Сергий Булгаков - Малая трилогия

Посему первый вопрос в благочестивых размышлениях о Предтече будет таков: в чем заключается основа этой близости между Богоматерью и Предтечей, которые и плотски находились между собою в некотором родстве (Лк. 1,36), хотя и принадлежали к разным коленам, Иудину и Левиину, родам царскому и священническому? Очевидно, есть глубокое сродство в духовном подвиге их, содержащем в себе образ и основу всякого человеческого подвига и явленном в первообразе своем, в подвиге самого Подвигоположника — Господа нашего Иисуса Христа. Этот подвиг есть смирение как высший плод, а вместе как основа и сила самоотвергающейся любви. Подвиг Сына Божия в том, что Он, будучи Божиим Образом и не хищением почитавши быть равным Богу, уничижил Себя, смирив Себя, приняв образ раба, сделавшись подобным человекам, став послушным даже до смерти крестной (Фил. 2, 6–8). Но подобен же подвиг и Матери Божией, Которая Сама засвидетельствовала об этом словом своим архангелу: се раба Господня, да буде ныне по слову твоему (Лк. 1,38) — и вольно приняла на Себя этим свою долю участия в несении креста Христова. И Сама Она изрекла о Себе, как вместительнице смирения, как о самом олицетворении смирения: яко призре Господь на смирение рабы Своея (Лк. 1,48). Но и Иоанн Предтеча есть носитель смирения по преимуществу и глубочайшего внутреннего самоотвержения. Ему должно расти, мне же малитися (Ин.3,29) — таково самосознание Предтечи и таков его подвиг. Кто есть Предтеча? Это есть тот, кто всего себя, всю свою жизнь посвящает Другому, Грядущему, себя самоотвергаясь. Служение Предтечи всецело определяется и исчерпывается действенным смирением, самоотвергающейся любовью. Предтеча всего себя отдает Грядущему, свидетельствуя: «идет за мною Сильнейший меня, у Которого я недостоин, наклонившись, развязать ремень обуви Его». (Мк. 1,7). Отдать свою жизнь Другому, посвятить себя до конца Грядущему, не иметь своего «я» в добровольном, жертвенном самоупразднении — это есть подвиг смиренномудр–ствующей любви, исполняющей всякую меру человеческого смирения. И это самоотвержение относится не к отдельному деянию или моменту, но ко всей жизни, ко всему внутреннему пути и самоопределению. Быть Предтечей надлежит не только извне, но и изнутри, непрестанным и никогда и ни в чем не прерывающимся подвигом самоотвержения: «Друг Жениха радостью радуется, слыша голос Жениха. Сия–το радость моя ныне исполнилась» (Ин. 3,28). Это самосвидетельство торжествующего смирения являет все величие подвига Предтечи, который познал не только подвиг смирения и крест его, но и сладость, и славу, и радость смирения. Это побеждающее смирение, его апофеоз.

В связи с этим же стоит и другая черта: величайший из рожденных между женами, соединивший в чине своем и высшие достижения[113], не творил никаких чудес, как это особо засвидетельствовано о нем в Евангелии от Иоанна: «Многие пришли к Нему и говорили, что Иоанн не сотворил никакого знамения» (Ин. 10,41), кроме одного, единственного, ради которого он и пришел в мир, — свидетельства о Мессии: «но все, что сказал Иоанн о Нем, было истинно» (10,41).

Итак, близость Богоматери и Предтечи Господня в подвиге их состоит в полноте их смирения: как Богоматерь, раба Господня, есть всецело Богоматерь, и во всем и всегда только Богоматерь, причем в Ней умирает всякое личное, своевольное, греховное, не Богоматернее движение души, так и Иоанн Креститель есть всецело Предтеча, и только Предтеча, ничего личного, кроме этого его служения, нет в нем во всей его жизни, во всем его явлении. Нет и не может быть высшего служения, полнейшего посвящения Богу и самоотдания Ему человеческого естества, нежели в Богоматери и Предтече. Ими явлена та полнота послушания, которое было нарушено прародителями в Эдеме. При всей неизмеримой разнице в святости служения, какая присуща превысшей всея твари, небесе и земли Царице и Предтече Господню, в полноте послушания они подобны между собой, и это подобие в смирении и является основанием для того их сближения, которое делает Церковь. Если новая Ева — Богоматерь исполняет послушание, нарушенное Евою древле, то и Предтеча, как предвестник Нового Адама, пришедшего восстановить затмившийся образ человеческий, уже предначинает то послушание, которое в человеческом естестве Своем явил Отцу Сын Божий и Человеческий.

Предтеча как бы предваряет человеческий подвиг Христа Спасителя. В нем умерло греховное, самовольное естество, дав место воле Божией. В Предтече, как и в Богоматери, еще не побеждается, но пред побеждается первородный грех, предвосстанов–ляется существо Адамово, восстановляемое Спасителем: совершается некое человеческое самовосстановление и само спасение в той степени, в какой это дано человеку, а следовательно, и требуется от человека. Падшее человеческое естество возводится на самую высшую свою ступень, какая для него доступна, достигается вершина, но потому и исчерпывается человеческое природное естество. Завершается и исполняется, а потому и превозмогается Ветхий Завет. Предтеча, как и Богоматерь, принадлежат по своему происхождению к Ветхому Завету, но по своему благодатному бытию Завету Новому. «Виден бых же посреде стоя завета ветхого же и новаго, новому убо, пророче, престати творя, нового же свет являя» (Гл. 6, кан. п. 9, тр. 2). «Закон и пророки до Иоанна» (Лк. 16, 18), рек Господь. Иоанн есть живая грань, вершина водораздела, смотрящая одинаково в обе стороны, и здесь он опять–таки пребывает нераздельно с Приснодевой. В Ней исполнился закон, раскрыв свой смысл и внутреннее оправдание, в нем он осуществился для того, чтобы, отжив, умереть в новой жизни. Безмерно послушание, безмерно богомудрие и Смирение Предтечи Крестителя и Пречистой и Преблагодатной.

Кто есть Предтеча Господень? Каково его значение? Мы знаем его служение: он был проповедником покаяния, крестителем и пророком; он явился и евангелистом и первомучеником, и во плоти ангелом и проповедником Христа, сущим во аде. Он приготов–ляет путь Христу, и в этом его служение, но не в этом только его самого значение, которое, прежде всего, заключается в нем самом, в его личности. Для дела Христова необходимо было дело Предтечи, и для явления Христова необходимо было явление Предтечи, одним словом, нужно не только служение Иоанново, но и сам Иоанн. Помимо Иоанна не мог бы в мир явиться и Христос Спаситель, Иоанн и Христос лично и нераздельно связаны как великое и малое светило, с которыми сравнивает их церковная песнь[114]. Очевидна и понятна связь Христа с Богоматерью, без Которой не совершилось бы рождество Христово: боговоплощением предполагается и подразумевается Богоматеринство. Менее очевидна, но не менее неразрывна связь Христа и Предтечи, ибо крещение Господне, соответствующее Его духовному рождению и облагодатствованию, предполагает Крестителя, так что место Крестителя в отношении к Христу соотносительно месту Богоматери. Родословная Христа Спасителя, сына Давидова, ведется через царские роды колена Иудова в Евангелии от Матфея, но она захватывает в боковой ветви— через родственные отношения Пречистой Девы и Елисаветы Ея) и колено Левиино, от которого произошел Предтеча, из рода священнического. Как известно, не существовало особого колена пророческого, потому что пророки воздвигались по воле Божией во всех родах и во всех положениях.

В родство Господа, хотя и не в прямую родословную Его, входит Предтеча и в лице его род священства. Но не в этом выражается необходимая связь между явлением Предтечи и Христа, она глубже и существеннее связи плотского происхождения. Она в том, что Христос не мог вступить в мир помимо явления Предтечи. Последнее составляет если не прямое, как Богоматерь, то косвенное, однако необходимое условие Его воплощения. Эта связь непреложно дана и указана в Слове Божием, хотя преимущественно не прямо, но скорее намеками и наводящими выражениями. И эту связь, прежде всего, надлежит установить.

И, прежде всего, останавливает внимание тот факт, что явление Предтечи предуказано в Ветхом Завете в числе других событий, через которые созидается наше спасение. Рождение Предтечи и его явление лежит в путях Божия строительства нашего спасения. Предтеча предвечно, как и Богоматерь, пронаречен в мысли Божией о спасении мира, и его явление приуготовляется подобно тому, как и явление Богоматери. Нужно во всей силе уразуметь глубину и значение этого пророчествования о Предтече, столь усиленно подчеркнутого всеми тремя синоптическими евангелистами, подтвержденного и Самим Господом (Мф. 11,10. Лк. 7,27). Пророчества не занимаются внешним прозорливством, они не имеют целью удовлетворение человеческого любопытства относительно будущего в его случайных и второстепенных чертах: то, о чем возвещается в пророчествах, внутренне необходимо в строительстве нашего спасения, есть уже само совершающееся и пред–начинающееся спасение. И явление Предтечи по этому смыслу принадлежит к сему строительству.