Великий Гэсэр - Автор Неизвестен -- Мифы. Легенды. Эпос. Сказания

горы, то образовались проходы (хэтэл) и из вынутой стрелой из этих гор земли образовалась новая гора в Улейском инородческом ведомстве, тоже под названием Оксогор.

Кроме того, буряты говорят, что Абай-Гэсэр-богдо-хан, свалив Лобсогоя на землю и взяв его за ноги, волок по земле, вследствие этого образовалось одиннадцать падей. Самая средняя падь большая, по краям по пяти небольших падей. Средняя большая падь образовалась от тела Лобсогоя, а по краям по пяти небольших падей образовались от пальцев Лобсогоя, будто бы своими пальцами Лобсогой выбороздил землю.

В Тунке (долина Иркута, объединяющая Байкала с монгольским озером Хубсугул — А.П.) есть остатки сожженного дворца Гал-Дулмэ-хана. Тут Абай-Гэсэр-богдо-хан с помощью девяти небесных кузнецов (тэнгэрнн ёhон дархад) раскаливал сына Гал-Дулмэ-хана, отчего дворец Гал-Дулмэ-хана расплавился и образовалась груда камней и железных шлаков (Вероятно, тункинские базальты — примеч. Г. Н. Потанина). Буряты говорят, что Абай-Гэсэр-богдо-хан жил в теплой стране (дулан газар) Тибет, а Гал-Дулмэ-хан и Лобсогой жили на этих местах, т. е. в Иркутской губернии…

…

ПЛАЧ РОГМО-ГОА

(Из монгольского сказания о Гесере)

Золотую Рогмо-гоа[229] нынче

захватили три жестоких хана —

заточили, держат под надзором.

Муж ее Гесер-богдо[230] не знает

о великом этом злодеянье —

он у Арал-мангуса[231] остался.

Золотая Рогмо-гоа плачет,

дорогого мужа вспоминает —

пестрые глаза ее от горя

до краев наполнены слезами:

“Неба сын, могучий батар мой,

муж законный мой Гесер-богдо!

Ты, герой, спустился к нам с небес

навести порядок на земле.

Мангуса ушел ты усмирять

и пропал, вестей не подаешь.

Ханы шарайгольские меня

взяли в плен, убивши всех твоих

тридцать верных баторов, — и здесь,

от своих владений вдалеке,

я томлюсь и шлю мольбы тебе.

О Гссер-богдо, о Неба сын,

разве ты не слышишь — я в плену!?

Я, несчастная, едва жива:

мучаюсь — измучалась совсем.

О Гесер-богдо, о Неба сын,

ты ведь не безумец, не тюфяк[232],

разве ты не видишь, я — в беде!?”

Причитая над своей судьбою,

призывая мужа на подмогу,

золотая Рогмо-гоа слезы

льет из пестрых глаз, не уставая,

и Хормусте-тенгрию[233] моленья

шлет, сложив просительно ладони.

Призывая своего Гесера,

душу Рогмо-гоа надрывает:

золотой дворец и все владенья

позабыть никак она не может.

Перед пестрыми ее глазами

как живой стоит Гесер — владыка

десяти подлунных стран[234], законный

муж ее, и ждет она, когда же

шарайгольских кровожадных ханов

кара справедливая настигнет,

а сама она домой вернется.

“Шестилетней я была тогда,

шестилетней я была, когда

встретилась с Гссером — и с тех пор

мы соединились навсегда.

Это ли не муки — нынче с ним

жить в разлуке, в тягостном плену?” —

так она в раздумье повторяет.

Повторяя, снова причитает:

“Я, страдалица, едва дышу:

хоть еще мучения сношу,

но уж нет> силы их терпеть.

Где же ты, Гесер-богдо, пропал?

Ты ведь многомудр и справедлив —

почему ж ты поступаешь так,

золотая Рогмо-гоа — люди,

что вестей совсем не подаешь

и спасать супругу не идешь?”

Призывая, сердце надсаждает,

причитая, болью грудь терзает

слыша безутешные рыданья,

ни стоять и ни сидеть не могут.

Если б это Хоншим-бодхисаттве[235]

довелось услышать, то слезами

изошла бы добрая богиня.

Золотая Рогмо-гоа, плача,

прошлое в печали вспоминает,

своего супруга призывает —

долго ли так мучаться, не знает.

Из дворца красавицу украли,

всех владений женщину лишили,

будто в яме держат — в шарайгольской

чуждой ей земле, и Рогмо-гоа

здесь темно и душно, словно в яме:

ничего глаза ее не видят.

"Разве так мне вспоминалась жизнь?

Раньше, в дни, когда Гесер-богдо

был со мною, прошлое мое

представлялось радостным всегда.

А теперь, попавши в горький плен

к шарайгольским ханам, плачу я

и не знаю, что от жизни ждать.

Веселилась я, когда Гссер,

муж мой несравненный, рядом был;

а теперь, в позорный плен попав,

я в тоске, покоя лишена”, —

так над прошлым плачет Рогмо-гоа.

Над своей судьбою так рыдает:

“Мудрый мой супруг Гесер-богдо

знает ведь о том, что я в беде,

но нечистою едою[236] он,

видимо, рассудок замутил,

а питьем нечистым, видно, он

мускулы расслабил — и теперь

обо мне и думать позабыл,

и к жене вернуться не спешит…”

Как узнать, что с Рогмо-гоа будет?

Как сказать, где встретятся супруги?

Рассказать о их делах, страданьях

и о встрече мне потом придется.

А пока свое повествованье

прекращу, нетронутым оставив

пересказ невиданных историй,

перепев неслыханных сказаний.

Повесть злоключении Рогмо-гоа

сказывать я только-только начал,

и многосуставчатая шандза[237].

в этом мне исправно помогала.

ЗЕМНОЕ РОЖДЕНИЕ ГЭСЭРА

(Из эхирит-булагатского сказания о Гэсэре)

В светлооконном жилище нашем

мы заветный рассказ ведем:

правду слушающим расскажем —

про случившееся споем.

***

Говорил ему Ханхан Хормос[238]

и корил его Ханхан Хормос,

тэнгэринов западных глава:

“Ну, когда же ты, Абай Гэсэр,

выйдешь в пун», назначенный тебе?”

Отвечал ему Абай Гэсэр:

“Чисто-светлых тысяча бурханов

с неба станет наблюдать за мною —

за своим посланником на землю —

за своим дитя позднорожденным!”

После этого Абай Гэсэр

по-иному начал говорить:

“Вы дворец мне нынче возведите —

выложите серебром и златом

нерушимые венцы и стены.

У переднею столба поставьте

мой престол из серебра и злата.

Сделайте меня неуязвимым,

душу мне и тело укрепите!

Да и не и своем небесном виде —

мне