам. Было произведено нападение на квартиры сенатора Сабурова и князя Цицианова.

– Сенатор негодует! Он обещает доложить обо всем в Петербург! Самому генерал-прокурору. Князь Цицианов лежит в постели с увечьями!

– Но это не наша вина, ваше превосходительство. Мы не полиция. Пусть у полицмейстерской части голова про то болит. А князя я уже навестил. С ним ничего страшного не произошло. Как и с Сабуровым. Кстати, когда напали на меня, никакого разноса подчиненным вы не устраивали.

– Что за сравнение, господин коллежский секретарь. Это чиновники из Петербурга! От государыни! И мы допустили нападение на них! Я тебе поручаю расследование по сему делу, Степан Елисеевич. Тем более что дело Салтыковой и это нападение весьма связаны.

– Будет исполнено, ваше превосходительство, – ответил Соколов.

– И найди мне тех, кто сие совершил! Найди. Опроси всех! Перетряси весь район. Проведи повальный обыск! Но найди мне тех людей.

– Для сего мне нужно опросить князя Цицианова и сенатора Сабурова. А они пока не станут отвечать на вопросы. Придется отложить вопрос до завтра.

– Завтра они могут из Москвы исчезнуть! Не мне тебя учить, Степан Елисеевич.

– Но мне не известны подробности нападения, ваше превосходительство. Кто напал! Каковы приметы преступников?

– Сенатор уже сообщил, что это были двое людей в солдатских мундирах.

– Такие приметы не помогут их найти. В Москве тысячи людей в солдатских мундирах. Мне нужны более четкие приметы.

– Но в комнате было темно. И сенатор слышал только голоса. Один был немец. Второй называл его бароном.

– А с чего сенатор взял, что сей человек немец? – спросил Соколов.