Народы России: мифы и легенды - Автор Неизвестен -- Мифы. Легенды. Эпос. Сказания

Одевшись, из шалаша вышел. Посмотрел по сторонам и увидел — тигр к нему приближается. Испугавшись, мальчик влез на дерево с большими сучьями. Полез тигр и застрял меж ветвей. Никуда не может двинуться. А мальчик прыгнул на другое дерево и спустился на землю. Попил чаю, приготовил поесть отцу. Ждет его. Вечер. Нет отца. Так и лег спать. Приснилось ночью, будто тигр плачет и просит спасти его, дары разные за это обещает.

Взял наутро топор и пошел к тигру. Весь день дерево рубил. Прорычал тигр три раза и тихонько ушел. Ночью опять во сне говорит тигр мальчику: «Вставай наутро. Устанавливай ловушки. Очерти круг рукавицами». Так все и сделал, а на завтра пошел смотреть самострелы. Все ловушки были с соболями. Так он добывал подряд несколько дней.

Отец это время жил дома, наконец, отправился сына проведать. Подошел к шалашу, а из него дымок курится. Подумал: «Видно, жив». Дверь открыл, заглянул: сидит сын, а шалаш полон соболей. Увидел это отец, сына обнял и поцеловал. Поели, спать легли. Встали наутро, все погрузили да домой возвратились.

Удэгейцы

Сэлэмэгэ

Жил человек по имени Гээнтэй с женой. Жена его была беременна. Однажды он сказал жене:

— Пойду-ка я посмотреть на Сэлэмэгэ, питающегося, как говорят, железом.

А жена ответила:

— Ну, если мы так будем жить, нам до того места, где Сэлэмэгэ живет, не дойти, по дороге погибнем.

— Пойду! Иначе что я за человек такой, если дойти не могу!

— Если ты все же хочешь идти к Сэлэмэгэ, приготовь дров. За день семь поленниц поставь.

Только шесть поленниц поставил Гээнтэй, Жена спросила:

— Как же ты пойдешь, если у тебя так вот получается? Брось, не ходи. Как же ты пойдешь, если ты такой слабый?

— Пока не схожу — не успокоюсь. Пойду! — воскликнул муж. — Сделай мне унты.

Сделала. Из одной половины шкуры лося на одну ногу, из другой половины — на другую. Муж закричал:

— Слишком велики! Что это за унты сделала? Обрежь, чтобы поменьше были!

Обрезала, и Гээнтэй отправился. Пришел к одной старухе. Та старуха одной рукой скалу подпирает, другой — просо пересыпает. Сказала старуха Гээнтэю:

— Гээнтэй, куда идешь?

— Я иду к Сэлэмэгэ.

— Ну, если ты идешь к Сэлэмэгэ, одной рукой мою скалу подпирай, другой — просо пересыпай!

Попробовал Гээнтэй одной рукой скалу подпирать, другой просо пересыпать, да не смог, из сил выбился. Тогда старуха сказала:

— Если у тебя так получается, как же ты пойдешь к Сэлэмэгэ? — Гээнтэй все равно пошел. Шел-шел и встретил старика Канда-Мафа.

— Гээнтэй, ты куда идешь?

— К Сэлэмэгэ.

— Ну, если ты идешь к Сэлэмэгэ, глотай мою картошку — клубни этого растения.

Не смог. Не проглотил. А все-таки отправился дальше. Шел-шел Гээнтэй и набрел на след. Широко кто-то шагал. И унты у него большие. Попробовал было Гээнтэй так же шагать, не может, ступать след в след не может. Пошел дальше. Шел, шел. Далеко ли, близко ли шел, увидел какое-то жилье, дошел до него. А там сидела одна старуха — мать Сэлэмэгэ. Вошел Гээнтэй, а старуха калила железо на огне. Железо ее докрасна раскалилось. Она захотела дать его Гээнтэю: — На, согрейся грелкой моего сына!

— Не буду, — ответил он.

Взяла мать Сэлэмэгэ это железо, разгрызла зубами и прыснула Гээнтэю в лицо. Все лицо у него обгорело и сморщилось. Вечером пришел домой Сэлэмэгэ. Принес убитых медведей. Одного принес, привязав к поясу, другого — взяв в охапку. Того, которого нес в охапке, бросил Гээнтэю, а Гээнтэй — шлеп! — уронил его наземь. Бросил Гээнтэй медведя обратно Сэлэмэгэ. Высоко вверху поймал Сэлэмэгэ и снова бросил Гээнтэю. Шлеп! — уронил наземь Гээнтэй. Сэлэмэгэ крикнул:

— Ну, Гээнтэй, давай состязаться в быстроте!

Начали они свежевать медведей. Сэлэмэгэ уже сдирал шкуру, а Гээнтэй еще только вспарывать готовился. Сэлэмэгэ уже окорока отнял, Гээнтэй только шкуру начал снимать. Сэлэмэгэ свой котел на огонь поставил — мясо варить. Когда тот ставил свой котел на огонь, Гээнтэй еще только начинал отнимать окорока. Мясо на куски разрезал Сэлэмэгэ, а Гээнтэй тушу на куски едва кончил разнимать. Сэлэмэгэ свой котел снял, начал есть. Когда Сэлэмэгэ уже есть начинал, Гээнтэй только ставил котел на огонь. Сэлэмэгэ уже есть кончает, а Гээнтэй все еще варит. Сэлэмэгэ уже есть кончил, а Гээнтэй только снял котел и принялся за еду. Много спустя после того, как кончил Сэлэмэгэ есть, принялся за еду Гээнтэй. Почти всю ночь ел, тогда как товарищ его давным-давно кончил.

Наконец кончил и Гээнтэй, легли спать. Утром встали. Сэлэмэгэ и говорит Гээнтэю:

— Ну, Гээнтэй, что бы нам такое найти подходящее? На игрище тебя вести — напрасное дело, лучше ты у меня на вешалах[70], где вялят рыбу, будешь ворон пугать.

Натыкали в язык Гээнтэю иголок, привязали ему к рукам молоток и отнесли на вешала:

— Прилетят вороны клевать, так ты молотком — тук-тук, тук-тук — постукивай, отпугивай их.

После этого много времени прошло. Жена Гээнтэя в отсутствие мужа родила ребенка. Мальчика родила. Вот начал он ползать, потом ходить. Прошло много времени, и стал он большой. Однажды спросил сын Гээнтэя у матери:

— Мама, был у меня отец или нет?

— Был, был, — сказала мать.

— Мама, а как звали моего отца?

А мать ему так ответила:

— Нельзя, грешно его имя произносить, ведь отец твой, наверное, умер.

Ребенок заплакал, тогда мать сказала:

— Твоего отца звали Гээнтэй.

Узнал он, как звали отца. Обрадовался. «Гээнтэй, Гээнтэй, Гээнтэй», — твердил, бегая взад и вперед. «Гээнтэй, Гээнтэй», — бух! — и упал мальчуган. Упал и забыл, как звали отца. Пошел опять к матери, заплакал:

— Мама, как звали отца? Я забыл.

— Грешно, дитя мое, грешно. Ведь он, наверное, умер и поэтому не возвращается.

— Я хочу знать, как звали отца, — плакал ребенок.

— Его звали Гээнтэй, Гээнтэй, — сказала мать.

Так вот и вырос мальчик. Начал ходить в тайгу на охоту.

— Мама, сделай мне унты!

Сделала ему мать унты. На одну ногу — полшкуры, полшкуры — на другую. Вышла одна пара. Надел он унты.

— Ай-ай, ну и маленькие же, — плачет. — Ты надставь-ка, чтобы побольше были.

Надставила. Снова надел их сын, чтобы в дорогу отправиться. Мать пошла посмотреть, как ее сын пойдет. Провожая, сказала:

— Тот, кто твоим отцом был, посильнее тебя.

— Ладно, хоть я и слабый, пойду отца искать, — заявил сын.