Дастур ал-Мулук (Назидание государям) - Ходжа Самандар Термези

злобы в груди мятежников и бунтовщиков, чтобы тот, напоив его лекарством добрых советов и ядом угроз, привел бы в норму его больную природу, внушая страх и надежду, направил бы поводья его вражды на большую дорогу покорности [хану]. И тот, явившись к Сиддик Мухаммед-хану, языком, более мягким, чем бальзам, погасил гнев у врага и руку умиротворения его заставил привязать к шее повиновения, намекая движением бровей на милость его величества, он расположил его заблудшее сердце [к хану].

Стихи

/Та 201/ Приятность слов вырвала око гнева из сердца,

|Т 54а| Нежный язык сгладил морщины на бровях врага[289].

Затем его сеидское святейшество, казийское достоинство [Мухаммед Амин] заключил союз с благожелательными [Субхан-Кули-хану] эмирами Балха. Сочтя за счастье в обоих мирах повиновение тени бога [Субхан-Кули-хану], уповая на |Л 188б| достижение желанной цели во внешнем и духовном [мирах], они исполнили условие [выражения] преданности. В числе их был искренне преданный Аваз диван-беги кулан, [который] был наиболее чистопробным для пробного камня в сердце его величества.

Поскольку захват этой крепости выходил за пределы возможности, был выше человеческих сил, то великий государь с победоносным войском, едва насчитывающим несколько тысяч человек, согласно изречению: ”Добро то, что сотворил Аллах”[290], вложив поводья /Та 202/ воли в руки Творца, пребывал в беспечности, как вдруг явился Сиддик-хан со своими эмирами и вельможами и удостоился чести [получить] аудиенцию [у отца], и в изъявлении любви он превзошел всякую меру. Он настойчиво уговаривал его (т. е. отца) войти в город и остановиться в арке. Его величество со свойственной [ему] милостью и ласковым отношением к слугам выказал уважение каждому [слуге] Сиддик-хана согласно их достоинству и положению, а Сиддика Мухаммеда посадил рядом с собой, словно меч, и восхищался его достоинствами. [Все напоминало] то, о чем говорит Назим.

Стихи

Из-за исключительного единодушия этих двух кипарисов

Трон величия превратился в созвездие Плеяд,

[Когда] они восседали вместе на троне,

Соединились воедино слава и величие.

Предводители войск страны на пиру [стояли] вокруг,

[Словно] опоясали звездами небосвод.

/Та 203/ Сидел тот, кому приличествовало вести беседу,

Стоял тот, кто должен был обслуживать [гостей].

Шах проявил такую милость, |Л 189а|

Что Юсуф предал бы забвению Якуба[291].

Некоторые именитые люди, обладающие исключительной проницательностью, являющиеся прозорливыми людьми Балха, встретили величественный, как небо, кортеж [Субхан-Кули-хана], накинули на спину попону служения [ему], продели |Т 54б| в уши кольца рабства, провели по голове сандаловым деревом искренности, вручили хану наличные деньги своей жизни, осветили свои темные лица прахом из-под копыт коня его величества.

Последовал, действующий как рок, приказ его величества [хана], подобного Александру [Македонскому], обладающего благодатью как у Джамшида, чтобы войско, свыкшееся с победой и торжеством, не устанавливало палаток и шатров, подобных пузырькам на воде, около крестьянских полей, с которыми связан урожай душевного спокойствия подданных. ”Если они бесцеремонно расположатся [там], подобно росе на колючке, пусть [помнят], что наше око справедливости является источником, ласкающим обиженных, — солнцем, сжигающим притеснителей”.

Затем его величество в полном великолепии и благоденствии, окруженный почестями, соизволил остановиться в царском арке. Его величество, из осторожности оставив у ворот Тенгриберди-бия парваначи и отпустив войско правого и левого крыла, /Та 204/ вместе с Сиддик-ханом последовали по пути дружбы.

Стихи

Я и твоя печаль отправились по пути дружбы,

Забылись этот мир и потусторонний мир[292], [эта дружба]

Заставила распуститься розу, [но] опечалила мое сердце |Л 189б|

Та вражда, [теперь] в сердце моем настала ранняя весна.

В пути один из царских слуг сообщил [Субхан-Кули-хану], что Сиддик-хан из-за страха, испытываемого им [перед отцом], хочет замутить хитростью и коварством источник доброжелательства и хочет очистить свое тревожное сердце от этого страха. Когда [Субхан-Кули-хан] поверил этому ложному рассказу, он решил поступить с ним (т. е. с сыном) по-иному. В свою очередь тот (Сиддик-хан), узнав об этом, с сердцем, охваченным беспредельным страхом, пошел назад и направился к выходу, словно побитый на шахматной доске из-за беспечности, поступив затем как рассерженный ферзь и /Та 205/ [создав] фильбанд[293], он достиг ворот, посадил на коня одного из своих пеших слуг и отправил [его].

|Т 55а| Тенгриберди парваначи, который был одним из слуг его величества, обратившись к нему (т. е. к Сиддик-хану), сказал:

Стихи

Бутон розы [слишком] юн, и ты, злонравный, воздержись от прогулки в цветнике:

Ты войдешь в сад — и бедствия сорвут розу.

Во время этого разговора некоторые приближенные его величества, такие, как Яйлак кушбеги, Турумтай-бий, Ходжам-берди мирахур и другие, были охвачены этим морем смятения. Они окружили этого несчастного [Сиддик-хана], словно пучина, и привели [его] пред очи его величества.

|Л 190а| Огонь гнева его величества, как пламя судного дня, так разбушевался, что он не угас от воды добрых советов благожелателей [хана] и посредничества доброжелательных заступников [царевича]. Не успел край неба погрузиться в кровь от красного цвета зари, как /Та 206/ закатилось солнце жизни Сиддик Мухаммед-хана на западе небытия.

После того как государь, ласкающий друзей, уничтожающий врагов, разнес здание притеснения, [претерпеваемого его] слугами, разрушил основу направленного против них угнетения, он наказал изменников. Затем он с облегчением воссел на урон спокойствия и проявил усердие в водворении порядка в стране. Когда он увидел, что непокорный конь судьбы усмирен [его] великими слугами, он, удостоив Мухаммедджан-бия юза своим благосклонным взором, пожаловал ему управление Балхом.

В то время, когда Джамшид-солнце, вытащив Ведро[294] из колодца зимы, направился к [созвездию] Хут, повеял ветерок ранней весны и донес до бодрствующего слуха стоящих у подножия трона [хана], подобного солнцу, возглас: ”Когда наступает [месяц] Хут, спадают холода”. /Та 207/ В ту пору в сердце [хана], которое было местом проявления высоких качеств, местом восхода незаходящего солнца, возникло желание |Т 55б| вернуться в Бухару, и он отправился.

В это время настроение природы склонилось к рассыпанию холода из белого облака, облако-прачка пожелало смыть с ног |Л 190б| новобранцев весны дорожную пыль мылом-снегом и дождевой водой. Был огромный снегопад, стояли очень сильные морозы.

Стихи

При этих обстоятельствах [во время] движения войска

Появилось темное, черное облако,

Выпал такой большой снег,

[Что] он доходил до седьмого неба, [белый]