Сборник летописей. Том III - Рашид-ад-дин

задней мысли и корыстолюбия, — а человек, в котором не было бы таких предосудительных свойств, встречается редко, — все-таки по мере сил и возможности, податную роспись написали. [Ее] доставили в наше присутствие, и, если в отношении кого-либо произошло грубое несоответствие или какая-нибудь ошибка, то пусть он подает челобитную, чтобы наибы дивана сделали исправление. Большую часть принадлежащих дивану земель, когда это оказывалось выгодно и необходимо, отдали предпринимателям[912] из числа таниев, музари’ев и арбабов, и даны были вечные и нерушимые правила с печатью и знаками дивана, украшенные нашей алтун-тамгой, дабы они стали мутасаррифами и из года в год доставляли причитающееся дивану.

Разного рода угнетение и притеснение, чрезвычайные повинности и обязанности [?] по отношению к дивану,[913] существовавшие ранее, отменены. Если в равномерной разверстке[914] произошли небольшие несоответствия или ошибки, то с ними помирились, сравнивая их с теми притеснениями и обидами, которые раньше [имели место], и друг другу никакой неприятности не причиняли. [Теперь] все люди стали благодарить |S 629| и восхвалять, стали довольны, покойны и избавились от [податной] оценки [урожая][915] и разверстки, чрезвычайных повинностей и обязанностей по отношению к дивану, число разновидностей которых велико.

Для того чтобы люди, которые были небогобоязненны, неблагочестивы и легкомысленны, отнюдь не могли бы писать наряды и бераты, производить ложные изменения в установленном, строить непохвальные замыслы и козни для высасывания достояния и крови народа, мы повелели, чтобы на подробно расписанные и определенные для каждой местности на основании установленной податной росписи налоги, хакимы и чиновники не выписывали бератов, чтобы они совершенно не касались бератов и нарядов, и таким способом множество серхенгов и аванов, число которых превысило [число] платящих подати ра’иятов, мустагалл и кормление которых происходило за счет до того немощных крестьян, что ‛если бы муха утащила у них что-нибудь, они не смогли бы того от нее отнять’,[916] оказались бы не в состоянии [производить злоупотребления]. А как только они лишатся [запретной] пищи, им придется поневоле поискать дозволенного законом пропитания, вроде торговли, земледелия, цветоводства и разного рода благоустройства и от дурных привычек обратиться к хорошим занятиям и к дозволенному насущному хлебу, чтобы, когда они года два-три позаймутся хорошими делами вместо дурных, они позабыли бы о непохвальных привычках, самоуправстве, позорных проступках, и в мире снова бы объявился закон да порядок, ‛ибо они стали вельможами, перед которыми заискивают’. Сколько ни замышляли исправить дело, мечом, битьем, угрозой и тюрьмой, — оно не удавалось, а [удалось] только таким способом. Когда прежний государь своего времени отдавал кому-нибудь деревню и местность в виде постоянной пенсии[917] или жаловал икта, благотворительные учреждения, подарки и награды, или завещал в вакф, или [если] кто-нибудь от [имени] хатун, царевичей и эмиров оказывал покровительство какой-либо местности и не платил причитающихся дивану податей, или случайно какая-нибудь деревня приходила в упадок, мутасаррифы и аваны областей взяли в обычай в таких случаях доносить большому дивану о вдвое большем количестве причитающихся с тех мест податей, списывать [их в расход] по ведомству мухтасибов[918] и присваивать себе. Поскольку у наибов дивана не имелось подробных росписей настоящего количества причитающихся с каждого места податей, то откуда им было знать, каково должно быть это количество. Поневоле они считали со слов и донесений мутасаррифов и тех лиц, которые держали сторону мутасаррифа и давали ложные свидетельства. Таким способом они расхищали большие суммы наличных денег. Поскольку ныне на основании закона в Большой диван поступили утвержденные и подробные податные росписи, то впредь уже никому не удадутся подобного рода подлоги, и для государей [своего времени] и для их наибов такие дела, как упомянутые, и другие, будут просты и ясны. В их пору никто не сможет друг друга обидеть и обременить. Настолько польза от этой подробной податной росписи и от определения [размера] налога ясна и понятна людям разумным и мудрым, что нет нужды распространяться в обстоятельном изложении. Поскольку помог промысел божий, накопился опыт и стало несомненно, что податная роспись для каждой местности закончена, и вследствие этого удалось в последние годы от имени Большого дивана писать подробные бераты с алтун-тамгой, то плоды этого появились: ра’ияты обрели покой, области расцвели, и скрытый смысл слов ‛ты видишь землю бесплодной, но когда мы ниспошлем на нее воду, она поколеблется, разбухнет и породит множество разновидных растений’[919] стал явным. Ни одному авану не осталось возможным завладеть хотя бы одним данеком денег и маном припасов. Ра’ияты каждой деревни и местности узнали, сколько составляет установленный для них налог, и что [если] кто-либо стал бы взимать с них свыше этого, то оно не по праву, без основания и вопреки постановлению [государева] указа, что основным является разрешение дивана и что дивану от взимания не по праву и сверх установленного нет никакой пользы и прибыли. Ра’ияты же пусть не исполняют приказаний притеснителей и доставляют только те количества, которые установлены на основании бератов с алтун-тамгой, и совокупность их пусть достается казне, войску и Бейт-ал-малу.

|S 634| Ныне мы рассудили: раз-де цель этого мероприятия и устройства является благоденствие народа и стяжание вознаграждения [для нас], то мы и будем прилагать старания, чтобы это основание стало тверже и крепче, а воздаяние [за него] и существование его больше. Хотя мы для написания подробных бератов и назначили в Большом диване для каждой области битикчиев, дабы они выписывали бераты, а наибы украшали их знаками дивана и прикладывали нашу алтун-тамгу, однако снабжение знаками и прикладывание тамги нужно производить в [удобное] время и на досуге. Возможно, что по причине перемены времени, изменения обстоятельств, неотложных дел государства и окраин, смятений и затруднений, от которых не может быть свободен бренный мир, не удастся подробно расписать столько бератов, пометить и пропечатать. Когда же в этом будет допущена неизбежная задержка и отсрочка, то вследствие этого явится необходимость писать на области сокращенные бераты, и тогда снова аваны получат позволение писать бераты, наложат лапу на это, обнаглеют и по тому же способу и по старой привычке будут разорять мир, а средства казны и Бейт-ал-маля по-прежнему будут подвергаться сокращению и истреблению. Все сметные расходы по области, вроде [расходов] на благоустройство, жалованье,[920] постоянную пенсию,[921] милостыню и прочее, они тоже по своему обычаю будут откладывать и оттягивать под предлогом [сдачи] в казну денег, которых они никогда не сдают, или [посредством] иных отговорок и скрывающих [правду] росказней. Год за годом