История кесарей. Тайны Древнего Рима - Дион Кассий

тот же правитель, который дал Антиоху, сыну Антиоха, область Коммагены, находившуюся во владении его отца, а также район побережья Киликии, и освободил Агриппу, внука Герода[166], заключенного в тюрьму Тиберием, отдав ему в управление область его деда, не только лишил своего собственного брата, или, по закону, своего сына, его отчего наследства, но в действительности приказал его убить, и это, не посылая никакого сообщения о нем сенату.

Калигула. Римский бюст I века н. э.

На восьмом месяце правления Калигула заболел. В Риме был распространен слух, что причиной болезни Калигулы стало приворотное зелье, будто бы приготовленное его будущей женой Кесонией из нароста на лбу новорожденного жеребенка. Болезнь привела к помрачнению рассудка Калигулы, и оставшаяся часть его правления была отмечена явно нездоровыми поступками императора.

Позже он предпринимал подобные действия во многих других случаях. Таким образом Тиберий погиб по подозрению в том, что ждал своей возможности извлечь пользу из болезни императора. С другой стороны, Публий Афраний Потит, плебей, погиб, потому что в порыве безрассудного раболепия пообещал не только добровольно, но также и под присягой, что отдаст свою жизнь, если только Гай выздоровеет[167]; и таким же образом некий Атаний Секунд, всадник, ибо объявил, что в том же случае будет сражаться как гладиатор[168].

Ведь эти люди вместо денег, которые они надеялись получить от него за обеты отдать свои жизни в обмен на его, были вынуждены сдержать свои обещания, чтобы не быть обвиненными в лжесвидетельстве. Таковой была тогда причина смерти этих людей. Кроме того, тесть Гая, Марк Силан, хотя и не давал никаких обетов и не приносил никакой присяги, покончил с собой ввиду крайних оскорблений, потому что его добродетель и его родство сделали его обузой для императора, пока он жил[169].

Тиберий, говорят, держал его в такой чести, что всегда отказывался слушать дела о жалобах на его решения и передавал все такие случаи к нему назад; но Гай собрал все способы унизить его, хоть и был высокого мнения о нем, вплоть до того, что назвал «златорунным бараном». Некогда Силан в силу своего возраста и положения[170] получал от всех консулов честь первым подавать свой голос; дабы предотвратить такой порядок в дальнейшем Гай отменил обычай, согласно которому некоторые из консуляров голосовали первыми или вторыми по усмотрению тех, кто ставил вопрос, и установил правило, что такие люди, как и остальные, должны подавать свои голоса в порядке, в котором они заняли должность. Он, кроме того, оставил дочь Силана[171] и женился на Корнелии Орестилле, на деле похищенной на брачном празднестве, которое она справляла с обрученным с нею Гаем Кальпурнием Писоном[172].

Прежде, чем прошли два месяца, он сослал их обоих, утверждая, что они поддерживали незаконные отношения друг с другом. Он разрешил Писону взять с собой десятерых рабов, и затем, когда тот попросил больше, позволил использовать столько, сколько он захочет, заметив, впрочем: «С тобой же будет столько солдат».

9. В следующем году Марк Юлиан и Публий Ноний[173], предварительно назначенные, стали консулами. Обычные присяги о поддержке деяний Тиберия не были принесены[174], и по этой причине не употребляются даже до настоящего времени, таким образом, никто не считает Тиберия среди императоров в связи с этим обычаем присяг. Но что касается деяний Августа и Гая, они принесли все присяги как обычно, так же как другие в том смысле, что они будут проявлять к Гаю и его сестрам большую любовь, чем к себе и своим детям[175]; и они подобным образом вознесли за всех свои молитвы. В самый первый день нового года некий Махаон, раб, поднялся на ложе Юпитера Капитолийского, и после произнесения оттуда многих страшных пророчеств, убил небольшую собаку, которую привел с собой, а затем убил себя.

Следующие добрые и достойные похвалы дела были сделаны Гаем. Он издал, как делал Август, все счета государственного казначейства, которые не обнародовались в течение времени, пока Тиберий находился вне города[176]. Он помог воинам гасить пожар и предоставил помощь тем, кто потерпел от этого ущерб. Поскольку сословие всадников оказалось сократившимся в численности, он созвал людей, выдающихся в том, что касается семьи и богатства, со всей империи, даже извне Италии, и записал их в это сословие.

Некоторым из них он даже разрешил носить сенаторское платье прежде, чем они заняли какую-либо должность, вследствие которой мы получаем допуск на сенат, на основании их вероятности стать его членами позже, тогда как ранее только тем, кажется, кто родился в сенаторском сословии, разрешали делать это. Эти меры понравились всем; но когда он снова отдал выборы в руки народа и плебса, изменив таким образом сделанное по этому поводу Тиберием, и отменил однопроцентный налог[177], и, кроме того, даже разбрасывал жетоны на гимнастические соревнования, которые устроил, и раздал большое число подарков тем, кто участвовал в них, такие действия, хоть и восхищали толпу, огорчили благоразумных, которые пришли к мысли, что если должности должны снова попасть в руки многих, и имеющиеся в распоряжении средства исчерпываются, а частные источники дохода отсутствуют, могут последовать многие бедствия.

10. Следующие его действия встретили всеобщее осуждение. Он заставил многих людей сражаться в качестве гладиаторов, вынуждая их бороться и отдельно, и группами, составленными в своего рода боевом порядке. В этом случае он испросил разрешения сената, что не мешало ему делать то, чего он желал, вопреки закону, и таким образом обречь на смерть многих людей, среди прочих, двадцать шесть всадников, из которых одни распрощались с жизнью, в то время как другие просто участвовали в гладиаторских боях. И не так внушало величайшие опасения число тех, кто погиб, хоть и оно было достаточно велико, как его чрезмерное восхищение их смертью и его жадное вожделение к виду крови.

Та же самая черта жестокости привела его однажды, когда не хватило осужденных преступников, чтобы отдать их диким зверям, к тому, чтобы приказать схватить и бросить им часть толпы, стоявшей возле скамей[178]; а чтобы предотвратить возможность их криков или каких-нибудь упреков, он приказал сначала вырвать им языки[179].

Кроме того, он заставил одного из видных всадников сражаться в поединке но обвинению в том, что тот оскорбил его мать Агриппину, а когда этот человек вышел победителем, передал его обвинителям и заставил казнить. А отца этого человека, хоть и