Авл Геллий - Аттические ночи. Книги I - X

(7) Таков же смысл и того древнего выражения, которое мы засвидетельствовали в таком виде: „Толозское золото“. Ведь когда консул Квинт Цепион в галльской земле разграбил город Толозу, [668] и в храме этого города обнаружилось много золота, всякий, кто прикоснулся к этому награбленному золоту, умер страшной мучительной смертью.

(8) Гавий Басс сообщает, что видел в Аргосе этого коня, невероятной красоты, мощи и очень яркого цвета.

(9) Цвет этот мы, как я уже сказал, называем poeniceus, греки иногда называют φοίνιξ, [669] другие — σπάδιξ, поскольку ветвь пальмы, срезанная с дерева вместе с плодом, именуется spadix. [670]

О том, что во многих явлениях природы были замечены определенные сила и свойство семеричного числа, о которых пространно рассуждает в „Седмицах“ (Hebdomades) Марк Варрон

(1) Марк Варрон в первой из книг, озаглавленных „Седмицы“ или „Портреты“, рассказывает о достоинствах и многочисленных разнообразных свойствах седмицы, которое по гречески называют ε̉βδομά<δα>. (2) „Ведь именно это число [звезд], - говорит он, — составляет на небе Большую и Малую Медведицы, [671] а также Вергилии (Vergiliae), которые греки называют Плеядами (Πλειάδες), [672] — звезды, которые Публий Нигидий [673] называет блуждающими (errones), а прочие [авторы] — странствующими (erraticae)“. [674] (3) Также он говорит, что на небе по длине земной оси располагается семь окружностей; из них две наименьшие, которые касаются крайней части оси, продолжает он, называются полюсами (πολοί); но в сферу, которая именуется круговой (κρικωτή), они из-за малой величины не входят. (4) И сам зодиак также не обходится без седмицы, ведь летнее солнцестояние происходит на седьмом знаке [зодиака] после зимнего, и на седьмом же происходит [одно] равноденствие после [другого]. (5) Наконец, он утверждает, что тех дней, в которые зимородки ежегодно гнездятся на воде, также семь. [675] (6) Кроме того, он пишет, что круговорот луны совершается четырежды по полных семь дней: „Ведь на двадцать восьмой день, — говорит он, — луна возвращается в ту же точку, из которой отправилась“; это рассуждение принадлежит Аристиду Самосскому; [676] при этом, говорит он, следует обращать внимание не только на то, что луна совершает свой путь за четыре седмицы, то есть за двадцать восемь дней, но и на то, что если идти от единицы к семи, складывая все пройденные числа, и прибавить само число семь, то получится число двадцать восемь, сколько дней и есть в лунном цикле. (7) Он утверждает, что и людей, которые должны родиться, касается и затрагивает сила этого числа: „Ведь когда в утробу, — говорит он, — женщины брошено оплодотворяющее семя, оно за первые семь дней сбивается в ком и сгущается и становится подходящим для принятия [человеческой] формы. После этого, на четвертой неделе, у того, кто будет мужского пола, формируются голова и позвоночный столб в спине. На седьмой же неделе, то есть на сорок девятый день“ — продолжает он — „весь человек окончательно складывается в чреве“. (8) Он сообщает также, что сила этого числа наблюдается в том, что до седьмого месяца ни мальчик, ни девочка не могут родиться здоровыми (и как положено по природе), и что те, которые находятся в утробе наиболее правильно, рождаются через двести семьдесят три дня после того, как были зачаты, как раз на сороковую неделю. [677] (9) [Варрон] подтверждает, что опасности для жизни и всей судьбы, которые халдеи называют климактерами (climacter), оказываются наиболее серьезными, если исчисляются семью. [678] (10) Кроме этого, он говорит, что самая большая величина человеческого роста — семь футов. (11) Мы полагаем, что это ближе к истине, чем то, что написал сочинитель басен Геродот в первой книге „Истории“: будто бы под землей было найдено тело Ореста, семи локтей в длину, [679] что составляет двенадцать с четвертью футов, разве только, как считал Гомер, тела древних людей были более крупными и высокими, а теперь, словно мир состарился, вещи и люди уменьшились. [680] (12) Он говорит, что также и зубы появляются в первые семь месяцев по семь с одной и другой стороны, и выпадают на седьмой год, а коренные вырастают примерно к четырнадцати [681] [годам]. (13) По его словам, сведущие в музыке врачи утверждают, что и вены (или, скорее, артерии) у людей пульсируют в семеричном ритме, то, что сами они называют „симфонией четырех“ (η̉ διὰ τεσσάρων συμφωνία), которая происходит в сочетании с кратным четырем числом. [682] (14) Также он полагает, что самые опасные моменты при болезнях с большей силой проявляются в дни, состоящие из числа, кратного семи, и, как говорят врачи, наиболее критическими (κρίσιμοι) из всех представляются эти дни: седьмой, четырнадцатый и двадцать первый. (15) Также для прославления силы и свойства этого числа он приводит тот факт, что те, кто вознамерился умереть от голода, преставляются именно на седьмой день. [683]

(16) Это Варрон написал о семеричном числе весьма тщательно. Но там же он собрал и другие, несколько менее значительные [факты], как, например то, что в земном круге было семь достойных удивления сооружений, и древних мудрецов тоже семь, и на цирковых играх обычно семь кругов для ристаний, и для осады Фив было выбрано семь вождей. (17) Затем он добавляет, что и сам уже вступил в двенадцатую седмицу лет, и к этому дню написал семьдесят седмиц (четыреста девяносто) книг, из которых довольно многих недостает, поскольку после того, как он подвергся проскрипциям, [684] его библиотека была разграблена.

Какими аргументами — и сколь ничтожными — пользуется в „Дидаскалиях“ Акций, стараясь доказать, что Гесиод по возрасту старше, чем Гомер

(1) Относительно времени жизни Гомера и Гесиода нет согласия. (2) Одни, среди которых Филохор [685] и Ксенофан, [686] написали, что Гомер был по возрасту старше, чем Гесиод, другие, в числе которых поэт Луций Акций и историописатель Эфор, [687] — что моложе. (3) Марк же Варрон в первой книге „Портретов“ говорит, что не вполне ясно, который из двух родился первым, но несомненно, что они жили примерно в одно и то же время, и это подтверждается эпиграммой, написанной на треножнике, [688] который, как передают, был помещен Гесиодом на горе Геликон. (4) Однако Акций в первой [книге] „Дидаскалий“ пользуется весьма легковесными аргументами, посредством которых он думает доказать, что Гесиод по возрасту старше. (5) „Когда Гомер, — говорит он, — в начале поэмы говорил, что Ахилл сын Пелея, он не прибавил кто такой был Пелей; он бы несомненно сообщил об этом, если бы не видел, что это уже сказано Гесиодом. То же самое относится к Циклопу, — говорит он, — и особенно к тому, что он был одноглазым; [Гомер] не опустил бы столь приметной детали, если бы и это прежде не стало общеизвестным благодаря стихам Гесиода“. [689]

(6) Относительно же родины Гомера несогласия еще больше. Одни говорят, что он был колофонцем, другие, что смирнейцем, есть те, которые [утверждают], что он был афинянином есть даже такие, которые [говорят], будто он был египтянином; Аристотель сообщил, что он с острова Ио. [690] (7) Марк Варрон в первой книге „Портретов“ к портрету Гомера добавил такую эпиграмму:

Белая коза указывает на этот могильный холм ГомераПотому что Иеты ему после смерти приносятего жертвы. [691]

[О том, что] Публий Нигидий, ученейший муж, назвал [человека] сильно пьющего и жадного до выпивки новым и, пожалуй, несообразным по форме словом bibosus (склонный к пьянству)

(1) Публий Нигидий в „Грамматических записках“ жадного до выпивки называет bibax и bibosus. [692] (2) Bibax, как и edax (прожорливый), насколько мне известно, употребляют и многие другие [авторы]; выражение bibosus я до сих пор нигде не нашел, кроме как у Лаберия, и нет другого [слова], которое произносилось бы подобным образом. (3) Ведь оно не подобно vinosus (пьющий) или vitiosus (порочный) и прочим [словам] такого рода, [693] поскольку [эти слова] образованы от существительных, а не от глагола. (4) Лаберий в миме под названием „Салинатор“ так пользуется этим словом:

Не полногрудая, не старая, не пьющая (bibosa),не дерзкая. [694]

О том, что Демосфен, когда еще юношей был учеником философа Платона, случайно услышав на народном собрании оратора Каллистрата, оставил Платона и стал посещать Каллистрата

(1) Гермипп [695] оставил такое свидетельство: Демосфен, еще юношей, имел обыкновение часто приходить в Академию и слушать Платона. (2) „И вот этот Демосфен, — говорит он, — выйдя по своему обыкновению из дому, направляясь к Платону и увидев множество сбегающихся отовсюду людей, спросил о причине этого явления и узнал, что они бегут послушать Каллистрата. (3) Этот Каллистрат был оратором в Афинском государстве [из тех], которых они называют демагогами (δημαγωγοί). [696] (4) Захотелось ему чуть отклониться от пути и посмотреть, достойна ли [его] речь такого рвения и спешки. (5) Он пошел, — продолжает [Гермипп], - и услышал Каллистрата, произносящего знаменитую „Речь об Оропе“, [697] и так был потрясен, очарован и увлечен, что уже с этого времени стал последователем Каллистрата, а Академию с Платоном оставил“. [698]