Искра божья - Глазырина Елена

— Не-а, — Джулиано наморщил усы, — но видел пару раз бродячих циркачей, выступавших в Себилье на Пасху.

— Это совсем не то! — воскликнул Сандро. — Даже сравнивать не стоит. Циркачи лишь кривляются, тогда как театр — это благородное искусство!

— Посмотрим, — проворчал де Грассо, которого начинал раздражать всезнайка Марьяно.

Пьетро и Ваноццо обещались быть на представлении, и данные измышления давали юноше хоть какую-то надежду, что такой редкий, свободный от тренировок вечер окажется не полностью загублен.

Театр Марцелли чем-то напомнил Джулиано здание Колизея. Те же четыре яруса мраморных арок уходили ввысь. Те же серые колонны и белые статуи. Та же величественность, красота и грандиозность архитектуры ушедшей в закат империи. Разница была лишь в том, что театр имел в основе форму подковы или разрезанного пополам пирога. Высокая сцена располагалась как раз в месте разреза и тянулась от края до края примерно на двести локтей[84].

У арки входа Джулиано ждала толпа воспитанников де Либерти. Пьетро резво замахал де Грассо руками, зовя присоединиться к остальным.

— Кто твой юный друг? — поинтересовался де Брамини.

— Сандро де Марьяно — племянник кардинала Франциска, получивший должность главного маляра в церкви Маджоре, — буркнул Джулиано.

Сандро озадаченно захлопал пышными ресницами на де Грассо.

— О, какая тут важная птица! — не обращая внимания на издёвки приятеля, искренне восхитился Пьетро. — Горячо рад знакомству.

Низенький фехтовальщик, с которым Сандро был почти одного роста, схватил его тонкую кисть в свою ладонь и радостно потряс.

— Предлагаю отметить сие восхитительное событие! Эй, виночерпий! Три кувшина бордо! Пока проклятые фрезийцы не разграбили все винные погреба Водии, Сеньор Марьяно угощает!

К компании фехтовальщиков де Либерти тут же подскочил тощий продавец с тележкой, заполненной пузатыми бочонками. Несколько рук протянулось к нему, сжимая разномастные пустые сосуды: деревянные кружки, глиняные кувшины и кривобокие бутыли. Расторопный торговец споро заполнил всю подставленную посуду, тщательно измеряя объем налитого вина бронзовой мерной пинтой. Смущённый и слегка растерявшийся Сандро оплатил его расходы.

— Ты отличный парень! — довольный Пьетро от души хлопнул художнику по спине, отчего тот чуть не свалился на мостовую. — Малость хлипковатый, но это не страшно. С нами не пропадёшь!

Заплатив на входе с каждого по тройке рамесов, шумная компания ввалилась в партер — именно там располагались самые дешёвые стоячие места. Выше, в амфитеатре, находились сидячие ряды, заполненные почтенными горожанами, ремесленниками и их жёнами. Над ними шёл полупустой ряд лож, предназначенных для богатой и знатной публики. Там присутствовало лишь с дюжину семейных пар, несмотря на жару, разодетых в шелка и бархат. Четвёртый ярус пустовал.

До представления оставалось ещё около часа. Народ вокруг радостно общался, делясь последними новостями, пил вино и закусывал персиками.

— Дестраза тоже здесь, — Пьетро ткнул Джулиано локтем в бок, указывая бараньей костью с остатками мяса на одну из лож, где размещалась пёстро разодетая компания. — Ишь какие — целую ложу выкупили. Любят сеньоры пускать пыль в глаза.

— Хочешь помериться с ними клинками? — спросил Джуиано.

— Чего там мериться, — хвастливо заявил Пьетро. — Их чемпион — Кириако Рябой — каждый год проигрывает мне почти всухую.

— И сколько раз ты выиграл кубок? — поддразнил его де Ори.

— Не важно, — Пьетро размочил вином ущемлённую гордость. — Цель не в том, чтобы выиграть турнир, а в том, чтобы тебя заметили.

— Хм, и сколько лет ты уже занимаешься у маэстро Фиоре? — поинтересовался Джулиано.

— Семь, — ответил Пьетро.

— Солидный срок, — глубокомысленно изрёк Жеронимо, — только результата пока не видно.

— Да пошли вы! — огрызнулся Пьетро.

— Сеньоры, сеньоры, глядите, там, в центре, рядом с рыжей женщиной в бархатной маске, случайно не Марк Арсино сидит? — радостно подпрыгивая, уточнил глазастый Сандро.

— Да, кажись, он, — почесавшись, согласился Жеронимо.

— Ух, ты! Вот бы с ним познакомиться, — возбуждённо переминаясь на месте, протянул Сандро, — сделать с него пару набросков. Такой красавчик! Вы только посмотрите на его профиль. Руку даю на отсечение, что с него можно лепить Феба[85] или Арея!

— Да, я бы тоже не отказался узнать его поближе, — согласился Пьетро. — Арсино — лучший фехтовальщик Истардии. Говорят, он просто бог на ристалище!

— Не, парни, вам ничего не светит, — хохотнул Жеронимо, — де Вико предпочитает девочек, в основном рыженьких.

— Фу, как это пошло! — Сандро поморщился. — Рыжий — цвет разврата и куртизанок.

— Потише с такими высказываниями, сеньор художник, — шутливо одёрнул его Пьетро, — сама великая герцогиня Изабелла нынче красится под лисицу.

— Видимо, она разделяет вашу страсть к прославленному кондотьеру, — предположил Ваноццо.

Джулиано рассеянно прислушивался к праздным разговорам друзей. Его блуждающий взгляд отстранённо скользил по силуэтам людей, сидевших в амфитеатре, изредка задерживаясь на каком-нибудь миловидном женском личике, пока не упёрся глазами в почти истёршийся из памяти образ Кармины Лацио.

Девушка сидела в ложе на третьем ярусе в компании длиннобородого старика и тихо беседовала с ним. Джулиано наслаждался прекрасным алебастровым профилем Кармины, словно унаследованным ей от античной статуи. Её медовые кудри, уложенные в хитроумную причёску, при свете факелов отливали рыжим пламенем. Легкие завитки чуть падали вниз, прикрывая безупречные раковинки ушей с драгоценными изумрудными серьгами. Алые, чуть полноватые губы хотелось незамедлительно покрыть тысячами поцелуев. Джулиано не смог разглядеть цвет её глаз, но видел в них глубокую печаль и зарождающиеся бриллианты слёз.

Действие началось.

Нестройно заиграли музыканты, спрятанные где-то за сценой. На подмостки выбежал разодетый в пёстрые алые панталоны Арлекин.

— Пр-р-риветствую вас, уважаемая публика! — хорошо поставленный голос актёра разом перекрыл гомон зрителей. — Мы рады представить на ваш взыскательный суд комедию в трёх действиях. С нами вы перенесётесь в славное прошлое Конта. Узнаете всё о пороках и добродетелях…

Джулиано перестал слушать актёра. Его внимание занял прекрасный образ Кармины Лацио. Юноша представлял себе её нежный голос, пытался вообразить, о чем спорят девушка и старик. Он придумал тысячу достойных предлогов, чтобы подняться к ней в ложу, и ту же отмёл их. Сомнения и надежды боролись в его пылкой душе, попеременно одерживая верх, но пока никто не мог окончательно победить в этой битве.

Как в тумане сменялись на сцене герои в масках: полуголая Мессалина в рыжем парике; преследующие её любовники в белых туниках; рогатый муж Клавдий в порфировой мантии и короне; доктор, гоняющийся за всеми с огромной клизмой; старый неловкий купец Панталоне, спотыкающийся на каждом шагу; хвастливый капитан наёмников Антоний с огромным мечом длиной чуть ли не в пять локтей.

Вскоре у компании учеников де Либерти закончилось вино, и Пьетро, выманив у Сандро парочку аргентов, отправился с Жеронимо на поиски торговца. Копошения товарищей в поисках пустых сосудов отвлекли Джулиано от разглядывания девушки в ложе. Когда юноша снова поднял глаза, Кармины уже не было рядом с ветхим старцем.

Джулиано стал поспешно проталкиваться к выходу. Он желал непременно перехватить красавицу, чтобы познакомиться с ней и, если повезёт, назначить свидание.

С трудом протиснувшись мимо недовольных зрителей, де Грассо выскочил в пустую аркаду первого яруса, добежал до лестницы, ведущей ко второму, за пару ударов сердца взлетел на третий, заметался в разные стороны, не находя девушки. Ему припомнилось, что всё это уже было, и судьба, возможно, опять играет с ним злую шутку.

Из прохода, ведущего в боковую ложу, навстречу Джулиано выступила угольно чёрная тень в компании ещё парочки таких же.