Легенды квилетов - Оливия Невельсон

– Я хочу волка. Ты обещал, папа.

Вождь хмыкает: это что-то новенькое. Не решалась дочь раньше ему перечить да обещаниями попрекать. С другой стороны, он и повода такого не давал.

– Ну раз хочешь… Учти, Макои, покусает кого – я сам ему голову отрублю.

– Не беспокойся, папа.

Макои становится на носочки и прикасается губами к его щеке.

Волк оказывается хорош. Окэнзи осматривает его с интересом и знанием дела: добрый зверь. Широкогрудый, мощный, с рыжеватой солнечной искрой в шерсти – хоть верхом садись и езжай. Чудо, если его свои же достали. Тут скорее пума постаралась. И от дочери ни на шаг не отходит. Смотрит на нее преданно, хвостом трясет, как обычная собака. Детишки пытались его изловить – даже клыков не показал, фыркнул только и в кустах затаился.

А может, и хорошо, что с Макои теперь всюду ходит зверь: любит она в лес поглубже зайти и до заката там пропадать. Окэнзи ее и ругал, и запрещал, да как квилетке по лесам бродить запретишь? Тут никакой каменный кулак не поможет.

И остальные пусть смотрят, что за девку он вырастил. Глаза-то в пол, а какого зверюгу приручить смогла! Даже в постель его с собой кладет, не боится.

Впрочем, тут Окэнзи другое удивляло. Умом-то Макои не в него пошла, может и не понимать, что разбуженный зверь сначала кусает, а потом думает. Но отчего же сам волк с ней ночами сидит, когда ему в это время по лесу шастать положено?..

Понаблюдал за ними вождь и думать о волке забыл: хлопот с ним никаких, и Макои рада, а Окэнзи и без них есть чем голову занять.

Долго он дочери жениха выбирал, присматривался к парням, достойного определял и нашел наконец.

Кваху – лучший охотник их племени, доброго роду парень. У самого три брата, у отца его и того больше. Молод, быстроног, и на лицо его посмотреть приятно. Так он Макои и сказал.

Долго молчит дочь. Наконец откладывает в сторону очередное одеяло. Вздыхает глубоко:

– Спасибо, папа. Кваху человек хороший, я понимаю твой выбор…

– Довольна ли ты, дочка?

Она кивает и продолжает невозмутимо:

– …да только не могу я за него замуж выйти.

Не сказать, что Окэнзи этого не ждал. До последнего надеялся, что удастся обойтись без уговоров, но в глубине души не сомневался, что Макои взбрыкнет. Он это понял еще при первом их разговоре. Кто и где видел девку, которая замуж пойдет без скандала, разве только не за любимого ее выдают?

Дочь, видно, ждет от него вспышки ярости, но Окэнзи только усмехается. Садится с нею рядом и мирно спрашивает:

– А за кого тогда можешь?

Макои медлит с ответом.

– Ты моего выбора не поймешь и не примешь.

– А ты, дочка, попытайся мне объяснить. Кто там тебе в душу запал – Лайз, Мизу?

Лайз слывет в племени первым красавцем. Окэнзи не раз убеждался, что мозгов у него не больше, чем у лосося, устремившегося на нерест, однако признавал, что собой мальчишка хорош. Мизу ничем не примечателен, но добр, Макои быстро на доброту откликается.

Дочь морщится, чего раньше себе не позволяла.

– Лайз… Ты дурного мнения обо мне, отец. Мизу тоже хороший человек, но не лежит у меня к нему сердце.

Терпение Окэнзи подходит к концу.

– А к кому лежит?

– Его зовут Сикис.

Окэнзи теряется. Он точно знает, что среди его племени никто это имя не носит, но дочь его уже когда-то произносила. Выходит, кто-то из соседей? И когда только, дура, успела?..

А затем он вспоминает: так Макои назвала своего волка. Вождь смеется, и в смехе его звучит неприкрытое облегчение.

– Ну, что псину свою ты больше иных людей любишь, все племя знает. Не бойся, никто его у тебя не отнимет. Я сам поговорю с Кваху, не тронет он твоего Сикиса.

– Он не псина.

– Ну хорошо-хорошо, волк.

– И не волк.

Макои, отбить у которой привычку горбиться во время работы не смогла даже бабка, сидит прямая, как копье, только глаза закрыты и на лицо бледней покойницы.

– Ты что такое говоришь, дочка?

– Когда Сикис со мной, он человек, отец.

Окэнзи стучит по колену. Да, умом Макои не блещет, ну да от нее этого и не требуется. Говорил он матери, нечего забивать девке голову глупыми сказками!

– Дочка, если ты не хочешь замуж, так и скажи.

– Хочу, отец. За Сикиса. Да и нельзя мне теперь ни за кого, кроме него.

– Что значит нельзя…

И тут Окэнзи понимает. И с размаху бьет дочь по лицу. Макои бросается к отцу, хватает его за руки и начинает говорить так быстро, что вождь с трудом разбирает ее слова.

– Выслушай меня, отец, умоляю! Я нашла его в лесу, раненого. Сразу после того, как разведчики пришли с вестью, что соседняя деревня опустела. Помнишь, ты не велел никому говорить, людей пугать не хотел? Я сначала ничего не понимала, сама гадала, отчего он меня к себе подпустил. Раны ему мхом затыкала, соленой водой промывала, а он терпел. Другой бы мне руку откусил…

– Лучше бы он откусил тебе голову!

Макои отмахивается от его окрика, как от мухи.

– А потом… Он просто превратился, понимаешь? Как в бабушкиных сказках, на моих глазах стал человеком и все мне рассказал. Они пришли в деревню ночью, понимаешь? Хладные из легенд, которые бабушка мне рассказывала. Пришли и всех перебили, на его глазах разрывали людей на части и пили кровь. Их было всего двое, а убили они три десятка. И только Сикис… Он и сам не понял, что произошло. Бросился на одного из них с топором, а повис на нем уже зверем. Убить не смог, но отогнал, только превратиться обратно не получилось. Бегал по лесам раненый, сам себя начал забывать, но когда рядом оказалась я, когда говорить с ним начала… Он только со мной может стать человеком, понимаешь?

Окэнзи сбрасывает ее руки.

– Эту сказку прибереги для подружек, расскажешь им, когда брюхо на нос полезет. А я, – он хватает дочь за подбородок и сжимает почти до хруста, – хочу услышать правду: кто он и откуда?

– Но я говорю тебе правду, отец!

– Так, значит? Хорошо.

Он отталкивает Макои с такой силой, что та падает навзничь. Снимает со стены топор и быстро запирает за собой дверь. Окэнзи слышит, как дочь бьется