Книга шахской славы. Часть 2 - Хафиз-и Таныш Бухари

От стрельбы из катапульт и туфангов появилось огненное облако,

Крепость внутри казалась жаровней, охваченной огнем.

Хотя жители крепости в течение нескольких дней шли по пути вражды как могли и, посыпав несчастные головы прахом бесстыдства, твердо стояли на ногах стойкости на стоянке войны, но в конце концов они поняли, что противостоять войскам, предопределению небес, проявлению помощи и милости божьей выше человеческих сил и возможностей. Величественное и неисчислимое войско могущественного [Абдулла-хана] с большим количеством снаряжения, не вступая в битву, легко [может] опустошить весь мир, уничтожить весь свет. Поэтому правитель [города] встал на путь мольбы, зацепился за подол заступничества Узбек-султана. Считая его высочество [Узбек]-султана посредником для спасения и посредником для избавления, он ввел его в крепость, вручил ключи от крепости в руки обладания приближенных [султана] и встал в ряд его слуг. Когда это событие нашло завершение таким образом, его величество [Абдулла-хан], соблюдая старые законы и обычаи, пошел поздравить [Узбек]-султана, ибо Узбек-султан был старше его величества [Абдулла-хана] на несколько месяцев. Когда он приблизился к крепостному валу, [Узбек]-султан поднялся в крепость и только оттуда разговаривал с [Абдулла-ханом], но не раскрыл перед ним ворота. Это обстоятельство вызвало [у хана] сильное огорчение, поздравив [султана] снизу, он вернулся назад. Он тотчас же бросил аркан верных мыслей на зубцы крепости Шибирган и, повернув лик решительности в сторону той страны, поднял знамя, подобное солнцу.

Завоевание Шибирганского вилайета государем, подобным Джамшиду, [Абдулла-ханом] и оставление его по просьбе некоторых арифов

Достоинство решительности [в том, что она] является путеводителем караванов к желанной цели и обеспечивает успех в [исполнении] важных дел. Поэтому никто из могущественных султанов, не будучи решительным, не захватывал сильными руками поводья завоевания стран и ни один из почтенных хаканов без помощи и содействия исключительной решительности не утверждался на троне власти и господства, на престоле величия и покорения мира.

Кыт'а

В какую бы сторону ты ни направлял поводья решительности,

Не опускай свои поводья рукой сомнения,

Ибо никто не найдет пути к стоянке желанной цели, а /154а/

Если не [проявит] полное усердие, исключительную решительность.

Всякий, кто вложит ноги стремлений в стремена решительности,

При первом же шаге достигнет престола величия.

Согласно с этим, его величество [Абдулла-хан], повелевающий, как Искандар, вложил ноги решительности в стремена для высокого подвига. Феникс победоносного зонта [хана] распростер крылья счастья для нападения на Шибирганский вилайет, двинул быстроногого коня надежды для завоевания той страны. Были приготовлены все средства, [чтобы] властвовать и благоденствовать, победоносное, благословенное войско [его] находилось на стоянке повиновения и покорности, счастье [его] было украшено признаком вечности, блаженство сопряжено с достоинством постоянства, из-за любви к [хану] счастье опоясалось поясом приверженности, величие и слава заняли почетное место у высокого порога [хана].

Стихи

Счастливый, могущественный [хан] на коне величия,

Справа от него победа и торжество, слева — счастье и благоденствие.

В то время, когда его величество [Абдулла-хан] из окрестностей крепости Андхуд направился к Шибирганскому вилайету. Узбек-султан, оставив в крепости некоторых своих верных слуг вместе с Джан-Даулат-бием, двинулся вслед за [ханом]. Когда произошла встреча между ними, его величество [Абдулла-хан] приветствовал его высочество султана не так, как подобало.

Он поделился с некоторыми людьми своим огорчением по поводу недостойного поступка его (т. е. Узбек-султана). В связи с этим обстоятельством сердце султана охватил беспредельный страх, безмерный ужас. Когда войско [хана], подобное небу, дошло до местности [Ходжа-йи] Дукух[173], подвластной Шибиргану, благодаря игре и усилиям судьбы-фокусника возник удивительный случай, произошло редкостное, полное чудес событие. Узбек-султан по подстрекательству и коварству группы мятежников свернул с верного пути и очутился в пустыне заблуждения. Однажды без ведома [хана] он ушел из победоносного лагеря и отправился в Балх. От этого случая для правителя Балха взошла заря радости из-за гор печали. Он поспешил навстречу [Узбек-султану], встретил его с исключительным уважением, союз с ним он счел [большой] радостью для сердца, весельем для души, в изъявлении уважения к нему он не пренебрегал ни одной мелочью.

В результате этого события на благоухающее сердце его величества [Абдулла-хана] осела пыль от полчища горя[174], так что от исключительно ревностного отношения [к делам страны] он опоясался поясом для истребления этой несчастной толпы. Однако, поскольку его помыслы были устремлены на освобождение Шибиргана, сначала он направил знамя в ту страну.

Он окружил эту крепость, словно ореолом луну. В окрестностях, предместьях ее он расположил в укрытиях победоносное войско. Эта крепость также из /154б/ числа крепостей, [расположенных] у реки, она описана и известна [своей] прочностью, прославлена неприступностью, птица воображения и мечты опасается взлететь на нее, рука злоключений судьбы бессильна, не достигает до подножия ее земляного вала.

Месневи

Сколько ни взлетала птица грез,

Она никогда не могла достигнуть [вершины] этой крепости.

Не думай, что в этом голубом небе Марс

Сможет метать огонь на нее.

[Управление] этим вилайетом правитель Балха еще раньше поручил своему брату Падишах-Мухаммад-султану, доходы от него он передал ему в виде улуфа[175], его аталыком он назначил Мухаммад-Кули-бия кушчи, он оставил при нем и Араб-бия кушчи.

Когда хакан, подобный Искандару, [Абдулла-хан] с помощью преславного [бога] величественно расположился лагерем вокруг этой крепости, он приказал поставить палатки и шатры, царскую палатку и ставку, [возведя их] до облаков, до высшей точки солнца. Упомянутые эмиры [Шибиргана] сначала мысленно опирались и надеялись на прочность крепости. По легкомыслию они закрыли городские ворота и простерли руки к битве и сопротивлению.

Месневи

Когда могущественный хан, обладающий благодатью Искандара,

Опоясался, чтобы завоевать эту великолепную крепость,

Противник закрыл ворота крепости,

Поднял руки храбрости.

В связи с этим последовал приказ, которому повинуется [весь] мир, чтобы каждый обратился лицом величия и могущества к покорению крепости и зажег огонь битвы, блестящим, сверкающим мечом сжег бы легкомысленных презренных врагов.

Месневи

Хакан, могущественный, как Джам, приказал,

Чтобы всякий, находящийся на подступах к крепости,

Быстро опоясался и в величии и великолепии

Направился к крепости с решимостью воевать.

Согласно приказу воины, подобные звездам, дородные, сильные, как слоны, жестокие и бесстрашные, как львы и леопарды, одетые в шлемы храбрости, в кольчуги смелости, направились к крепости, ступая шагами битвы и сражения, они