Римские древности - Дионисий Галикарнасский

Иные же сообщают, что это был сам Амулий, скорее не из похоти, а по злому умыслу, прикрытый доспехами, в которых он собирался выглядеть устрашающе, так что смог сделать свою известную всем внешность неузнаваемой. 2. Большинство же предпочитает сказ о явлении божества, которому принадлежала эта роща, и наряду с этим о многих других божественных знамениях, возбуждающих чувства, а именно: о затмении солнца, о тьме и мраке в небе. Видение имело необычайно дивный облик, который превосходил человеческий статью и очарованием. И, говорят, что надругатель, утешая горюющую деву, произнес нечто такое, что прояснило его божественную сущность, — что нечего огорчаться из-за приключившегося, ибо она вступила в союз с божеством, владеющим этой местностью, и произведет на свет двух мальчиков, самых могучих среди людей по доблести и по воинственности. Изрекши такие слова, он окутался облаком и, оторвавшись от земли, вознесся ввысь. 3. Здесь не место решать, как же следует относиться к взглядам на это происшествие: то ли пренебречь ими как примером человеческого легковерия касательно богов (хотя божество не способно к какому-либо поступку, недостойному его бессмертной и блаженной природы), то ли принять эти предания как проявление смешанной сущности мироздания — т.е. о находящейся между богами и смертными некоей третьей природе, каковой является племя демонов, порой смешивающихся с людьми, порой — с богами, из чего, как говорят, рождается мифологический род героев. Как я уже сказал, тут не время рассуждать об этом, да и к настоящему времени философы достаточно высказались по этому поводу. 4. Так вот, после насилия девушка на людях выглядела немощной (необходимость такого поведения ей внушила мать ради ее безопасности и благочестия к богам), она уже не приближалась к святыням, но пребывала среди других дев, которые исполняли все те обязанности, что были возложены на нее.

LXXVIII. Амулий же, то ли зная о том, что случилось, то ли одолеваемый подозрениями о вероятном ходе дел, учинил следствие, по какой-такой причине происходит столь длительное воздержание племянницы от святынь, и пригласил наиболее доверенных знахарей. А когда женщины принялись растолковывать, что существует неведомая для мужчин хворь, он приставил к деве соглядатаем собственную жену. 2. Она-то сумела изобличить причину тягости девушки, с женской сообразительностью догадавшись о непонятном для мужчин, и сообщила об этом мужу. Тогда Амулий приставил к девушке вооруженную стражу, чтобы она не родила тайно, ведь она была на сносях. А сам он, призвав брата на совещание в сенате, стал обличать скрытую для остальных пагубу потери девственности и обвинять родителей в сообщничестве с ней, а также потребовал от Нумитора не прятать виновника и привести его на суд. 3. Нумитор возразил, что слышит чудовищные речи и что дочь неповинна в предъявленных прегрешениях. Он потребовал времени для выяснения истины. С трудом добившись отсрочки, Нумитор выведал подробности дела от своей жены, которая сообщила, что именно рассказала сама девушка. После этого он объявил о насилии, совершенном божеством, и сообщил о его словах по поводу рождения близнецов, а также потребовал установить их истинность — окажется ли потомство после родов именно таким, как предсказал бог. Ведь дева вот-вот родит, так что, если она бесчестна, это скоро обнаружится. Поэтому он приставил к девушке прислужниц в интересах расследования, дабы ни одна из улик не была оставлена без внимания. 4. Во время речи Нумитора большинство сената склонилось к признанию правоты его доводов, но Амулий не признал его требования здравыми, а изо всех сил старался погубить роженицу. Пока суть да дело, примчались отряженные наблюдать за родами и доложили, что дева произвела на свет младенцев — близнецов мужского пола. И Нумитор тотчас же в пространной речи объявил это делом бога и потребовал не подвергать девушку противозаконным карам, ибо она невиновна в своем позоре. Однако Амулию почудились какие-то людские махинации в связи с родами, будто бы кто-то из повитух тайком от стражи или при ее содействии подложил второго младенца, и он долго распространялся на этот счет. 5. Когда же члены сената уяснили, что царь преисполнен непреклонной решимости, они также осудили запятнанную, как он того и требовал, т.е. что надлежит применить закон, предписывающий опозорившую свое тело весталку забить палками до смерти, а ее отродье выбросить в речной поток[223]. Теперь, однако, священный закон велит таких закапывать заживо.

LXXIX. До этого момента большинство писателей излагают почти одно и то же, склоняясь, одни к мифологическому варианту, другие к житейскому. Но в изложении последовавших событий они расходятся. 2. Ведь одни говорят, что дева была умерщвлена немедленно, другие — что она сгинула в неизвестной темнице, что дало народу повод подозревать о тайной казни. Амулий же был подвигнут на это из-за своей собственной дочери, которая умоляла его пощадить двоюродную сестру, ибо они вместе воспитывались, были ровесницами и любили друг друга, как родные сестры. И будто бы Амулий из любви к дочери, поскольку она была у него единственной, избавляет Илию от казни, но запирает ее в темницу. Однако со временем после смерти Амулия, она была освобождена. 3. Насколько древнейшие сказания об Илии разнятся друг с другом, настолько каждое содержит зернышко истины. Поэтому я и упомянул об обеих версиях, а какой нужно верить, пусть каждый из читателей решает сам. 4. О судьбе потомства Илии Квинт Фабий, прозванный Пиктором (ему следовали и Луций Цинций, Катон Порций, Пизон Кальпурний, и большинство других сочинителей) написал, что некие слуги по приказу Амулия, положили младенцев в корыто и отнесли к реке на расстояние от Альба-Лонги примерно в сто двадцать стадиев. 5. Приблизившись к Тибру, слуги застали его в разгар половодья вздувшимся от непрерывных бурь и затопившим долины. Они спустились с вершины Паллантия к поднявшейся воде, — ведь они сумели приблизиться лишь к тому месту, где разлив реки достигал предгорья, — и бросили корыто в воду. Корыто некоторое время держалось на воде, а затем вода немного отступила от залитых участков и корыто, зацепившись за камень, перевернулось, и младенцы вывалились из него. 6. Они лежали в образовавшемся болоте, хныча, но тут появилась недавно ощенившаяся волчица с налитыми млеком сосцами и вложила их в уста младенцев, принявшись слизывать языком грязь, в которой они полностью вымазались. Случайно в это время пастухи выгоняли стада на пастбище — поскольку луга уже обнажились для прохода, — и один из них, увидав как волчица ласкала младенцев, на какое-то время застыл с разинутым ртом от изумления, не веря глазам своим. Затем, он бросился прочь,