Великий Гэсэр - Автор Неизвестен -- Мифы. Легенды. Эпос. Сказания

чтоб ни пылинки,

па одеждах не было, а после

в зеркало с потник величиною

погляделся, чтобы ни соринки,

на одеждах не было, — остался

всем доволен: хорошо собрался.

Взял Гэсэр в дорогу все, что нужно:

взял он саблю с желтой рукоятью,

все волшебные приспособленья

взял, а также тайное из тайных

небесами данное оружье.

Белую, с волшебной мудрой силой,

палочку он взял — для укрощенья

Белого[202] бушующею моря,

черную он взял — для усмиренья

Черного бушующего моря,

синюю он взял — для укрощенья

Синего клокочущего моря,

желтую же взял — для усмирены!

Желтого клокочущего моря,

но она еще была полезна

и для наложения на затылок

ради свойств се, весьма целебных.

Взял Гэсэр и красный камень задай[203],

чем нетрудно вызвать непогоду.

Семьдесят силков он взял волшебных,

что ловить умеют все живое.

Взял колчан из серебра и стрелы,

и тяжелый желтый лук бухарский.

Взял копье хара зорхон[204], что может

удлиняться в битве, а от крови

не мягчеть, и не тушиться, если

натыкается на кость иль панцирь.

Оглядев себя, Гэсэр остался

всем доволен: хорошо был собран.

Так же и Эржэн Шулма проворный

обрядился для войны, собрал

все оружие — и тоже стал

воином, что видом устрашал.

Всем изображениям бурханов,

что стояли по углам жилища,

всем изображеньям славных ханов,

что висели на дворцовых стенах,

оба уходящих в путь неблизкий

поклонились, как велит обычай.

Взяли скакунов у коновязей

и в серебряные седла сели

и по ходу солнца поскакали

в сторону земли Ширэм Минаты.

Если тихо едут, то копыта

конские отбрасывают камни

и комки — величиною с чашку,

если быстро едут, то копыта

конские отбрасывают камин

и комки — величиной с корыто.

А порой Гэсэр с Эржэн Шулмою

едут — будто ястребы с утеса

в небо за добычею взмывают,

а порой — как пущенные стрелы

устремляются со свистом к пели.

Скачут по лесам, горам и рекам,

опустив поводья в том разбеге,

скачут по степям и по пустыням,

скакунов кнутом нс подгоняя,

сотни верст за миг одолевая.

До ночевки первой доскакали,

добыли стрелою маралуху —

досыта наелись и уснули,

потники постлав, для изголовий

седла, как обычно, приспособив.

Утром путь продолжили — и снова

скакунов пустили вольным ходом.

Если горы на пути встречались —:

над вершинами перелетали,

если море на пути встречалось —

палочкой волшебной усмиряли

и одолевали перебродом.

Дальше по сверкающему снегу

и по стрекотанию сороки

узнавали, что зима настала;

по траве зеленой и по пенью

жаворонка в сине-белом небе

узнавали, что настало лето.

До второй ночевки доскакали,

добыли стрелою маралуху,

досыта наелись и уснули —

трое суток спали: гак устали.

Утром встали, дальше поскакали,

скакунов бодрить кнутами стали.

Так чуть не пол мира проскакали,

так чуть землю всю не облетели:

все моря земные всех расцветок,

прибегая к палочкам волшебным,

всадники легко преодолели.

Так на землю за Страною Смерти

всадники отважные ступили.

Но и здесь, устроивши ночевку,

добыли стрелою маралуху,

досыта наелись и уснули,

потники постлав, пристроив седла

в изголовья и силки расставив,

ограждаясь от врагов незваных.

Утром встали, скакунов поймали,

оседлали, чаю напились

и свой путь продолжить собрались.

Злобный тот шулма Ширэм Мината

злой своею мыслью все постигнул:

что Гэсэр намерен с ним сразиться,

что идет войной, что сам он близко.

Прихватил шулма свой кнут чугунный

и навстречу грозному пришельцу

вышел, упредить его пытаясь.

Только лишь Гэсэр врага заметил,

в страшного шулму с кнутом чугунным

выстрелил хангайскою стрелою,

что в сраженьях выпускают первой,

Но стрела хангайская не только

не пробила грудь Ширэм Минаты,

но с печальным звоном отскочила.

Взял тогда Гэсэр копье, что может

удлиняться в битве, а от крови

не мягчеть, и не тупиться, если

натыкается на кость иль панцирь, —

и метнул его в Ширэм Минату.

Но копье не только не вонзилось

в грудь шулмы, но, виновато звякнув,

от Ширэм Минаты отскочило

и, отпав, вреда не причинило.

Сам неуязвимый враг Гэсэра

сабли не имел — кнутом чугунным

пользовался в рукопашных схватках.

Стал шулма стегать Абай Гэсэра —

чуть с коня его кнутом не сдернул.

Соскочил Абай Гэсэр на землю,

ухватил шулму за плечи — начал

поворачивать, крутить, но силы

недостало, чтобы с места сдвинуть

исполинского Ширэм Минату.

Вырвался шулма из рук Гэсэра

и схватил свой кнут чугунный снова

стал опять стегать Абай Гэсэра.

Ухватил Гэсэр за обе руки

бьющего шулму, но пересилить

не сумел, — тот вырвался и снова

принялся исстегивать Гэсэра,

так что был помят и потеснен,

так что был иссечен сильно он,

но еще отнюдь нс побежден.

Пробовал Абай Гэсэр в той схватке

проучить Ширэм Ми пату саблей,

но клинок шулму не брал, а только

от него отскакивал со звоном.

Пробовал копьем колоть, но тщетно:

проколоть не мог Ширэм Минату.

А шулма все норовил Гэсэра

иссекать своим кнутом чугунным —

сек до крови, до нзнеможеньи.

И не мог Гэсэр, как ни старался,

ни оружием своим, ни силой,

ни подсобным волшебством отбиться

от шулмы, что наступал, ликуя.

Бил Ширэм Мината беспощадно,

кнут свистел чугунный беспрестанно,

и Гэсэр уж был готов в бессилье,

весь избитый, повалиться наземь.

И