Рейнские легенды - Екатерина Вячеславовна Балобанова

мудрости и семи свободным искусствам, но этому не мог научить ее, и я боюсь, что не сумеет она быть достойной царицей турнира.

— Нет на свете краше и милее Гуты Фалькенштейн, — воскликнул какой-то незнакомый рыцарь в черном вооружении, но без эмблем и герба на щите, — нет краше нашей царицы турнира! hoch!

С удивлением оглянулся на него Фалькенштейн, но епископ почтительно наклонил голову, и Гута была избрана царицей турнира.

Много рыцарей билось на турнире и победителей Гута награждала лавровыми ветками и розами. Многие надели на левую руку зеленую ленту — цвет юной красавицы. Краснела и улыбалась Гута, но не спускала она глаз с Черного Рыцаря, прокричавшего ей hoch. Стоял он сбоку на арене с опущенным забралом, не принимая участия в состязании, и только смотрел на царицу турнира.

На третий день выехал он наконец на средину арены, и его герольд затрубил в рог. Не в обычае было выезжать на турнирах без герба или эмблемы и с опущенным забралом, но у рыцаря не было ни герба, ни эмблемы, забрало его было опущено, и только зеленая лента развевалась на его левой руке.

Никто не выезжал биться с невежливым рыцарем, но Фалькенштейн, видя, что надел он цвет его сестры, выехал к нему навстречу с поднятым мечом. Уклонился Черный Рыцарь и опустил копье: не хотел он биться с братом Гуты. Забилось сердце красавицы, и подала она сигнал к битве: не могли ослушаться ее рыцари, надевшие ее цвет, и выехали они биться с Черным Рыцарем, хотя и не соблюл он обычаев немецкого рыцарства: не выставил своего герба и не поднял забрала. Всех победил Черный Рыцарь.

Снова затрубил его герольд, и все, кто только в силах были сидеть на коне, выезжали биться с ним, и у всех выбил он из рук оружие, но со всеми обошелся вежливо — всех победил, но никого не оскорбил своим превосходством.

Провозгласили Черного Рыцаря победителем на турнире, и подошел он за наградой к Гуте. Преклонил он колена и поднял забрало, но так, чтобы кроме Гуты никто не мог видеть его лица. Согласно обычаю, поцеловала его царица турнира и надела кольцо на его правую руку, но при этом уронила свою перчатку; подхватил ее рыцарь и, прижав к губам, спрятал в кольчуге. Повернул коня незнакомый рыцарь и поскакал с арены, но Фалькенштейн догнал его и сказал ему:

— Мы с сестрой надеемся видеть вас в замке Шоб!

— Благодарю, непременно буду в замке Шоб, — отвечал Черный Рыцарь.

Не более двух месяцев прошло после Кёльнского турнира, а вся Германия была уже объята пламенем междоусобной войны: избран был императором Ричард Корнваллийский, а Альфонс Кастильский оспаривал его права на корону. Много было приверженцев у Ричарда Корнваллийского среди немецкого рыцарства, много было их и у Альфонса Кастильского.

Брат Гуты уехал, чтобы встать под знамена Ричарда, и томилась она одна в своем замке; томилась она между страхом и надеждой, но молитва за брата не шла ей на ум — ждала она и молилась за прекрасного Черного Рыцаря, как видение промелькнувшего перед нею.

Раз вечером сидела Гута в своей высокой башне и смотрела на яркие звезды, а почтенный аббат объяснял ей значение каждой из них; вдруг указал он ей на одну яркую звезду.

— Посмотри, дочь моя, как спускается к нашему замку эта чудная красная звезда! Смотри: захватила она на своем пути и ту маленькую яркую звездочку, что явилась на небе в самый час твоего рожденья. Увидишь — близка перемена в твоей судьбе, Гута! Вот-вот...

Но в эту минуту затрубил призывной рог, и Гута сошла вниз, чтобы принять посетителей, кто бы они ни были. В зале, куда поспешила она, стоял уже Черный Рыцарь с поднятым забралом, но в полном вооружении.

При входе Гуты стал он на одно колено, как требовал того долг вежливости, а Гута поцеловала его по обычаю гостеприимства.

— В твоей власти моя жизнь и смерть, Гута, — сказал рыцарь, — приехал я сюда просить руки царицы Кёльнского турнира. Пока не могу я открыть своего имени, но клянусь тебе, что рода я столь же знатного, как и Фалькенштейны!

— Я люблю тебя, рыцарь, и готова следовать за тобою, кто бы ты ни был, но до возвращения моего брата не могу обещать тебе стать твоей женой.

— Я сам не посмел бы теперь же связать твою судьбу с моею, — возразил Черный Рыцарь, — еду я сражаться за императора Ричарда. Жди меня по окончании войны: я вернусь, если не погибну!

— А я умру, если ты погибнешь или изменишь: Фалькенштейны любят только раз в жизни и не переживают своей любви.

Обнял Черный Рыцарь Гуту и, прижимая ее к своему сердцу, сказал:

— Жди и надейся!

Не успела оглянуться девушка, как Черный Рыцарь исчез и только звонкие удары копыт его коня гулко раздавались в ночной тишине.

Вернулась Гута на свою высокую башню и всю ночь следила за красной звездой, ярко блиставшей над самым замком. Ярко горела и звезда надежды в сердце девушки.

Но вот прошел целый год: Альфонс был побежден, молодой император короновался в Ахене, и Фалькенштейн вернулся домой в родовой свой замок — но Черный Рыцарь не возвращался. Спросила о нем Гута брата, но не встречал его Фалькенштейн в рядах императорского войска: Черный Рыцарь исчез — словно виденье, растаял в тумане!

Грустно и одиноко проводила дни свои Гута. Редко сходила она со своей высокой башни и надежда исчезала из ее сердца, а вместе с надеждой таяла и сама ее жизнь.

Думала Гута, что погиб или изменил ей Черный Рыцарь.

Но вот в один прекрасный летний день чудный прозрачный воздух, разносивший по долине звон колоколов и звуки веселых песен поселян, донес и гулкий звон конских копыт, и разговоры всадников, ехавших по дороге к замку Шоб.

Все ближе и ближе подъезжали всадники; сторожевой дал знать, что какие-то рыцари направлялись к замку: Фалькенштейн приказал опустить подъемный мост и сам вышел навстречу гостям.

— Здравствуй, благородный рыцарь! — закричал ему ехавший впереди всех всадник. — Узнаешь ли ты нас?

— О, мой король, мой император! — воскликнул Фалькенштейн, — удостой меня великой чести — сойди с коня и посети мой замок!

— Я именно к тебе-то и ехал, — отвечал Ричард, — но где же твоя прелестная сестра, царица Кёльнского турнира?