Искра божья - Глазырина Елена

Воспользовавшись короткой передышкой между атаками, юноша присел на корточки за каменным зубцом и спросил у приятеля чужим осипшим голосом:

— Как думаешь, до вечера протянем?

Пьетро невесело шмыгнул грязным носом:

— А разве у нас есть выбор?

Де Брамини облизал спекшиеся губы и произнёс, глядя на новую волну наёмников, спешно приближающихся к укреплениям:

— Эх, жалко аргенты, что мы выложили за участие в весеннем турнире. Лучше б пропили, честное слово.

— Брось, мы с тобой ещё подерёмся! — ободряюще прохрипел Джулиано.

— Мне кажется, за сегодня я навоевался на всю оставшуюся жизнь, — хмуро скривился Пьетро. — Интересно, куда задевался наш силицийский дружок?

Джулиано не успел ответить приятелю. Очередные лестницы показались над неровным краем стены, и бой закипел с новой силой.

К вечеру с низин стал подниматься холодный белёсый туман. Ветер стих, и знамёна ландскнехтов обвисли безвольными сырыми тряпками. Туман, точно изодранный плащ, накрыл плечи нападавших, и слегка поредевшие баталии стали походить на призрачное воинство явившихся с того света мертвецов.

Наёмники отступили, замерли на позициях. Защитники видели, что в глубине вражеского лагеря происходит какое-то слабое шевеление войск, но крайние фаланги оставались недвижимы.

— И если пойду я долиной смертной тени, — сорванным голосом возопил монах на вершине арки, — не убоюсь зла, потому что ты со мной! Ты пастырь мой и ни в чём я…

Гулкий выстрел разорвал тягостную тишину, висевшую над полем боя. Брат Жакомо вздрогнул и беззвучно канул за стену, в подступающее к городу бледное марево.

Одинокий выстрел прозвучал как сигнал. Ему ответил далёкий гул и яростный звон металла, долетевший откуда-то с запада. Войско, застывшее перед воротами, раздвинулось, пропуская серого коня с графом Монпансье на спине. Гарцуя, статный жеребец вынес наёмника прямо к Аргиевым воротам. Морозный туман стелился за всадником, подобно длинному шлейфу короля мертвецов. Белый костюм мужчины за день потемнел от пыли и пороховой гари. Блестящий морион потускнел, а кираса в паре мест имела следы от расплющившихся о неё пуль. Де Бурон задрал голову и громко крикнул:

— Сдавайтесь, глупцы! Западная стена пала. Сопротивление бесполезно. Мне не нужны ваши жалкие жизни — только золото. Всем, сложившим оружие и заплатившим по сотне оронов, я гарантирую свободу. Сможете проваливать на все четыре стороны!

Пьетро высунулся из-за разбитого зубца и, привстав на цыпочки, чтобы его было лучше видно, показал неприятелю обидный жест:

— Да пошёл ты!

Его одинокий выкрик подхватило несколько охрипших глоток, но, оглянувшись назад, Джулиано узрел, как кое-кто из ополченцев, прислушиваясь к далёкому шуму, начинает потихоньку пятиться и покидать стену.

— Сдавайтесь — это ваш последний шанс! — повторил де Бурон. — Через час мои ребята будут здесь и смешают вас с грязью!

На этот раз защитники промолчали.

— Ишь, как драпанули, саттановы кошки! Видать, поверили этому холёному пустобрёху, — пробормотал сеньор Готфрид, наблюдая за разрозненными группами прыснувших в разные стороны защитников, — торопятся поскорее накрыть толстой жопой свою мошну в подвале родного палаццо.

Под стеной загремели барабаны, давая приказ баталиям перестраиваться в походные шеренги.

— Что будем делать? — тихо спросил Джулиано у де Брамини, прислушиваясь к далёкому громыханию боя, невнятным выкрикам и редким артиллерийским выстрелам в других частях города.

— Scheisse! — зло сплюнул сеньор Майнер, кривясь от боли в израненном предплечье. — Подождём, пока наши славные сержанты родят что-нибудь дельное или пока с соседней улицы гуртом не повалят сраные ландскнехты.

Быстро темнело. Густой туман поднимался всё выше. Словно в топлёном молоке, за стеной в нём плавали тысячи дымных факелов. Кровяными ожогами пылала троица подожжённых сараев. Зарево занималось и на западе, чёрные дымы тянулись к угасающему небу, окрашивая всполохами адских зарниц багрово-чёрную пелену наползающих с севера туч.

Шум боя неумолимо приближался.

Едва державшиеся на ногах сержанты отправили четверых защитников ворот на поиски герцога или бургомистра, дабы получить хоть какие-то достоверные известия с других участков стены. Оставшиеся напряжённо ждали, до рези в глазах всматриваясь в соседние улицы и неспешные перестроения неприятельских баталий.

Вместе с бледными, тающими в темноте силуэтами зданий, оставленных жильцами ещё накануне битвы, таяли и силы защитников. Измученные бесконечным штурмом горожане, решив про себя, что всё кончено, под покровом ночи спешили вернуться в дома, наивно полагая защитить собственное имущество от неминуемого разграбления.

Вскорости темнота сделалась кромешной. Старший сержант велел загородить подручными средствами парочку прилегающих к воротам улиц и поджечь одну из разбитых телег с горючим хламом. Увы, это не слишком помогло, лишь ещё сильнее сократив видимость, сузив её до огненного кольца у ворот.

Джулиано устало присел на затёртые ступени лестницы и положил чужой, непривычно тяжёлый, измазанный кровью палаш на колени. Свой меч он давно потерял где-то в пылу сражения. Голова неумолимо клонилась к земле. Всё тело ныло от сильной усталости и боли в ранах. Веки отяжелели, словно на них разом повисли все смерти уходящего дня. Юноша потёр воспалённые глаза, пытаясь отогнать сон, но тот не желал отпускать.

— Слышишь! — стоявший рядом Пьетро бесцеремонно толкнул приятеля коленом в плечо.

На соседней улице шарахнул дружный мушкетный залп. Зазвенело. Раздались сдавленные стоны и проклятья. Часть защитников бросилась к баррикадам. Пропела охрипшая труба. Туманное море под стеной заволновалось, вскипело, и из него, страшно крича, снова полезли наёмники.

Под двойным натиском ряды защитников окончательно смешались. Часть ополченцев устремилась прочь. Оставшиеся сбились в тающие с каждой минутой кучки и остервенело огрызались сталью в отчаянной попытке продать собственные жизни как можно дороже.

Джулиано устало поднялся на ноги и поспешил вниз к маэстро Майнеру, созывавшему к себе уцелевших воспитанников. Началась жуткая давка. Все яростно толкались. В полумраке сверкали грязные от запекшейся крови мечи. Невозможно было разобрать, где свои, а где чужие. Де Грассо снова колол, резал и бил, пропустил несколько ударов в корпус, но почти не заметил боли. Лязг стали, конское ржание и крики умирающих слились в нескончаемый грохот битвы. Он накатил, подобно океанскому валу, и накрыл с головой.

Уставшего юношу подхватило, закружило и понесло по обезумевшим улицам столицы. Кипящая волна вспенивалась кровавым кружевом под алым светом проглянувшего из-за туч лунного серпа, блистала стальными молниями и гремела мушкетными залпами, постепенно заполняя весь Конт. Джулиано вертело и швыряло, точно щепку, влекомую грязным потоком вешней воды. Его руки наливались свинцом, и лишь врождённое упрямство да страстная жажда жизни пока ещё заставляли поднимать меч и разить в ответ.

Глава 82. Ключи от рая

Жёсткие пальцы схватили Джулиано за плечи и настойчиво потащили куда-то во мрак тёмной арки между домами. Юноша дёрнулся, попытался вырваться, ударил мечом назад вслепую и получил звонкую затрещину в ухо.

В голове мгновенно прояснилось. Сквозь шум и кровавую пену до его затуманенного мозга стал доходить смысл яростных слов, которые кто-то уже с минуту выкрикивал рядом. Джулиано оглянулся и встретился с сосредоточенными жгучими глазами брата.

— Совсем сдурел, Ультимо! — Лукка ещё раз, не сильно и скорее уже для порядка, заехал Джулиано в другое ухо, — Приди в себя, иначе сдохнешь! Не мешай мне тебя спасать.

— Спасибо, обойдусь без твоей помощи! — гордо заявил Джулиано, вырываясь из покалеченной руки брата.

— Не будь дураком, — сказал Лукка, невозмутимо закалывая длинным ножом случайно заглянувшего в арку наёмника, — город похож на преддверье ада. Тебе одному отсюда не выбраться.