Солнце и луна, или Легенды Чосона - Хайнц Инсу Фенкл

вместе с кошкой и собакой лакомился в кладовой чем душе угодно, отовсюду прибывали тысячи крыс. За две недели собралось их великое множество.

Острыми зубами выгрызли крысы ход от кладовой до хозяйской спальни. Они прогрызли землю и доски, а оказавшись в спальне, принялись грызть шкатулку, которая была тверже алмаза. Самые большие, выносливые и сильные крысы по очереди грызли камень, пока не стачивали зубы под корень; когда одна выходила из строя, на ее место становилась следующая. Крысы трудились без устали, и наконец в шкатулке появилась крошечная дырочка. Хотя крыса и может протиснуться в отверстие размером с ноготь, дырочка все-таки была слишком маленькой, а месяц уже подходил к концу. Крысиный правитель отчаялся.

– Мы обречены! – вскричал он. – Мы не успеем расширить отверстие, и кошка нас всех погубит!

Ужаснулись крысы, но тут в дальнем углу кто-то пропищал:

– Позвольте мне попробовать!

Смотрят они – сидит там заморыш-крысенок, прибывший из какой-то дальней провинции.

– Ступай! – велел крысиный правитель. – Нам надеяться больше не на кого.

Протиснулся крысенок в дырочку и нашел волшебный камень, размером с головку чеснока. Тогда он открыл шкатулку изнутри и передал камень сородичам, а те немедленно отнесли его кошке.

– Я тебя за это награжу, – сказала кошка крысиному правителю. – Пусть твои подданные без помех пируют в кладовой. Хозяин дома нажил богатство нечестным путем, так что ешьте, не оставляйте ни крошки!

Тут кошка и собака простились с крысами и отправились в обратный путь. Второпях даже поесть забыли. В кладовой они привыкли до отказа набивать брюхо, а потому проголодались, не успев уйти далеко. К вечеру они достигли реки, и снова собака посадила кошку себе на спину.

– Возьми камень в рот, – велела она. – Держи его крепко, только не глотай. Я слышу, как у тебя урчит в животе.

– Не бойся, не проглочу, – сквозь сжатые зубы ответила кошка.

Когда они проделали четверть пути, собака спросила:

– Ну как там камень?

– Я его держу, – ответила кошка.

Доплыв до середины, собака снова спросила:

– Ну как там камень?

– Говорят тебе, я его держу, – сердито прошипела кошка.

Вот и три четверти позади. И снова собака спросила:

– Ну как там камень?

Кошка не выдержала и гневно крикнула:

– Да вот он!

Камень выпал из пасти и утонул. Собака не услышала всплеска, а кошка до самого берега молчала.

– Теперь давай мне камень, – сказала собака, когда вышла на берег. – Я его понесу.

Кошка промолчала.

– Где камень? – спросила собака. – Моя очередь его нести!

Кошка ничего не сказала, и тогда собака с рычанием набросилась на нее.

– Я же говорила – смотри, не проглоти!

– Я и не глотала, – ответила кошка и призналась, что уронила камень в реку.

– Я заслуживаю смерти, – продолжала она. – Убей меня и избавь от позора, потому что камень нам уже не вернуть.

Собака, конечно, страшно разозлилась и поначалу хотела растерзать кошку. Но все-таки она была благоразумна. Немного поразмыслив, она сказала:

– Сделанного не воротишь. Что проку тебя убивать? Давай лучше немного подкрепимся. Как есть-то хочется!

Пошли они по берегу и повстречали рыбака. Сперва кошка с собакой почуяли запах наживки, которая лежала в корзинке, а потом увидели, как рыбак вытаскивает карпа.

– Ты потеряла волшебный камень, так иди укради карпа, – велела собака.

Ничего не поделаешь, пришлось кошке подкрасться впотьмах к рыбаку. Тот как раз наживлял удочку и ничего не заметил. Кошка незаметно стянула большого карпа и отнесла собаке. Та разорвала рыбе брюхо и принялась уплетать икру. Тут на зуб ей и попалось что-то твердое.

– Это же волшебный камень! – воскликнула собака. – Небеса над нами сжалились!

Она сказала, что сама понесет камень. Бросив остатки карпа, кошка с собакой бежали всю ночь, пока не добрались до дома. Обе измучились; собака тяжело дышала, и из пасти у нее капала слюна.

– Не могу же я явиться к хозяину в таком виде, – сказала она. – Отнеси ему камень сама.

Кошка вбежала в дом и положила камень на пол. Хозяин так и подскочил от радости.

– Айгу![2] – воскликнул он и схватил кошку на руки. – Вот чудо! Я думал, что вы сбежали, а вы вернули мне волшебный камень!

С того дня он обращался с кошкой лучше, чем с родными детьми, и почитал ее больше, чем собственных предков. Кошка жила в хозяйских покоях, ела самую вкусную рыбу и нежное мясо; ее ласкали и баловали, а собака жила во дворе и питалась объедками, размышляя о людской несправедливости. Она долго таила обиду. Однажды ночью она подстерегла кошку, когда та вышла на двор по нужде, яростно набросилась на бывшую подругу и перекусила ей хребет. С тех пор кошки и собаки, потомки этих двоих, друг друга ненавидят.

Симчхон, дочь слепца[3]

Впоследние годы девиза Юаньфэн при династии Сун в квартале Товадон, что в уезде Хванджу, жил бедный слепой ученый муж по имени Сим Хаккю с верной женой – госпожой Квак. Много лет у них не было детей, и они неустанно возносили молитвы духам. Наконец госпожа Квак родила красавицу дочку, которую назвали Симчхон. К сожалению, госпожа Квак не смогла оправиться после родов и скончалась. Сим из кожи лез вон, чтобы в одиночку вырастить дочь, и они терпели нужду вместе. Симчхон была послушной и преданной дочерью, которая всюду сопровождала отца, как только научилась ходить, и просила вместе с ним подаяния, как только научилась лепетать. Прошло немного времени, и она превратилась в красивую девушку.

Однажды старик Сим в одиночку отправился за милостыней и свалился в глубокую канаву. Он барахтался в воде, тщетно пытаясь выбраться и проклиная злую судьбу и свою слепоту, как вдруг услышал над собой голос.

– Старик, – произнес незнакомец, – я услышал, как ты оплакиваешь свое несчастье. Если пожертвуешь триста мешков риса в наш храм, мы будем молиться, чтобы к тебе вернулось зрение.

Крепкие руки протянулись к Симу как будто с небес, схватили трепещущего старика и вытащили из канавы. Сим был так благодарен и счастлив, что немедля забыл о своей нужде и воскликнул:

– Спасибо тебе, добрый монах! Спасибо! Клянусь, что пожертвую триста мешков риса!

Лишь потом, когда восторг схлынул, старик Сим с ужасом вспомнил, что не сможет пожертвовать в храм и трех мисок риса, не говоря уж о трехстах мешках.

– Симчхон, – сказал он дочери вечером, поведав о своем приключении, – что же мне делать? От радости я обо всем позабыл. Другие меня грубо толкают или крадут мое подаяние, а