Коллежский секретарь. Мучительница и душегубица - Андриенко Владимир Александрович

–А случай с Мишкой?

–Да дался тебе этот Мишка. Нашел, кому верить. Личность то темная. Душегубец настоящий.

–Но Салтыкова права в том, что право доклада императрице имеют чиновники токмо первых четырех классов! И если простой холоп Еромлай Ильин сумел добраться до Петербурга и сумел найти подходы к императрице, то ему помогал некто влиятельный. И этот некто весьма заинтересован в том, чтобы дело против Салтыковой было начато и раскручено.

– Ах, вот ты в каком направлении мыслишь, – усмехнулся Цицианов. – Но могу тебя разочаровать. Ты не был в Петербурге давно и не знаешь что, после переворота, когда свергли государя Петра III, в резиденции императорские попасть проще простого. Везде такой бардак, что просто диву даешься. Барон Корф говорил мне, что во дворце шатались какие-то темные личности, которых там быть не должно. Он спросил, как они прошли, и оказалось, что со стороны парка дворец вообще не охраняется. Ни одного солдата на часах не было. Все перепились.

– Да как такое может быть? А что императрица?

– Степан Елисеевич, государыня наша Екатерина Алексеевна пришла к власти, опираясь на гвардию и на полки солдатские. И те солдаты могли не её приказ исполнить, а приказ императора. И сейчас бы тогда сидеть Екатерине Алексеевне в Петропавловской крепости. И сразу обижать солдат, что привели её к власти? Опасно. Ты бы видел, как солдаты избивали офицеров охраны императора из немцев. Вина лились после отречения Петра III рекой. Сама императрица повелела всех питейные дома открыть и поить людей всякого звания бесплатно.

–А что братья Орловы?

–Не говори мне о них, Степан Елисеевич. Такую власть забрали, что их сама новоиспеченная самодержавная императрица боится. Они то и распустили солдат. И в такой обстановке кто угодно мог подойти к императрице в парке или еще где.

–Это многое объясняет. Но Ермолаю все равно кто-то дал денег! Ты подумай, Дмитрий Владимирович, крестьяне были беглыми и по всем законам совершили преступление, сбежав от барыни. Но они благополучно добрались до Петербурга. И там сумели узнать подходы ко дворцу императрицы. И даже если они плохо охранялись, то ориентироваться на местности крестьянам кто-то помог. Откуда они знали Петербург? Вопрос в том кто помог им добраться куда следует, и кто указал им путь?

– Степан Елисеевич! Ты думаешь, что Салтыкову оболгали? Так?

– Ничего я не думаю. Но и такое может быть! А я желаю сыскать правду.

– Да я совсем недавно на Москве и то уже мой слуга слышал ужасные вещи про Салтыкову. С чего это такие слухи ходят именно о ней? У тебя самого крепостные людишки есть ли?

–Нет. Только мой денщик у меня в услужении. Но он человек не крепостной.

– А у меня имеются 300 душ. Тогда почему про меня такого не говорят? Подумай. Дыма без огня не бывает.

– А если предположить, что кто-то влиятельный и богатый затеял интригу против Салтыковой? Смотри, как получается. Они посылают в Петербург двух холопов Салтыковой и помогают им деньгами. Там помогают вручить жалобу в руки самой императрицы. Им нужно чтобы началось следствие.

– Ну и что? – спросил Цицианов.

– И когда этот кто-то узнает что мы случайно вышли на след Мишки, который может пролить свет на это дело – его убирают.

– Я могу допустить, что холопам Салтыковой кто-то помог добраться до императрицы. Ведь среди дворянства может быть много людей кому эта душегубица не нравится. Кто-то влиятельный видел, что жалобы, поданные на неё в Москве, не имеют действия, и решил поступить хитрее. Но этот кто-то также как и мы с тобой желает торжества правосудия.

–Ладно, князь, посмотрим, что будет дальше. Но работы нам много впереди переделать предстоит. В случайности я мало верю…

3

Москва.

Канцелярия Юстиц-коллегии.

В канцелярии Соколова ждал чиновник, которого направляли делать выписки из церковных книг по женам Еромолая Ильина и другим умершим в имении Салтыковой. Был он в темно-зеленом мундире с красными обшлагами московского драгунского полка.

– Я коллежский секретарь Соколов. Это надворный советник князь Цицианов.

Офицер представился:

– Прикомандированный к сыскному приказу московского лейб-драгунского полка подпоручик Карпов, ваше благородие! – отчеканил высокий, гренадерского сложения молодец. – Был послан в село Троицкое.

– Привез все, что было велено?

– Так точно! Вот списки крестьян, что умерли за последние годы в имении. Сняты мною собственноручно с церковных книг, и удостоверены священником тамошней церкви отцом Михаилом.

– Показывай! – Соколов сел за стол и предложил сесть Карпову. – И ты, князь, к нам подсаживайся поближе. Здесь есть, об чем подумать.

– Мною были сделаны выписки начиная от года 1756-го, – начал Карпов. – От того времени как супруг Дарьи Салтыковой ротмистр лейб гвардии конного полка Глеб Алексеевич Салтыков помер, и она стала полноправной хозяйкой имения и до времени, когда было начато следствие по её делу. За это время только в имении Троицкое померло 129 человек.

– Так много? Только в одном её имении? – вскричал Цицианов. – Людских душ 129! Что я говорил, Степан Елисеевич!

– Вернее число 129 это всего крестьян, что более не числятся за помещицей Салтыковой, – поправил князя Карпов. – Отец Михаил указал мне на всех кто более не числится в его приходе.

– И каковы причины их отсутствия? – спросил Соколов.

– Разные. Много душ официально умерли от болезней. Кое-кто числится в бегах, кое-кто безвестно отсутствует. Но есть в этом одна странность. В основном пропадают души женского пола. И много таких, что померли в молодом возрасте. И именно за тот период, что был проверен.

– Вот! – вскричал Цицианов. – Именно девок молодых она и мучила больше всего, как и указано в доносе на имя государыни императрицы!

– Священник мне показал еще одно….– Карпов запнулся. – Батюшка явно боится Салтыковой и потому говорил с великим бережением.

– Ну не томи, что он тебе сказал? – торопил подпоручика Цицианов.

– Одна крестьянка была доставлена в село Троицкое для захоронения из Москвы! Из здешнего, значит, господского дома. Отцу Михаилу повелели отпеть девку и подготовить её к захоронению. Но батюшка сказал, что в тот момент девка была еще жива.

– Что? – в один голос вскричали Цицианов с Соколовым.

– Девка была сильно избита. Волосья на её голове были выдраны и голова проломлена, и спина вся гнила от глубоких ран. Не жилец она была, вот и готовили её к погребению.

– Кто готовил? – спросил Соколов. – Кто отдавал приказы священнику?

– Староста тамошний Роман Воеков. Он Салтыковой верный человек. И после когда девка померла, составили там запись о том, что померла она от горячки, которой занемогла при стирке белья на Москве-реке. И врач ту бумагу подписал и священник. В том грехе он господу каялся много раз.

– Фамилия этой убиенной девки? – спросил Цицианов.

– Этого он не сообщил. Боится батюшка. Говорит, что Салтыкова за донос может его от места отстранить и прихода лишить. А знаете, что значит быть бесприходным попом? А у батюшки попадья и шестеро ребят. Не стал я его более мытарить. Все одно он говорил, что управы на барыню не будет.

– Значит, он знает что-то про барыню? Знает. Нужно, Степан Елисеевич, в Троицкое ехать. Там мы свидетелей найдем достаточно, но после того как Салтыкову отстранят от управления именем. А сие могут сделать и здешние власти.

– Эх, ваше благородие, – произнес Карпов. – Не знаете вы наших порядков. Кто здесь против Салтычихи-то пойдет? Да и прокурор Сыскного приказа Хвощинский, и начальник полицмейстерской канцелярии Молчанов, и секретарь тайной конторы Яров частые гости в её доме. У неё и в Петербурге есть своя рука. Да что там рука. Руки!

– Так ты считаешь, подпоручик, что и наказать её по закону нельзя? – строго спросил Цицианов.

Карпов честно ответил:

– Думаю, что нет. Сколь раз уже пытались, и что из того вышло? Ничего. Она с царями в родстве.