Фома Аквинский - Сумма теологии. Том IV

С первым [положением дело] обстоит следующим образом.

Возражение 1. Кажется, что счастье человека состоит в богатстве. Ведь коль скоро счастье является конечной целью человека, то оно должно состоять в том, что в наибольшей степени владеет человеческими страстями. Но это – богатство, ибо сказано [в Писании]: «За все отвечает серебро» (Еккл. 10:19). Следовательно, счастье человека – в богатстве.

Возражение 2. Далее, согласно Боэцию, счастье – это «совершенное состояние, которое является соединением всех благ»[23]. Но деньги, похоже, являются средством обладания всеми благами. Ведь сказал же Философ, что деньги были изобретены затем, чтобы служить неким залогом приобретения всего, что пожелает человек[24]. Следовательно, счастье состоит в богатстве.

Возражение 3. Далее, коль скоро стремление к наивысшему благу никогда не прекращается, то оно, похоже, безгранично. Но это в первую очередь относится к богатству, ибо «кто любит серебро – тот не насытится серебром» (Еккл. 5:9). Следовательно, счастье состоит в богатстве.

Этому противоречит следующее: благо человека состоит скорее в том, чтобы сохранять счастье, нежели в том, чтобы стремиться его преумножить. Но, как говорит Боэций, «сокровища больше сверкают, когда их тратят, а не тогда, когда их хранят. Жадность всегда делает людей ненавистными, а щедрость – славными»[25]. Следовательно, счастье состоит не в богатстве.

Отвечаю: невозможно, чтобы человеческое счастье состояло в богатстве. В самом деле, как говорит Философ, есть два рода богатства, а именно: естественное и искусственное[26]. Естественное богатство является средством для удовлетворения естественных потребностей человека, например, в пище, питье, одежде, средствах передвижения, жилище и т. п.; тогда как искусственное богатство – это то, что непосредственно не служит природе [человека], как, например, деньги, а создано искусством человека для удобства обмена и в качестве меры продаваемых вещей.

Итак, очевидно, что счастье человека не может состоять в естественном богатстве, ибо к богатству этого рода стремятся ради чего-то другого, а именно для поддержания человеческой природы. Таким образом, оно не является конечной целью, но скорее служит человеку как своей цели. Поэтому в порядке природы все подобные вещи занимают место ниже человека и созданы для него, согласно сказанному [в Писании]: «… [Ты] все положил под ноги его» (Пс. 8:7).

А что касается искусственного богатства, то к нему стремятся ради богатства естественного, поскольку человек желает его лишь постольку, поскольку посредством него он добывает себе необходимое для жизни. Поэтому его еще в меньшей степени можно рассматривать в качестве конечной цели. Следовательно, невозможно, чтобы счастье, которое является конечной целью человека, состояло в богатстве.

Ответ на возражение 1. Все материальные блага измеряются деньгами, и большинство глупцов считаются таковыми именно потому, что им не ведомо ничего иного, помимо материальных благ, которые могут быть приобретены за деньги. Но при рассуждении о благе должно следовать мнению не глупых, а мудрых, ведь и в вопросе о вкусе пищи мы доверяем тому, чей вкус не притуплён.

Ответ на возражение 2. Все продаваемые вещи можно купить за деньги, кроме вещей духовных, которые продать невозможно. Поэтому сказано: «К чему сокровище в руках глупца? Для приобретения мудрости у него нет разума» (Прит 17:16).

Ответ на возражение 3. Желание естественных богатств не безгранично, ибо для удовлетворения природы [человека] вполне достаточно определенного их количества. А вот желание искусственного богатства безгранично, поскольку оно, как разъясняет Философ, является слугой ничем не обузданного беспорядочного вожделения[27]. Однако стремление к такому богатству безгранично в ином отношении, чем стремление к высшему благу. В самом деле, чем более совершенно мы обладаем высшим благом, тем более оно нами любимо, а другие вещи – презираемы, ведь чем больше мы им владеем, тем больше его познаем. Поэтому сказано: «Ядущие меня еще будут алкать» (Сир. 24:23). Тогда как в случае со стремлением к богатству или к какому-либо из преходящих благ имеет место обратное: когда мы уже обладаем им, мы презираем его и ищем другого [блага]. Об этом говорит наш Господь: «Всякий, пьющий воду сию, – подразумевая под ней преходящие блага, – возжаждет опять» (Ин. 4:13). И так это потому, что обладание ими открывает нам их недостаточность и все их несовершенство, а также и то, что не в них заключается высшее благо.

Раздел 2. Состоит ли счастье человека в чести?

Со вторым [положением дело] обстоит следующим образом.

Возражение 1. Кажется, что счастье человека состоит в чести. Ведь, как сказал Философ, счастье или блаженство является «наградой добродетели»[28]. Но, похоже, что именно честь в первую очередь является тем, чем вознаграждается добродетель, о чем читаем и у Философа[29]. Следовательно, счастье состоит преимущественно в чести.

Возражение 2. Далее, Богу и наиболее выдающимся личностям, похоже, в первую очередь надлежит быть счастливыми, ибо в этом заключено совершенное благо. Но, как говорит Философ, это и есть честь[30]. Более того, у апостола сказано: «…единому премудрому Богу – честь и слава» (1 Тим. 1:17). Следовательно, счастье состоит в чести.

Возражение 3. Далее, больше всего человек желает счастья. Но, похоже, для человека нет ничего желаннее чести, ибо он согласен потерять все, лишь бы не лишиться чести. Следовательно, счастье состоит в чести.

Этому противоречит следующее: счастье находится в том, кто счастлив. Но честь – не в том, кого почитают, а скорее в том, кто, как говорит Философ, почитает и выказывает уважение почитаемой личности[31]. Следовательно, счастье состоит не в чести.

Отвечаю: невозможно, чтобы счастье состояло в чести. В самом деле, честь воздается человеку по причине какого-либо имеющегося у него достоинства и, следовательно, она является знаком и свидетельством достоинства, которым обладает почитаемый человек. Далее, достоинство человека непременно соизмеримо с его счастьем, которое является совершенным благом человека, и с частями [его счастья], т. е. с теми благами, посредством которых он получает определенную долю счастья. Таким образом, честь может быть следствием счастья, но счастье не может состоять в ней как в своем начале.

Ответ на возражение 1. Как говорит Философ, честь не является той наградой добродетели, ради которой стараются добродетельные [люди], но честь принимают от людей в качестве награды, если те не могут предложить ничего большего[32]. Истинной наградой добродетели является само счастье, ради которого стараются добродетельные [люди], ведь если бы они старались ради чести, то речь бы в таком случае шла не о добродетели, а о честолюбии.

Ответ на возражение 2. Честь воздается Богу и выдающимся личностям как знак, свидетельствующий об уже имеющемся достоинстве, однако достойными делает их не честь.

Ответ на возражение 3. То, что человек предпочитает честь другим [благам], проистекает из его естественного стремления к счастью, следствием которого, как установлено выше, является честь. Поэтому человек в первую очередь хочет заслужить уважение мудрого, доверяя суждениям которого он утверждается в своем достоинстве или счастье.

Раздел 3. Состоит ли счастье человека в известности и славе?

С третьим [положением дело] обстоит следующим образом.

Возражение 1. Кажется, что счастье человека состоит в известности и славе. В самом деле, похоже, что именно счастье является наградой святых за те страдания, которые они претерпевают в мире. Но это – слава, ибо, как сказал апостол, «…нынешние временные страдания ничего не стоят в сравнении с тою славою, которая откроется в нас» (Рим. 8:18). Следовательно, счастье – в славе.

Возражение 2. Далее, как утверждает Дионисий, благо сообщает себя [всему][33]. Но о благе человека знают в первую очередь благодаря его славе, и уже во вторую очередь благодаря чему-то еще, поскольку, согласно Амвросию, слава состоит в «известности и хвале». Следовательно, счастье человека состоит в славе.