Гань Бао - Записки о поисках духов

В уезде Уси округа Уцзюнь есть большой пруд, называемый Шан-ху. Дин Чу, служитель на этом пруду, каждый раз после ливня обходил плотину. Как-то весной, после обильных дождей, Чу вышел из дому и пошел вдоль пруда. Солнца клонилось к закату. Оглянувшись назад, он заметил какую-то женщину, всю в темно-зеленом с ног до головы, и сверху над ней зонт, тоже темно-зеленый. Она крикнула ему вслед:

– Подождите меня, смотритель Чу!

Чу вначале пожалел ее, хотел было остановиться, но потом усомнился:

– Что-то я раньше такого не видел: внезапно появляется женщина и идет, прикрываясь от дождя. Пожалуй, это бесовка.

И Чу ускорил свои шаги. Оглянулся — женщина тоже спешит вслед за ним. Чу пошел еще быстрее. Уйдя извилистым путем[125] достаточно далеко, оглянулся — а женщина бросилась в пруд, разнесся громкий всплеск, одежда ее и зонт разлетелись в разные стороны. Пригляделся — да это большая голубая выдра, а платье и зонт — листья лотоса.

Когда такая выдра принимает человеческий облик, она чаще всего превращается в миловидную девушку.

В царстве Вэй во время правления Циского вана Фана под девизом Чжэн-ши начальником уезда Сянъи стал Ван Чжоу-Нань, уроженец владения Чжуншань. Вдруг из норы вылезла крыса, взобралась на деловой стол в гостиной и говорит:

– Ван Чжоу-Нань! Ты должен умереть в такую-луну, такой-то день.

Чжоу-Нань, ничего не ответив, бросился к ней, но крыса скрылась в норе. Потом, когда пришел названный срок, она появилась вновь — в чиновничьей головной повязке и черном одеянии.

– Чжоу-Нань, — заявила она, — в полдень придет твоя смерть.

Он опять промолчал, а крыса снова ушла в нору. Через некоторое время она показалась еще раз, потом скрылась, на ходу повторив те же слова. Время приближалось к полудню. Крыса вновь говорит:

– Раз ты, Чжоу-Нань, ничего не отвечаешь, мне больше деваться некуда.

Сказавши это, она перевернулась вверх лапами и издохла. Ее одеяние и головной убор пропали. Рассмотрели ее — это была обыкновенная крыса, ничем от других не отличавшаяся.

На юг от городских стен Аньяна есть почтовая станция. Ночью в ней нельзя оставаться: оставшихся вскоре находят убитыми.

Некий начетчик, постигший магическое искусство, проезжал мимо и решил здесь переночевать. Люди на станции говорят ему:

– Здесь останавливаться нельзя. Из тех, кто тут прежде ночевал, живым никто не остался.

– Это не беда, — ответил начетчик, — я сумею сговориться.

И вот он отправился в присутственное место, уселся там и принялся читать книгу, а через некоторое время пошел отдохнуть. После полуночи появился человек, одетый в черную рубаху, вышел за дверь и позвал начальника станции. Начальник откликнулся.

– Ты не видел, есть ли кто на станции?

– Только что был один ученый муж, — был ответ, — он там читал книгу, потом решил отдохнуть, но как будто еще не спит.

Тяжело вздохнув, человек ушел. Вскоре появился другой, с красной повязкой на голове. И он позвал начальника станции, начальник и тут откликнулся. Снова был вопрос:

– Ты не видел, нет ли кого на станции? Начальник ответил то же, что и прежде. Тогда начетчик его спрашивает:

– Кто это приходил недавно, одетый в черное?

– Свинья-матка из северного хлева, — ответил тот.

– А кто в красной головной повязке? — был следующий вопрос.

– Старый петух из западного курятника.

– А сам-то ты кто?

– Я — старый скорпион. Тут начетчик затаился и всю ночь читал книгу, не смея прикорнуть. Вот небо осветилось. Люди со станции пришли взглянуть на него и спрашивают с изумлением:

– Как это вам удалось остаться в живых — единственному из всех?

– Принесите-ка меч, — отвечает начетчик, — я попробую для вас изловить оборотня.

И вот он, сжимая меч, отправляется в то место, где провел вчерашнюю ночь, и в самом деле захватывает старого скорпиона — огромного, с лютню-пипа? — с ядовитым жалом длиною в несколько чи. В западном курятнике он ловит старого петуха, а в северном хлеву — старую свинью.

Он истребил всех трех тварей. После этого злодейства на станции утихли, и уже больше ни с кем там не случалось бед.

Во время царства У в округе Лулин в комнате на втором этаже главной почтовой станции завелась нечисть. Все ночевавшие там умирали. По этой причине никто из чиновников-гонцов не смел оставаться на станции на ночь.

Уже в наше время Тан Ин, уроженец округа Дань-ян, весьма отважный воин, был послан в Лулин и остановился на ночлег на этой станции. Служители предупреждали его, что этого нельзя, но Ин их не послушал. Сопровождающих он отослал наружу, а сам устроился на станции, вооружившись только кинжалом.

Прошла третья стража. Вдруг стало слышно, что на станцию кто-то стучится. Ин издали крикнул:

– Кто там?

– О вас необходимо доложить ревизору — правителю округа, — последовал ответ.

Ин позволил человеку войти. Получив необходимые сведения, человек ушел. Через некоторое время на станции снова раздался такой же стук и слова:

– О вас должно доложить начальнику управления. Ин снова впустил человека — тот был одет в черное. Когда и этот ушел, Ин ничуть не усомнился, что имел дело с людьми. Но вот еще раз послушался стук и было объявлено:

– Ревизор округа и начальник управления направляются к вам.

Вот теперь Ин усомнился и говорит себе: «В эту ночь происходит что-то небывалое. Ведь ревизор округа и начальник управления не должны ходить вместе». Он понял, что это оборотни, и пошел им навстречу, сжимая в руке кинжал. Увидел двоих в полном облачении — они вошли вместе. Когда пришедшие уселись, начальник управления завязал с Ином беседу. А пока беседа еще не кончилась, ревизор округа вдруг встал и зашел Ину за спину. Ин повернулся назад и поразил его ударом кинжала. Начальник управления вскочил и побежал прочь. Ин кинулся ему вслед и настиг у задней стены станции. Несколько раз его ударив, Ин вернулся и лег.

Наступил рассвет. Он вместе со своими людьми пошел в разведку и, пойдя по кровавым следам, поймал обоих. Тот, кого называли начальником управления, оказался старым боровом, а ревизор округа — старым лисом. Наваждения же с этой поры прекратились.

Цзюань девятнадцатая

В округе Миньчжун, что в области Дунъе, есть гряда Юнлин, протянувшаяся на несколько десятков ли. В топях на северо-запад от нее обитал большой змей длиной в семь или восемь чжанов и толщиною в десяток обхватов. В этих местах распространено было устрашающее предание, гласившее, что змей навлекал гибель на военных наместников в Дунъе и подчиненных им высших чиновников. Чтобы избежать бед, ему приносили в жертву волов и баранов.

Но вот змей то с помощью снов, то с помощью пророчеств, ниспосланных шаманкам, стал сообщать людям свое желание получать на съедение девочек лет двенадцати-тринадцати. И военный наместник и начальники приказов были этим опечалены. Они велели разыскивать девочек, рожденных служанками, и дочерей из домов преступников и кормили ими змея. Когда наступал день жертвоприношений в восьмую луну, очередную девочку отправляли к выходу из его логова, змей выползал оттуда и заглатывал ее. Так продолжалось несколько лет. Уже девять девочек были принесены в жертву. Пришла пора очередного жертвоприношения — не могли найти подходящей девочки. В уезде Цзянлэ в семье Ли Даня было шесть дочерей и ни одного сына. Младшую из дочерей звали Цзи. Она объявила, что готова пойти к змею. Но ее отец и мать даже слышать об этом не хотели.

– Прошу батюшку и матушку послушать мое суждение, — сказала им Цзи, — у вас шесть дочерей и ни одного сына. Одной дочерью больше, одной меньше — это все равно. Я, ваша дочь, не выказала такой преданности родителям, как Ти-Ин. Если я не смогу принести себя в жертву, значит, вы меня зря кормили и одевали. Рождение мое не пошло вам на пользу — так лучше мне умереть пораньше. А теперь за бренное тело вашей Цзи вы сможете получить малую толику денег. Что же тут плохого — так послужить родителям.

Отец и мать, любя и жалея ее, никак не соглашались. Но Цзи тайно ускользнула из дому, задержать ее не сумели. Властям она заявила, что ей нужен хороший меч и собака-змееяд.

Настало утро жертвоприношений восьмой луны. Она отправилась в храм и села там, спрятав за пазухой меч. Собаку тоже взяла с собой. Еще раньше она приготовила несколько даней рисовых оладий, политых медовым соусом, и сложила их у входа в логово. Змей выполз наружу — голова как жбан для зерна, глаза как зеркала, по два чи в поперечнике. Привлеченный запахом лепешек, змей принялся их пожирать. Тогда Цзи спустила собаку. Собака впилась в змея, а Цзи из-за ее спины нанесла несколько ударов мечом. От острой боли змей кинулся прочь, выбрался во двор и там издох.