Облачный сон девяти - Ким Ман Чжун

на чистую воду. Подумать только! Девушка из женских покоев полдня сидела против незнакомого мужчины и разговаривала с ним! И хотя с нами была матушка, но я, право же, не могла рассказать ей об этом, да и кому, кроме тебя, могла бы я доверить такое?

Чхун Ун весело рассмеялась.

– А разве не могла девушка разучить песню Сыма Сянжу «Феникс ищет свою подругу»? – спросила она. – Да вы всего-навсего увидели тень лука в чаше с вином![39]

– Не в этом дело, – возразила Гён Пхэ. – Этот человек играл свои вещи в определенной последовательности. Если у него не было никакого умысла, почему он оставил «Феникса» под самый конец? Конечно, среди женщин встречаются и едва приметные, и очень красивые, но я не встречала еще ни одной с такой живостью манер, как у него. Сдается мне, накануне экзаменов ученые со всех уголков страны собрались в столице, и среди них один, до которого дошли слухи обо мне, задумал поискать цветок.

– Ну, если это действительно мужчина, то, выходит, лицо у него без изъянов, манеры живые, и похоже, что он неплохо разбирается в музыке, – все это говорит о высоте и многообразии его талантов. Откуда, право, мы можем знать, что это не второй Сыма Сянчжу? – заключила Чхун Ун.

– Если он даже станет Сыма Сянчжу, – ответила ей барышня, – то уж я-то ни в коем случае не стану Чжао Вэнь-цзюнь.

– Чжао Вэнь-цзюнь была вдовой, вы же – девушка, она пошла за ним по велению сердца, вы – попались случайно. Как же вы можете сравнивать себя с Чжао Вэнь-цзюнь? – сказала Чхун Ун.

Обе они весело рассмеялись и продолжали беседу.

* * *

Однажды, когда Гён Пхэ сидела в покоях матери, вошел наместник Чон и, подавая жене новый экзаменационный список, сказал:

– Брачные дела нашей дочери до сих пор не улажены, поэтому я хочу по списку кандидатов на последних государственных экзаменах выбрать ей достойного жениха. Вот взгляните: чанвон Ян Со Ю из Хуайнаня, возраст – шестнадцать лет, к тому же все очень лестно отзываются о его экзаменационном сочинении. Не иначе, это самый выдающийся литературный талант. Кроме того, я слышал, что Ян Со Ю весьма хорош собой и прекрасно сложен. Определенно, у него большое будущее. Говорят, он до сих пор не женат, и, если бы такого человека заполучить в зятья, я был бы доволен.

– Слышать ушами и видеть глазами не одно и то же, – возразила госпожа Цой. – Допустим, что люди и хвалят его, но как можно верить всему, что говорят? Лишь после того, как увидишь собственными глазами, можно определенно сказать, хорош ли он.

В ответ наместник сказал, что это не так уж трудно сделать.

Наместник Чон останавливает на Ян Со Ю свой выбор

После разговора родителей Гён Пхэ пошла на женскую половину и сказала Чхун Ун:

– «Монахиня», которая на днях играла на комунго, упоминала, что она из княжества Чу, лет ей приблизительно шестнадцать. Нынешний чанвон из Хуайнаня, а Хуайнань – на земле Чу, и возраст совпадает. Сомневаться не приходится: это он. Отец непременно приведет его к нам в дом, так ты внимательно рассмотри его.

– Я же его не видела, – отвечала Чхун Ун. – На мой наивный взгляд, самое лучшее барышне самой подсмотреть в дверную щелку.

Обе девушки рассмеялись.

* * *

Что до Ян Со Ю, то он за это время и в первом туре экзаменов, и на экзаменах в присутствии государя занял первые места, сразу же получил должность цензора, и имя его прославилось на всю страну. Отцы знатных семейств наперебой предлагали ему своих дочерей в жены и получали вежливый отказ. А сам он, посетив советника по делам церемоний и обрядов – господина Квона, выразил желание сделать предложение в доме наместника Чона и попросил рекомендации. Советник выполнил его просьбу. С рекомендательным письмом Ян Со Ю отправился в дом Чона и подал свой визитный листок.

Наместник вышел Яну навстречу и, пригласив в гостиную, рассмотрел его. Чанвон Ян с цветком корицы в волосах, статный и пригожий, учтивый и скромный, не мог не понравиться.

Все в доме, исключая барышню, спешили поглядеть на гостя. Чхун Ун спросила у служанок госпожи:

– Я слышала, как хозяин и хозяйка говорили меж собой, что чанвон Ян – двоюродный брат той монахини, что на днях играла на комунго. Правда ли, что между ними есть сходство?

– Истинная правда, – заговорили наперебой служанки, – до чего же они похожи!

После этого Чхун Ун оповестила барышню:

– Вы совершенно правы, не ошиблись нисколечко.

– Пойди и послушай, о чем они говорят, – попросила Гён Пхэ.

Чхун Ун долго не возвращалась. Наконец она пришла и рассказала:

– Наш господин предложил чанвону Яну вступить в брак с вами, а господин Ян поблагодарил и сказал: «Я действительно слышал о добродетельности и благонравии барышни и дерзко помышлял о браке с ней. С этой целью, говорит, я ходил к господину Квону и просил у него рекомендательное письмо к вам. Теперь это письмо со мной тут, у меня в рукаве». С этими словами он подал письмо хозяину. Ваш отец прочитал, очень обрадовался и поспешил договориться об основных условиях.

Гён Пхэ испугалась, хотела что-то сказать, но в это время прибежала служанка и сказала, что ее зовет госпожа. Гён Пхэ направилась в покои матери.

– Чанвон Ян Со Ю – первый в экзаменационном списке. Твой отец уже сговорил тебя за него, и мы, старики, обрели теперь того, кто станет нам опорой. Больше нам беспокоиться не о чем, – сказала ей госпожа, а барышня спросила:

– Я слышала разговор девушек-служанок. Говорят, он очень похож на ту монашку, которая на днях играла на комунго. Это действительно так?

– Что верно, то верно, – отвечала госпожа. – Меня очаровала ее необыкновенная красота, и теперь, как я взглянула на господина Яна, так будто предо мной снова предстала та молодая монахиня. Ее красоту нельзя забыть.

Гён Пхэ потупилась и тихо промолвила:

– Хоть он и прекрасен, но у меня есть кое-какие подозрения. Наша помолвка невозможна.

– Странно слышать, – удивилась мать, – наша дочь обитает в глубоких женских покоях, а господин Ян приехал из Хуайнаня, о каких же подозрениях может идти речь?

– Мне было очень стыдно говорить об этом, – решилась наконец Гён Пхэ, – поэтому я до сих пор молчала. Дело в том, что монашка и есть чанвон Ян. Возымев коварный замысел полюбоваться девушкой, он использовал свой талант игры на комунго и, переодетый, целый день общался с нами. Как же,