Сыма Цянь - Исторические записки. Том 2

Цзяо-лун *** — чешуйчатый дракон (см. Гуанъя).

5

Лицо Лю Бана должно было указывать на таинственную связь его рождения с драконом, с историей о чудесном зачатии будущего императора. Расположение родимых пятен, по древним поверьям, имело тайный смысл: например, родимое пятно на бедре предвещало большие свершения, на кистях рук, на лице — могло быть предвестником несчастья. Гадатели — фанши *** составляли схемы с указанием значений родимых пятен в зависимости от их расположения на теле. Число 72 имело сакраментальный смысл. Оно соответствовало числу дней, приходившихся на период господства каждой из пяти стихий в году, числу металлов на земле, числу древних правителей, приносивших жертвы Небу и Земле на горе Тайшань, и т. д.

6

Выражение и хо жу *** истолковывается либо как “великодушный, с открытой душой” (Шаванн, Дабс), либо как “разумный, понятливый” (Уотсон). Нами взято первое значение.

7

В биографии земляка и сотоварища Лю Бана — Лу Ваня упоминается о том, что они вместе учились грамоте (ШЦ, V, 2637); таким образом, Гао-цзу с детства готовил себя не к черной работе.

8

О тине см. прим. 228 к 7 гл. Сышуй — см. прим. 107 к 6 гл. В Хань шу написано: Сы шан, т. е. “на реке Сышуй”. Там (в уезде Пэйсянь пров. Цзянсу) в свое время была найдена стела Гао-цзу и, по свидетельству Ко ди чжи, помещался храм его памяти.

9

У-фу *** в нашем переводе “матушка У”. В ханьских текстах иероглиф фу ***, равноценный *** или ***, прибавлялся к фамилии, означая “женщина, хозяйка, дама”. Чэнь Чжи приводит примеры надписей на дощечках из Цзюйяня, подтверждающих это употребление фу в подлинных документах эпохи Хань (Чэнь Чжи, Хань шу синь чжэн — “Новые исследования текста Хань шу”, Тяньцзинь, 1959, стр. 1).

10

Нами принято толкование Чжан Шоу-цзе и Чжао И, которые связывают приход Гао-цзу в кабачки с последующим наплывом посетителей (так перевели Дабс и Уотсон).

11

Во время расчетов, чаще всего перед праздником весны, записи всех расходов и долгов предъявлялись к оплате, а после расчетов ликвидировались (чжэ). Удачливые кабатчицы, изумленные особыми знаками судьбы Лю Бана, видимо, списывали его долги без оплаты.

12

В данной главе слово гуань — “смотреть” повторено дважды. Первое гуань мы связываем с цзун — “своевольно, по своему разумению, желанию” (так у Шаванна, — 2, 327), а второе — с встречей с Ши-хуаном. Однако в Хань шу знак гуань не повторяется, что меняет смысл: “позволил себе взглянуть на Цинь Ши-хуанди”.

13

Ван Мин-шэн сравнивает отношение будущих соперников к Ши-хуану. Сян Юй при виде императора дерзко воскликнул: “Этого можно свергнуть и занять его место!” (гл. 7), а Лю Бан был восхищен величием императора (“Суждения о 17 династийных историях”, стр. 17). Репликой Лю Бана историк вновь подчеркивал будущее этого человека.

14

Имени Люй-гуна в Ши цзи не встречается (титул этот упоминается в 8, 9, 18 гл.). Шаньфу — название уезда, основанного при династии Цинь. Находился на месте совр. уезда Шаньсянь в пров. Шаньдун.

15

Здесь употреблено слово дафу ***, которое относится к уездным богатеям и чиновникам, пришедшим на прием, и может быть переведено словосочетанием “знатные мужи, знатные гости”. Чжао И включает в число таких дафу деревенских богатеев — сян хао *** и влиятельных чиновников — цзянь ли ***. При династии Цинь существовал уже целый ряд титулов для низших категорий знати с этим словом: гуаньдафу ***, гундафу ***, удафу ***, цидафу *** и др. (ХЧКЧ, II, 615). Отсюда их общее наименование — дафу.

16

Примеры таких физиогномических пророчеств имеются во многих древнекитайских книгах. Философ Сюнь-цзы нападал на такого рода обычаи (Сюнь-цзы цзянь-ши, Пекин, 1956, гл. 5, стр. 47), что свидетельствует о их достаточно широком распространении. Люй-гун предложил Лю Бану свою родную дочь в качестве цзи чжоу це *** — дословно “прислужница с совком и метлой, наложница”, а в переносном смысле — “жена”.

17

Сына Лю Бана звали Ин, Сяо-хуй — его посмертный титул (о нем и Лю-хоу см. гл. 9). О Лу-юань см. прим. 164 к 7 гл.

18

Хотя в данном месте главы поставлен иероглиф чан *** — “часто, постоянно”, однако из изложения видно, что речь идет об однократном действии, поэтому приравнено нами к другому чан ***— “однажды, как-то”. Это подтверждается и текстом Хань шу (ХШБЧ, I, 7).

19

Выражение гао гуй *** означало просьбу чиновника об отпуске для поездки в родные места, к семье. Мэн Кан (180–260) замечает, что такие отпуска согласно ханьскому законодательству предоставлялись за большие заслуги по службе. Упоминание слова тянь *** — “поле” могло свидетельствовать о сохранившихся связях низшей прослойки чиновников с общиной и сельским хозяйством.

20

Эпизод со стариком-предсказателем введен в изложение, чтобы еще раз подчеркнуть “волю Неба”, уже определившего судьбу Лю Бана и его семьи.

21

В волостном управлении имелись два служителя: тинфу *** — который следил за воротами, за помещением тина и т. п., и цюдао *** — которому вменялось в обязанность ловить “худых людишек”, воров. Нами для перевода использовано старинное русское слово “ярыжка” (по Далю: “низший служитель полиции”), подходящее по значению, тем более что на Руси существовали и “земские и общинные ярыжки”, вполне соответствующие по своим функциям цюдао. Шаванн перевел цюдао глаголом, отнеся к действию Лю Бана (МИС, 2, 330), с чем трудно согласиться.

О Се см. прим. 28 к 7 гл. Уезд славился искусством изготовления головных уборов.

22

Шляпы, свитые из бамбукового лыка, по описанию Ин Шао, имели высоту 7 цуней и ширину 3 цуня (20X10 см). Притча об этой шляпе должна была, по всей вероятности, характеризовать простоту нравов нового правителя.

23

Термин ту *** мы перевели: “посланные на принудительные работы”. У этого слова есть несколько иное значение: “преступники, осужденные на каторжные работы”; однако исходя из того, что целая группа людей была поручена одному начальнику волости, есть основание считать их наказанными лишь принудительными работами (сходно у Шаванна, Уотсона). Гору Лишань большинство комментаторов отождествляет с горой в Шэньси близ тогдашней столицы Сяньян, где заблаговременно началось строительство усыпальницы для Цинь Ши-хуана (в этом случае ли ***, в тексте приравнивается к другому ли ***, употребленному в Хань-шу). Тот факт, что народ разбежался уже в пределах своего уезда, хотя путь до Сяньяна предстоял длинный, показывает сложность и малую эффективность таких мобилизаций.

24

Фэн — уезд, учрежденный при Хань, до этого территория его входила в уезд Пэйсянь.

25

По тогдашним поверьям, правители Цинь были потомками легендарного Шао-хао, приносили жертвы Белому императору (Бай-ди) и находились под покровительством стихии металла. Ханьские правители вели свою родословную от легендарного Яо, принося жертвы Красному императору (Чи-ди), и считали себя связанными с элементом огня. Такой версии следовали Лю Сян, Лю Синь, Бань Гу и другие историки эпохи Хань. Она изложена и здесь. Однако в отношении господствующих стихий единства мнений не существовало. Если принять точку зрения Цая И, да и самого Сыма Цяня в других главах, то дом Цинь связывался со стихией воды, а дом Хань — со стихией земли (об этом см.: Шаванн, 1, XXXVI, I; Уотсон, Сыма Цянь — великий историк Китая, стр. 146; Ю. Кроль, Сыма Цянь — историк, стр. 137).

26

В тексте стоит слово гао *** — “обвинить”. Но в Люй-ши чунь-цю и в Хань шу употреблено ку *** — “причинить вред, побить”, более соответствующее ситуации и использованное в переводе.