Дастур ал-Мулук (Назидание государям) - Ходжа Самандар Термези

топорг и приняться рубить их, или, став резким, как пила, наточив |Л 226а| зубы алчности, сразу же начать пилить”. Бедный ходжа, несмотря на свою опытность, послушался слов этого безбородого неопытного юноши и начал рубить дерево надежд казня, но он не знал, что великодушие того является более вредным, чем яд гадюки, для него дарить что-либо было тяжелее, чем отдать [богу] душу.

По прошествии этого события казий положил голову спокойствия на подушку отдыха, полчища сна захватили владения его мозга; живописец жадности предстал в воображении казия в следующем виде. Некто сказал: ”Десять бревен, /Та 337/ которые ты вчера подарил, это упущение с твоей стороны”. Когда казий увидел этот сон, [навеянный] дьяволом, он издал звук, подобный трубному, и пробудился от сна. Раскрыв свой кулак, уподобив пальцы [листьям] чинары, он вскочил с места, дрожащими, как листья ивы, губами он произнес: ”До сего времени я никому не дарил ни одной щепки. Толкование этого моего сна таково, что я [должен] пойти за теми десятью бревнами белого тополя, пли меня поведут к жилищу замогильной жизни”. Сказав так, он использовал чурбаны бедного Ходжи Самандара в своем доме. Бедный Ходжа Самандар, [словно] сильно побитый, вышел из дома казия, как бедный слуга, и сказал про себя: ”Обольщенный словами людей, я потерял путь довольствия, /Та 338/ я не знал, что чаша жадности наполняется |Т 85а| лишь могильным прахом, а око стремлений к желанной цели можно зашить лишь иглой довольствия или смерти”.

Стихи

Рукой страсти я опустил поводья души

И поступил вопреки рассудку и разуму, совершил ошибку.

Теперь я знаю, познал [это], я понял, но какая польза,

Какая польза говорить много раз ”почему я это сделал?” |Л 226б|

Важное событие

Одним из событий времени является следующее. Одно время я жил в Несефском вилайете. По соседству со мной жил таджик. Из-за близости соседства [с ним] я соблюдал правила дружбы, отношения вежливости. Таджик из-за бедности был занят работой, [выполняемой им] с помощью осла. Заработанные деньги тратил /Та 339/ на пропитание семьи. Вдруг один неимущий тюрк, который жил на окраине Карши, увидел осла таджика и сказал: ”Этот осел принадлежит мне, он оказался у тебя незаконно”. Таджик ответил: ”Только из-за того, что ты претендуешь [на него], он не станет твоим, если имеешь доказательство, потрудись привести его”. Словом, эти двое [людей] окончательно поссорились из-за осла. Сколько я ни старался мирно разрешить его (т. е. этот спор), [мне это] не удалось, в конце концов, было решено обратиться к казию, чтобы тот, выслушав каждого из них, вынес решение на основании правосудия и справедливости. Тюрк сказал: ”Пойдем к казию Бади”. Всю ночь напролет [таджик], стоя на ногах покорности [богу], словно свеча, весь растаяв от огня любви к наследственному имуществу и имуществу, [доставшемуся] |Т 85б| вследствие женитьбы, проливал слезы горести. /Та 340/ Хотя он был человек жестокий, однако всегда соблюдал пост. Так оба они выразили согласие пойти к дому казия. Тюрк был человек опытный в деле. Под каким-то предлогом он свернул с дороги, пошел к казию по другой дороге. Ржавчиной взятки, сумма которой не превышала десяти тенга, он омрачил чистое сердце казия. В свою очередь и таджик, поспешно отправившись [к казию] другой дорогой, блеском пламени взятки, что также |Л 227а| составляло десять тенга, затмил око честности казия.

Оба они — [таджик и тюрк], отправившись в путь, пошли к дому казия. Я последовал за ними и хотел встретиться с казием, соблюдавшим пост, являющимся одним из редких людей времени, чтобы увидеть, как он разрешит тяжбу между двумя противниками.

/Та 341/ Когда жадный взгляд казия упал на [собравшихся] молящихся людей, встав, словно свеча, среди толпы, он углубился в долгую молитву и [молился] до тех пор, пока не собрались все: писцы судебных решений, представители со стороны женихов, доверенные по наследственному имуществу расследователи [дел] об убитых по неизвестной причине.

Когда казий освободился от притворной молитвы, он сел на ковер высокомерия и чванства. На бороду казия подул ветер надменности и, словно соломинки, развеял во все стороны гумно его неискренней молитвы. Тюрк и таджик, улучив момент, выказав ему почтение и уважение, обратились [к нему] с мольбой, чтобы он справедливо довел до конца тяжбу о претензии на осла. После долгих [их] просьб казий изволил заявить: ”Расскажите нам, как это было”. /Та 342/ Тюрк и таджик [яркими], как фазан, [словами] начертали пред очами казия картину своей тяжбы и изложили [ее]. Когда казий узнал суть предмета спора, он охотно стал покупателем осла и |Т 86а| сказал: ”Прежде чем вынести по справедливости решение согласно шариату, я окажу вам любезность дружеским советом. Я вам дам такой совет, в котором заключена польза для |Л 227б| вашей веры и для мирских дел.

Стихи

Если сегодня вы не прислушаетесь к нашим словам,

Как бы [вы] не пожалели [об этом] завтра.

Если вы, выслушав мои слова ухом сердца, согласитесь [с ними], это принесет вам пользу в вашей вере и в мирских делах. Если вы не согласитесь с моими словами, я передам вас Сайиду ал-Бурхану и Гуру Абд ас-Саламу, которые являются приводящими в исполнение наказание, /Та 343/ чтобы они стерли вас с лица земли. Следовательно, лучше вам отдать упомянутого осла моему гуляму Мушкабу и, получив за него десять тенга, обоим отказаться от притязаний на осла. Известно, что сомнительное достояние в мире обращено к закату небытия. Из-за незначительной тяжбы, от которой [неизвестно] будет ли [хоть] какая-нибудь польза или нет, не подвергайтесь наказанию, лишая себя вознаграждения на том свете; не превращайте себя в мелкие куски мяса для зубов собаки [мира]”. Группа людей, которые были прихлебателями казия, друзьями за чашкой кумыса, такие, как ходжа Бакай-хаджи, ходжа Фазил и подобные им, говорили согласно с желанием сердца казия и с настроением [его]. Они привели доводы в пользу взятия осла [у жалобщиков]. Когда истец и ответчик поняли, на что претендует казий, что [он] — казий, намереваясь взять осла, /Та 344/ не учитывает взятку, о которой они говорили, каждый из них намекнул [ему об этом], сказав: ”О казий, у меня десять свидетелей, которые вам известны”. |Т 86б| Поскольку пыль корысти затмила око честности казия, то он не принял во внимание их заявления. О деньгах тюрка и таджика он даже не заикнулся. Я сказал в виде шутки:

”Десять