Волшебные и страшные мифы леса. От феникса до Иггдрасиля - Якопо Сильвестре

— Это Ночь моя темная. Он очень умен и часто говорит истину, однако не стоит его слушать, если хочешь прожить жизнь спокойно, — произнесла Баба-яга. — Они мои самые верные помощники, которые денно и нощно несут мне службу!

Василиса зачарованно слушала Ягу и чувствовала, как в сердце закрадывается любопытство, но тут же вспомнила слова старухи.

— Итак, есть еще что-то или вопросы закончились? — произнесла Баба-яга.

— Чем больше знаешь, тем хуже спишь, разве не так? — парировала Василиса.

— Ах ты, умная какая! — загоготала на всю избу старуха. — Молодец, мне не нравятся детишки, которые всюду суют свои носы, а того, кто меня сильно раздражает, я мигом проглочу!

Василиса в страхе замерла, но Баба-яга успокаивающе подмигнула ей:

— Сиди спокойно, я не собираюсь тебя есть. Ты хорошо себя ведешь и выполнила все, что я тебе приказала. Так что теперь я задам тебе один вопрос!

— Конечно же, бабушка, слушаю вас, — отвечала Василиса.

— Как это тебе удалось не моргнув глазом справиться со всеми моими заданиями? — удивленно спросила Баба-яга. — Может быть, ты дочка какой-нибудь колдуньи?

— О нет, бабушка, — ответила Василиса, не привыкшая обманывать, и показала Бабе-яге свою куколку. — Когда моя матушка умерла, она оставила мне благословение в этой куколке.

— Это уже слишком! Благословенная кукла в моем доме? — воскликнула колдунья. — Если это так, то убирайся прочь! Вон отсюда! В этой избе нет места для благословенных людей!

Баба-яга провела девушку до двери и, прежде чем выпустить ее наружу, схватила одну черепушку со светящимися глазницами, насадила ее на палку и вручила Василисе:

— Это — твой огонь, ты его заслужила, а я не забываю о своих обещаниях! А теперь проваливай и никогда сюда не возвращайся!

Дверь избы захлопнулась за спиной Василисы, и девушка побежала по лесу, а огненные глаза черепа на посохе освещали ей дорогу до дома. Всю ночь и весь следующий день Василиса ни на минуту не останавливалась, пока уже на закате не добралась наконец до своего дома. Тогда она посмотрела на череп с пылающими очами и подумала, что за все то время, что она отсутствовала, мачеха с сестрами, несомненно, должны были раздобыть огонь. Девушка уже собиралась выкинуть ведьмин подарок, когда череп раскрыл рот и проскрипел:

— Не выкидывай меня! Отнеси меня лучше к своей мачехе: я ей нужен!

Василиса послушно вошла в дом и удивилась, обнаружив, что внутри все еще царит тьма!

— Где тебя носило? — отчаянным голосом закричала мачеха, которая вместе с дочерями кинулась навстречу Василисе. — Давай же, заходи вместе с огнем! Все свечки, что мы зажигаем, тут же гаснут, словно проклятые. Может быть, твое пламя продержится дольше!

Но едва Василиса переступила порог, как огонь в глазницах черепа разгорелся еще сильнее и метнулся на мачеху и ее дочерей. Те даже вскрикнуть не успели, как от них остались лишь черные угольки. На следующий день Василиса закопала череп в землю и заколотила дверь в избу, а сама направилась в город. Там она пережила еще много других приключений, но с Бабой-ягой так ни разу больше и не повстречалась.

Рассказывают, что девушка стала искусной прядильщицей и ее ткани были мягкими словно облака и настолько тонкими, что могли пролезть в игольное ушко. Сам царь носил только рубашки, сотканные Василисой. А когда царь увидел красоту Василисы, то мигом предложил ей руку и сердце, на что та радостно согласилась.

Однажды из долгого путешествия вернулся отец Василисы и переехал на царский двор к дочери и зятю, где все вместе они жили долго и счастливо. Но как День, лучезарное Солнце и угрюмая Ночь каждый в свой срок мчались через лес, так и Василиса всю оставшуюся жизнь по-прежнему не расставалась с куколкой своей любимой матери.

Вероятно, образ Бабы-яги вдохновлен одним или несколькими древними славянскими божествами, которые играли роль проводников душ и были связаны с миром живых и миром мертвых.

Хотя в сказке о Василисе Прекрасной она выглядит преимущественно пугающим и жестоким персонажем, в действительности можно заметить неоднозначность ее образа. Три всадника являют собой связь Бабы-яги с ходом времени и циклом смерти и возрождения. Происхождение ее имени до сих пор толком неясно: если первая его часть, очевидно, является производной от слова «бабушка», то насчет второй есть разные точки зрения.

На протяжении многих лет образами Бабы-яги и ее избушки на курьих ножках вдохновлялись многие творцы, от композитора Модеста Мусоргского, включившего в сюиту «Картинки с выставки» композицию о фольклорной старухе, до режиссера Хаяо Миядзаки, который использовал их при создании ведьм Юбабы и Дзенибы, а также волшебного Ходячего замка.

Пер Гюнт

Победитель троллей

Много лет назад в Норвегии, в деревеньке Квам, жил молодой охотник по имени Пер Гюнт. С тех пор как он смог держать в руках ружье, охота стала его главной страстью, а лес — вторым домом. Или, лучше сказать, первым домом. Действительно, Пер предпочитал долгие походы по крутым горам и темным лесам теплу своей маленькой уютной хижины. Поговаривали, что в действительности парня подкинули тролли — только так можно было объяснить его страсть к дикой природе, но все это было лишь беспочвенными слухами и пустой болтовней. Пер казался весьма угрюмым и нелюдимым, но в действительности он не был злым человеком, и все в деревне желали ему добра.

Однажды утром в начале зимы Пер сидел перед небольшим камином в хижине, поглаживая своих псов Сколла и Хати. Всего несколько недель оставалось до Рождества, и сезон охоты был практически завершен, так что, как обычно, Пер Гюнт собирался провести это время в тепле домашнего очага, наслаждаясь добычей, пойманной осенью. Он всегда так делал, и это было самым разумным решением.

Однако в тот день Пер чувствовал беспокойную дрожь в ногах и жжение в плечах. Все его тело изнывало от непреодолимого желания отправиться навстречу лесным приключениям, так что он оделся, перекинул через плечо сумку и верное ружье и, покинув приятное тепло своего жилища, направился в морозные объятия гор. Ледяной ветер в лесу пробирал до самых костей, но Пер ни минуты не усомнился в своей затее и веселым шагом прокладывал себе путь по непроходимой тропе, сопровождаемый Сколлом и Хати.

— Эй, Пер! — услышал он чей-то голос.

То был Ганс, старый козопас, который жил в лачуге неподалеку от леса. Он был бодрым и приятным стариком, хотя иногда, по мнению