Фома Аквинский - Сумма теологии. Том II

Ответ на возражение 3. Мир состоит из всей материи. Ибо невозможно, чтобы существовала еще и другая земля помимо этой, так как любая земля, где бы она ни была, по природе тяготела бы к уже существующему центру. И то же самое относится и к другим телам, являющимся частями мира[65].

Вопрос 48. О различии вещей в частном

Теперь следует рассмотреть различие вещей в частном: во-первых, различие между добром и злом, а затем различие между духовными и телесными тварями. Что касается первого, то здесь мы исследуем зло и его причину. Относительно зла будет исследовано шесть пунктов: 1) является ли зло природой; 2) существует ли зло в вещах; 3) является ли благо субъектом зла; 4) может ли зло полностью уничтожить благо; 5) о делении зла на преступление и наказание; 6) о том, в чем более проявляется природа зла – в преступлении или в наказании.

Раздел 1. Является ли зло природой?

С первым [положением дело] обстоит следующим образом.

Возражение 1. Кажется, что зло – это природа. Ведь каждый род – это природа, а зло – это род, ибо еще Философ сказал, что «благо и зло не принадлежат к какому-либо роду, а сами оказываются родами для другого»[66]. Следовательно, зло – это природа.

Возражение 2. Далее, каждое различие, определяющее вид, суть природа. Но зло – это различие, определяющее вид этики; в самом деле, плохое свойство отличается от хорошего по виду, как [например] щедрость от жадности. Следовательно, зло указывает на природу.

Возражение 3. Далее, крайние значения двух противоположностей суть природа. Но зло и благо противостоят друг другу не как лишенность и обладание, но как противоположности, ибо, как сказал Философ, между благим и злым есть нечто посредине, и потому от зла можно возвратиться к благу[67]. Следовательно, зло указывает на природу.

Возражение 4. Далее, не может действовать то, чего нет. Но зло, разрушая благо, являет свое действие. Следовательно, зло – это природа и сущность.

Возражение 5. Кроме того, к совершенству вселенной принадлежит лишь то, что суть природа и сущность. Но зло принадлежит к совершенству вселенной, ибо Августин говорит, что «из всей совокупности вещей составилась удивительная красота вселенной. Атак называемое зло, надлежащим образом упорядоченное и расположенное на своем месте, сильнее оттеняет добро»[68]. Следовательно, зло – это природа.

Этому противоречат следующее слова Дионисия: «Зло [в собственном смысле слова] не является ни сущим, ни благом»[69].

Отвечаю: одна противоположность познается через другую, как тьма – через свет. Следовательно, и зло необходимо познается через природу блага. Затем, ранее уже было говорено, что благо желанно всем, и коль скоро каждой природе желанно собственное бытие и собственное совершенство, из этого необходимо следует, что бытие и совершенство какой бы то ни было природы суть благо. Отсюда понятно, что зло никак не может быть усвоено ни бытию, ни форме, ни природе. Поэтому то, что именуется злом, суть [просто] указание на отсутствие блага. И именно это имеет в виду [Дионисий], когда говорит, что «зло не является ни сущим, ни благом». В самом деле, раз бытие как таковое – благо, отсутствие одного предполагает также и отсутствие другого.

Ответ на возражение 1. Аристотель в данном случае следует мнению пифагорейцев, которые полагали, что зло – это некоторым образом природа, а потому и утверждали существование родов блага и зла. Ведь Аристотель в [некоторых] своих работах (и в первую очередь в тех, в коих исследуются вопросы логики) приводит примеры, которые многим философам его времени казались [вполне] правдоподобными. Или же можно предположить следующее: коль скоро Философ говорит, что первый вид противоположности – обладание и лишенность, поскольку эта противоположность есть основа любой противоположности, то одна из двух противоположностей всегда менее совершенна, нежели другая[70], как [например] черное менее совершенно, чем белое, и горькое – чем сладкое. И, таким образом, благо и зло надлежит полагать родами не как таковыми, но только лишь в смысле противоположностей, поскольку как каждая форма имеет природу блага, так и о каждой лишенности [формы] как таковой можно сказать, что она имеет природу зла.

Ответ на возражение 2. Благо и зло не суть различия, определяющие вид, разве что [это справедливо] для [науки] этики, где различение видов происходит с точки зрения цели, каковая является объектом воли, источника любого нравственного закона. И так как благо имеет природу цели, то благо и зло выступают в качестве видовых различий в вопросах этики – благо само по себе, а зло – как отсутствие надлежащей цели. Однако само по себе отсутствие надлежащей цели еще не суть этический вид, таким оно становится лишь в соединении с целью негодной подобно тому, как мы не находим лишенности субстанциальной формы в природной вещи, если она не соединена с какой-либо другой формой. Отсюда понятно: то зло, которое выступает видовым различием в этике, есть своего рода благо, соединенное с недостатком другого блага; так, цель невоздержанного является следствием не лишенности блага рассудка, но – наслаждения чувства, не упорядоченного рассудком. Таким образом, определяющим вид различием зло становится не само по себе, но вследствие присоединения к нему некоего блага.

Ответ на возражение 3. Он очевиден из вышесказанного, ибо Философ рассуждает о благе и зле в нравственном законе. В самом деле, в этом отношении между благом и злом есть нечто посредине, поскольку благо рассматривается как нечто упорядоченное правильным образом, а зло – как вещь, не только выпавшая из правильного порядка, но также и вредная для [кого-то] другого. Поэтому Философ и говорит, что “мот не зол, а глуп»[71]. Но хотя от зла в нравственном законе и можно возвратиться к благу, но этого никак нельзя сказать о всяком зле: ведь от слепоты нет возврата к зрению, хотя слепота – это зло.

Ответ на возражение 4. О вещи говорят как о действующей в трояком смысле.

Во-первых, формально, как когда мы говорим, что белизна белит; и именно в этом смысле зло даже в качестве лишенности разрушает благо, поскольку в данном случае имеется в виду разрушение или оскудение блага само по себе.

Во-вторых, [так] говорят о вещи, действующей фактически, как когда маляр белит стену.

В-третьих, так говорят в смысле конечной причины, ибо цель, по общему мнению, побуждает действующую причину к действию.

Но в последних двух случаях зло, будучи лишенностью, действует не через самое себя, но посредством силы подмешанного к нему блага. Ибо всякое действие проистекает из некоторой формы, и все, желанное в качестве цели, является совершенством. И потому, как сказал Дионисий, «зло не деятельно и не желательно иначе, как только благодаря силе подмешанного к нему блага; само же по себе оно вне цели, вне предела, вне желания»[72].

Ответ на возражение 5. Как было сказано выше, части вселенной упорядочены относительно друг друга как в смысле согласованности действий, так и в том, что одно служит целью и образцом для другого. Но, о чем также было говорено, зло участвует в этом только в соединении с некоторым благом. Следовательно, само по себе зло не относится к совершенству вселенной и не входит в ее порядок иначе, как только акцидентно, т. е. благодаря соединению с ним некоторого блага.

Раздел 2. Обнаруживается ли зло в вещах?

Со вторым [положением дело] обстоит следующим образом.

Возражение 1. Кажется, что зло не обнаруживается в вещах. В самом деле, что бы ни обнаруживалось в вещах, оно есть или «нечто», или его лишенность, т. е. небытие этого «нечто». Но Дионисий сказал, что «зло далеко отстоит от сущего, и еще далее – от несущего»[73]. Следовательно, в вещах никоим образом нельзя обнаружить зло.

Возражение 2. Далее, «сущее» и «вещь» суть обратимые [термины]. Следовательно, если зло существует в вещах, то и зло – это вещь, что противоречит доказанному выше (1).

Возражение 3. Далее, как сказал Философ, «белее то, что меньше смешивается с черным»[74]. Поэтому и то благо, что меньше смешано со злом, суть большее благо. Но Бог всегда делает наилучшее, намного лучшее, нежели производит природа. Поэтому в вещах, сделанных Богом, нет никакого зла.

Этому противоречит следующее: согласно ранее сделанной посылке, если бы целью всех запретов и наказаний являлось зло, они бы давным-давно сошли на нет.

Отвечаю: как было указано выше (47, 1, 2), неравенство в вещах необходимо ради совершенства вселенной, ибо только так могут осуществиться все степени благости. И притом одна степень благости такова, что благо [вещи] не убывает, другая – такова, что благо может утрачивать некоторую благость. Эти степени обнаруживаются уже в самом бытии, ибо есть вещи, которые не могут утратить свое бытие, и потому вечны, и есть вещи, которые могут утратить свое бытие, и потому тленны.