Русские сказки в ранних записях и публикациях (XVI—XVIII века) - Коллектив авторов

собою великое войско со всеми начальниками и предводителями, и они все тебе покорны будут, и хоть какую великую силу побить могут, а потом, когда тебе в них более нужды не будет, то посмотри в другой конец сей трубочки, тогда все твое войско вберется опять в сию трубочку». Игнатий-царевич, взяв от тестя своего подзорную трубочку, пошел к своей супружнице и сказал ей, что царь Мидор их обоих отпустил. Царевна Хитра сказала тогда Игнатию-царевичу: «Любезный мой друже и приятель Игнатий-царевич! Возьми ты теперь ружье, и поди в чистое поле, и настреляй гусей и лебедей, и насоли ими три чана больших, а я выпрошу у батюшки моего Нагай-птицу, которая нас вынесет отсюда на святую Русь».

Игнатий-царевич взял ружье, и пошел в чистое поле, и настрелял гусей и лебедей, и насолил три чана, а царевна Хитра выпросила у батюшки своего Нагай-птицу, и та Нагай-птица так была велика, что уставились на ее спине три чана со гусями, и уселся Игнатий-царевич с своей супружницею. Когда Нагай-птица поднялась кверху, то царевна Хитра сказала Игнатию-царевичу: «Друже мой любезный, когда Нагай-птица будет оглядываться назад, то ты тотчас бросай ей в рот по гусю или по лебедю, а ежели не будешь ей бросать, то она нас с себя сбросит и мы убьемся до смерти оба». Игнатий-царевич бросал Нагай-птице всякий раз, когда она оглядывалась, и она летела двои сутки, и всех тех гусей и лебедей съела, и оглядывалась назад много раз, и Игнатий-царевич увидел, что она есть хочет, а в чанах ничего уже не было, то, вынув нож, и вырезал себе икры у ног своих, и бросил в рот Нагай-птице, и после того скоро Нагай-птица вынесла их на святую Русь. Когда она села на землю в самом том саду, откуда Игнатий-царевич провалился сквозь землю, сказала Игнатию-царевичу, чтоб он с нее слез долой, но без икр он не мог на ноги встать. Нагай-птица его спросила: «Для чего ты встать не можешь на ноги?» Игнатий-царевич ей сказал, что вырезал у себя у ног икры, которые ей бросил в рот. Нагай-птица харкнула ему на ноги и тотчас икры его стали, как и прежде, а потом полетела Нагай-птица прочь. Когда она улетела, Игнатий-царевич поймал своего доброго коня, а после сказал: «Ах! Где ты мой Сувор-мужичок?» Сувор тотчас ему откликнулся и сказал: «Игнатий-царевич, ведь я тебе сказал, что не вкушай винограду и не ложись на кровать; однако садись на своего доброго коня и поезжай в свое отечество и отомсти своему дядьке, который на тебя намучал батюшке твоему».

Игнатий-царевич сел на своего доброго коня с своею супружницею, и поехал в путь, и, не доезжая до государства отца своего за три версты, остановился, и слез с своего доброго коня, и вынул подзорную трубочку, и посмотрел в нее в один конец. Вдруг очутилось на поле против его великое войско, и воины все стояли в ружье, а начальники их приготовлялись отдать честь Игнатию-царевичу, а после старший подошел к Игнатию-царевичу и спрашивал, что прикажет им делать. Тогда Игнатий-царевич выбрал одного из них и послал послом к родителю своему требовать виноватого, не приказав о себе сказывать. Когда посол прибыл к царю Сунбулу и требовал от него виноватого, царь Сунбул испугался, услыша, что под его государство подступила великая сила и требует виноватого, и не знал, кто у него есть виноватый, почему и поехал сам с поздравлением к Игнатию-царевичу. Когда начал подъезжать к войску, тогда Игнатий-царевич, увидя отца своего, отдал ему честь всеми своими полками и, подошед к своему родителю, обнял его с великою любовию. Царь Сунбул спрашивал своего сына, какого он требовал виноватого, а Игнатий-царевич ему сказал, что требовал от него своего дядьку, который на него ему намучал. Царь Сунбул тотчас приказал дядьку призвать, и когда он туда пришел, Игнатий-царевич с дозволения отца своего велел его расстрелять. Когда это было учинено, пошли все в город, где Игнатий-царевич посмотрел в другой конец подзорной трубочки, и в миг войско его все исчезло.

Царь Сунбул весьма дивился той чудной трубке и спрашивал Игнатия-царевича, где он ее достал. Тогда Игнатий-царевич обо всем ему рассказал, как достал Сувора-мужичка невидимку; как был в том прекрасном саду, который был на дороге, как провалился он в подземельное государство, как попал к своему тестю, царю Мидору, как женился на прекрасной царевне Хитре, как получил в подарок ту подзорную трубочку[160] от тестя своего и как вышел на святую Русь. Тогда царь Сунбул целовал невестку свою прекрасную царевну Хитру во уста сахарные, и брал ее за руки белые, и повел во свои палаты царские, где встретила их царица, и сына своего Игнатия-царевича, и любезную свою невестку прекрасную царевну Хитру обнимала весьма умильно, и целовала их, и сажала за столы дубовые, за скатерти браные, и они все пили, ели и прохлаждалися. Потом Игнатий-царевич отдал родителю своему Сувора-невидимку мужичка, которому приказывал служить так верно, как и ему служил. Царь Сунбул недолго царствовал и возложил на главу Игнатия-царевича золотой венец свой, и тогда начал Игнатий-царевич царствовать в великой славе и чести.

27

Сказка о Иванушке-дурачке

Был-жил старик, у него <было> три сына: двое умных, а третий дурак, которого называли Иванушкою-дурачком. Он никакой другой работы не делал, как только пас у отца скотину. Старик был колдун и перед смертью своей приказывал всем своим сыновьям ходить каждую ночь к нему на могилу по очереди.

Когда же он умер, то по жеребью досталось на первую ночь идти большому брату. Он знал, что отец его был колдун, то и боялся идти к нему на могилу, почему начал нанимать меньшого своего брата Иванушку-дурачка, чтоб сходил вместо его. Иванушка-дурачок спросил его: «Что ты мне за то дашь, ежели я за тебя пойду к отцу на могилу?» Тот ему обещал дать старые онучи; а дурак на то с великою охотой согласился, и, взяв с собой хлеба, пошел к отцу своему на могилу, и, пришедши туда, лег на нее. В самую полночь вдруг камень с могилы свалился, да и могила раскрылась, а оттуда вышел старик, отец Иванушки-дурачка, и спросил: «Который сын пришел ко мне сию ночь?» Дурак отвечал: «Я, батюшка, пришел, большой твой сын Фома». Старик на то ему сказал: «Спасибо, что ты пришел, и за то надобно тебя наградить». Лишь только что старик вымолвил сии