Комедии. Фрагменты - Менандр

следует сделать вывод, что она появлялась перед зрителями только в 3-й сцене 1-го акта, а 2-ая сцена была занята монологом Героя, как обычно, вводившего зрителя в курс событий восемнадцатилетней давности и в ситуацию, непосредственно предшествовавшую началу комедии.

Дальнейшее развитие действия может быть установлено только в самых общих чертах. Вероятно, Фидий, названный в списке действующих лиц после Миррпны, приходил к ней с повинной, но Миррина не могла принудить его к женитьбе на Планго, не открывая своей девичьей тайны: дочь пастуха-вольноотпущенника являлась бы неподходящей парой для богатого молодого человека. Здесь наступало время для того, чтобы в ход пошли какие-нибудь приметы, по которым дети, усыновленные Тибнем, могли со временем найти отца. Определенную роль должна была играть Ссфрона, старая нянька Миррины, знавшая об ее прошлом. Названные в списке последними Горгий и Лахет появлялись, очевидно, в то время, когда события достигали кульминации. Если Лахет является вторым участником диалога в 55-97, то мы застаем его в тот момент, когда он «разоблачает» Миррину и в результате этого расследования опознает в Горгии и Планго своих детей. Само собой разумеется, дело кончалось бракосочетанием Фидия и Планго.

В список действующих лиц, дошедший без всяких уточнений, внесены обычные обозначения. Сангарий — имя раба. К какому из двух домов он принадлежит и какую роль играет в пьесе, неизвестно.

Сохранилось также не вполне достоверное указание, что в этой комедии Менандр употреблял слово «городской», имевшее значение «изысканный», «лощеный». Вероятно, речь шла о Фидии.

Наконец, имя Фидия встречается в обрывке папируса III в. н. э. (Р. Оху. 862=Остин, 270), где кто-то сообщает молодому человеку о рождении ребенка и о необходимости взять девушку замуж. Уэбстер, ук. ст., предположил, что отрывок относится к «Герою». Однако имя Фидия для обозначения молодого человека и ситуация, о которой идет речь, настолько стереотипны для новой комедии, что едва ли допускают однозначную атрибуцию этого фрагмента.

ЛЬСТЕЦ

Основной источник текста — папирусная рукопись II в. н. э., содержавшая не всю комедию, а избранные сцены из нее (Р. Оху. 409 и 2655).

Комедия была поставлена, вероятно, вскоре после 315 г., так как упоминаемый в ней победитель в панкратии (вид состязания, сочетавший кулачный бой с борьбой) Астианакт (100) достиг вершины славы на 116 Олимпийских играх (316 г.), а военные действия в Каппадокии, в которых мог принимать участие Биант (фр. 2), имели место в 322 и в 315 г. Вторая из этих кампаний вполне согласуется с временем наибольшей известности Астианакта.

Два персонажа из «Льстеца» были пэрэнесены Теренцием, по собственному признанию, в его комедию «Евнух» (см. 30-32), представлявшую собой, в свою очередь, переработку одноименной пьесы Менандра. Эти персонажи — хвастливый воин и льстивый парасит, носящие у Теренция имена Фрасона и Гнафона. В греческом оригинале воин был назван Биантом, в то время как для дарасита наши источники дают два имени: Гнафон — в папирусном тексте, Струфия — в позднеантичных цитатах. Так как представляется маловероятным участие в одной комедии двух параситов, остается предположить, что Струфия и Гнафон — два имени одного и того же персонажа, который по каким-то соображениям называл себя в различных ситуациях по-разному (ср. Плавт, Куркулион, 413, где Куркулион при свидании с воином называет себя Сумманом).

Содержание комедия может быть установлено только в самых общих чертах. Молодой человек Фидий влюблен в девушку (21), находящуюся в руках сводника, но не имеет средств для ее выкупа, так как уехавший по своим делам отец оставил его без денег (2-6). Соперником Фидия выступает воин Биант, в недавнем прошлом — бедный наемник (29-37), теперь сказочно разбогатевший (40-54). Биант пользуется услугами своей дамы сердца, выплачивая за нее своднику огромные деньги (128-130), — отсюда следует, что девушка уже успела вступить на путь профессиональной любви, и законный брак с нею для Фидия исключается. По законам комедийного сюжета, молодому человеку, вероятно, в конце концов удавалось перехитрить воина и завладеть подружкой, но какую роль играл при этом парасит, искренен ли он в своих обвинениях по адресу воина (40-45) и кого имеет в виду Дав, говоря о лицемерном друге (84-93), остается неясным. К тому же не вполне достоверно и самое участие парасита в первом диалоге.

Сохранилось еще несколько ссылок на менандровского «Льстеца».

Вероятно, о парасите говорилось, что он придет, не заботясь о пропитании (фр. 6).

Упоминались три породы рыб (фр. 7) — очевидно, поваром, выступавшим в духе «средней» комедии (ср. «Маски», ЭЭ 24-29).

В «Льстеце» употреблялась поговорка «кипрский бык», равнозначная бранному выражению «ты дерьмоед»: говорили, что быки на Кипре едят навоз (фр. 3). Видимо, этой поговоркой срезал Биант киприота.

КИФАРИСТ

Единственный папирусный источник — рукопись I в. до в. э. (P. Berol. 9767), содержащая три колонки; в первой читаются отдельные слова в конце стихов, в третьей — начала стихов, дающие определенный смысл. Лучше всего сохранилась средняя колонка (35-68). Пропуск в три строки, имеющийся в первой колонке после ст. 27, указывает, что здесь, посередине колонки, была пометка, обозначающая вступление хора; следовательно, уцелевший отрывок представляет собой окончание одного действия и начало другого. Пауза между I и II д. исключается, так как концы стихов 25-27 не подходят для обычной формулы, оповещающей о приближении хора. Таким образом, вероятнее всего, мы имеем дело с концом II и началом III д.

Насколько можно понять по сохранившимся отрывкам, в первой колонке происходил разговор между женщиной (к ней обращается второй говорящий со словами «любезнейшая», 2) и молодым человеком, сообщавшим ей, что он «оставил» (10) где-то девушку, которой «причинил оскорбление действием... силой» (19-20). Здесь же читаются отдельные слова: «...много времени (тому назад) ... сердце ... на беду ... брака ... мне вполне достаточно ... как-то вдруг... ты мне ее ... матушку ... тайно». Вырисовывающаяся из остатков этих стихов картина получает подкрепление в дальнейшем: молодой человек по имени Мосхион встретил в Эфесе во время праздника в честь Артемиды дочь некоего Фании, кифариста из Афин, овладел ею и хочет на ней жениться (93-101).

Что касается самого Фании, то мы впервые видим его по возвращении в Афины из Эфеса, где он только что женился на дочери богатого гражданина (35-40). Супруга Фании почему-то отправилась в Афины отдельно от мужа и, как видно, раньше его, так как он рассчитывал застать ее уже дома (42-48). Поскольку у Фании есть взрослая дочь, взятая им недавно замуж женщина должна быть либо его второй женой, либо давнишней возлюбленной,