Дастур ал-Мулук (Назидание государям) - Ходжа Самандар Термези

Если гиацинт услышит описание той розы, сделанное языком этого соловья, он увянет [от зависти], если тюльпан увидит скорбь от разлуки с ним, на лоне пустыни он станет знаком [от зависти]. Ясно, что всякий, кто лишается возможности видеть своего любимого сына или же теряет [надежду] на свидание с красавицей, знает, что у блуждающих по пустыне разлуки ноги смущения увязают в глине, а у пленников, [сидящих] в уголке страсти |Л 224а| [в надежде] увидеть [любимую], руки тоски [прижаты] к груди. В тщетных надеждах люди пекли в печи своих сердец пресный хлеб ожидания [Хаким-бия]. В мечтах об этом стройном, как кипарис, [Хаким-бие] люди, словно горлица, охватили горло своей души кольцом любви и позволили прилететь птице своей страсти [лицезреть этого юношу]. /Та 329/ Однако больше не суждено было очам людей, [испытавших боль] разлуки, лицезреть его красоту. При таком положении дел пришло известие о болезни Мухаммеда Имана чухра-баши, который был старшим сыном прибежища эмирства [Хуррам-бия]. Несмотря на безмерное горе, беспредельную скорбь, он открыл двери радости перед лицом [своего сына], являющегося [для него] светом очей, и проявил терпение и стойкость.

В качестве хронограммы на его смерть казни Юсуф, благоухание слов которого делало зрячим Якуба старых выражений[386], сочинил это кыт'а.

Хронограмма

Мухаммед Хаким-бий мирза ас

Заложил основу дворца молодости,

Не успел он еще как следует вздохнуть, как внезапно

Повеял зефир смерти и похитил [его].

Как жаль, что в мире, на который нельзя полагаться,

Редко кто достигает желанной цели.

|Т 88а| Для обозначения даты смерти Хаким-бия [мир] произнес: ”Мухаммед Хаким-бий — “потомство Хуррам [-бия]"”[387].

Важное событие

/Та 330/ Да будет ведомо скрывающимся за завесами мыслей и соловьям сада экстаза, что с тех пор, как взволнованный сладкоголосый соловей, сладкоречивый попугай, рассыпающий сахар, обитая в зарослях на молодом дереве довольствия, слезами гасящий огонь зависти наглеца, отказавшись от благ мира, повели [свою] речь, — на страницах времени появился |Л 224б| свежий блеск, на страницах эпохи — чрезмерная приятность.

Стихи

Сладкоречивый соловей приступил к своему занятию —

Свежий блеск появился в цветнике.

Рассказ

Одним из событий времени является следующее. В Несеф-ском вилайете был один казий. Вследствие чрезмерно скверного нрава аркан [его] воображения вился не иначе как вокруг шеи притеснения и тирании. По [своему] злонравью он смотрел лишь на мир отступничества. Почетное место судилища он /Та 331/ постоянно украшал мелкими разговорами, [поощряющими] насилие, лик справедливости он скрывал под покрывалом невежества. Звали его казий Бади'. Это он, казий Бади', растоптал свое имя стопами отступничества, сбросил с шеи [букву] ”даль” [в слове] ”дианат” (благочестие) и продал [ее] за притеснение, око свое прикрыл подолом слова ”иллат” (порок) и скрыл [начальную букву] ”айн”.

Однажды он, надев на себя одежду алого цвета и обмотав голову шелковой чалмой, нарядился наподобие редкой красавицы. Один человек спросил у него: ”О казий, правильно ли с точки зрения шариата облачиться в одежду алого цвета, обмотать [голову] шелковой чалмой?”. Тот [казий], похожий на моток сученой ваты чесальщика хлопка, сказал в ответ: |Т 83б| ”Одежда моя опрятна, а чалму свою я намотал аккуратными складками”. Задавший вопрос был человек остроумный, /Та 332/ он сказал: ”О казий, этот ваш ответ является более ярким, [чем что-либо], потому что красильщик предвечного [бога] всегда выбирал этот цвет для окраски материи глупости”.

Стихи

Умный старец по твоему красноречию

Определил, до какой степени ты невежествен[388].

И еще во время чтения хутбы по случаю бракосочетания вместо ”шурут арба'” (четыре условия) он прочел ”шутур |Л 225а| арба'” (четыре верблюда). Вопреки тому этот [казий —] пешка мира, расстелив ковер гордыни и спеси, сделав ход, словно рассерженный ферзь, отвернулся от справедливых людей времени. Этот шах и мат шахматного поля бездушия, упоминая имена великих людей, пользуясь их покровитель-стволе, говорил: ”Большой слон”, [однако] гнал коня притеснения на ученых. Однажды против обыкновения он пригласил в гости нескольких друзей-поэтов и в саду ”Се-Санга” (”Сад трех камней”) устроил пир сообразно с расположением своего духа. Каждый из собеседников, /Та 333/ являющихся находкой для своего времени, лоском бесед смывал пыль горя с зеркала сердца, лучами [своего] присутствия удалял мрак печали с поверхности сердца.

Упомянутый казий после угощения умоляй друзей рассказать в том саду о происшествиях, просил, чтобы кто-либо из присутствующих на собрании, языком более мягким, чем бальзам, донес назидательные рассказы до бодрствующего слуха о каком-нибудь достойном хвалы качестве, о каком-нибудь похвальном свойстве [человека]. |Т 84а|

Вдруг Самандар-ходжа, погнав коня красноречия по ристалищу щедрости и великодушия, /Та 334/ сказал: ”Щедрость наилучшее качество, превосходнейшее свойство человека”, подобно тому, как говорят:

Двустишие

Будь великодушным, поскольку от бога и от людей

Будет тебе уважение в зависимости от твоего великодушия[389].

По произнесении этих слов у казия забили артерии притворного великодушия, он приказал, чтобы приготовили чернильницу и перо. Он сказал: ”Я хотел зажечь огонь щедрости |л 225б| для благородных и простых людей, однако сначала, отличив Самандар-ходжу, я полностью удовлетворю его [этим] пиром и отмечу его, подарив [ему] десять бревен белого тополя”. Сказав так, он составил документ на бревна и дал [его] ему.

Присутствующие на пиру, выразив удивленно, сказали:

Стихи

Капли дождя щедрости пролились из его рук,

Они смыли письмена о бедности со страниц времени.

Когда документ казия попал /Та 335/ в руки [этой] опоры ученых, он перетащил два бревна к принадлежащему казюо участку, обсаженному деревьями (дирахтистан], и увидел, что внутри они пусты, как сума дервишей или как знания безнравственных людей, они сухие и лишенные сердцевины. В сердце его не улеглось негодование, ибо не успело расцвести молодое деревцо его желаний, как самум бед отдал на разграбление воронам и коршунам плоды его сада.

В это время [случилось] следующее. У казия был сын, которого звали ходжа Якуб. Поистине он был таким хорошим юношей, что казий в его лице видел светлый мир, [каждый] видя своими глазами сияние взора [ходжи], произнес бы: |Т 84б| ”Очи его...”[390]. Он подошел в Ходже Самандару, понял, почему тот стоит [в раздумье], и сказал: /Та 336/ ”Бесплатный уксус лучше [покупного] меда[391]. Почему ты опустил голову в раздумье, подобно топору? Нужно стать решительным, как