Святые наших дней - Митрополит Иларион

спасения… Неописуемы дары Божии: они делают человека носителем полноты богочеловеческого бытия через соединение со Христом в молитве, уподобляющей его Ему».

Отец Софроний говорит о молитве не как о монологе, а как о диалоге между человеком и Богом: «Молитва есть энергия особого порядка: она есть слияние двух действий: нашего – тварного, и Божьего – нетварного». Молитва – это встречное движение Бога и человека друг к другу. И на этом пути человека ждут многие откровения.

В своей книге отец Софроний описывает те глубокие мистические переживания, которые посещали его во время молитвы: «Помню, я начал молитву Господню “Отче наш”, и моя душа замерла в блаженном ужасе. Пойти дальше я не мог. Ум остановился; все во мне замолкло… По прошествии некоторого времени, скорее долгого, нечто подобное произошло со мною при призывании Имени Иисуса Христа. В тот час я вынужден был прекратить произносить сие Имя: действие его было слишком могучим; душа, без слов, без мыслей, была в трепете от близости Бога. Тогда мне приоткрылась тайна священнослужения. На другой день я совершал литургию, и Христос-Бог был во мне, и со мною, и вне меня, и в Святых Тайнах Тела и Крови Его. И Имена Божии, и слова литургических текстов – выходили из уст, как пламя. В таком состоянии я пребыл три дня, и затем умалилась интенсивность переживания. Но память о нем резцом выгравировал Господь в уме и сердце моем».

Описываются в книге и видения Божественного Света: «Не раз мне было дано созерцать Божественный Свет. Нежно объятый им, я бывал полон неземной любовью. В некоторых случаях мир терял свою материальность и становился невидимым».

О том, как действует этот Свет, отец Софроний говорит: «Он объемлет человека странным образом извне; видишь его, но внимание уходит вглубь внутреннего человека, в сердце, согретое любовью… Случается, что не ощущаешь материальности: ни своей, ни окружающей действительности, и себя видишь, как свет… Свет сей святой, являясь в силе, приносит смиренную любовь, изгоняет всякое сомнение и страх, оставляет далеко позади все земные отношения… Он дает духу нашему познание об ином Бытии, не поддающемся описанию; ум останавливается, став превыше мышления самым фактом вхождения в новую форму жизни… Дух наш торжествует: сей Свет – есть Бог. Всемогущий и вместе неизъяснимо кроткий. О, как осторожно обращается Он с человеком: Он сердце, сокрушенное отчаянием, исцелит; душу, надломленную грехом, вдохновит надеждой на победу».

Многие страницы книг отца Софрония посвящены молитве Иисусовой и призыванию имени Божия. Осваивать Иисусову молитву он стал сразу же по приезде на Афон, но именно в пустынном уединении он узнал подлинную силу имени Божия, когда оно произносится в молитве. По его словам, «Тот, Кто превыше всякого Имени в своей Сущности, раскрывается сотворенным “по образу” разумным существам во множестве имен: Вечный, Всеведущий, Всемогущий, Вседержитель; Свет, Жизнь, Красота, Мудрость, Благость, Истина, Любовь, Праведный, Спасающий, Святый, Освящение и другие. В каждом из них и чрез каждое из них мы испытываем прикосновение к нам Единого Бога, и в силу Его неделимости мы имеем Его всего. Так достойно мыслить, но вместе с тем ни одно из них не дает нам полноты постижения, ‘‘как Он есть’’. Его бытие в своей сущности превосходит все Имена. И все же Он продолжает открываться в Именах».

Христос Пантократор.

Мозаика. Храм Св. Софии, Константинополь. XV в.

Из всех имен Божиих особое значение имеет имя «Иисус», полученное воплотившимся Богом, когда Он пришел на землю: «Имя Иисус прежде всего открывает нам смысл или цель прихода Бога во плоти: “нашего ради спасения”. Восприятие Богом нашего естества указывает на возможность и для нас стать сынами Бога. Наше сыноположение заключается в сообщении нам Божественной формы бытия: “В Нем обитает вся полнота Божества телесно”… Ум наш в удивлении замолкает пред этой тайной: Творец облекся в тварное; Вечный и Невидимый воспринял на Себя временную и изменчивую форму бытия; Дух, стоящий далее всякой мысли – соделался плотью и дал нам возможность осязать Его руками, взирать на Него телесными очами; Бесстрастный подвергся страданиям; Жизнь безначальная связала Себя с умиранием».

Явные отголоски имяславских споров слышатся в следующем отрывке из книги «О молитве»: «Имя Иисус и как смысл-познание, и как “энергия” Бога по отношению к миру, и как собственное Имя Его – онтологически связано с Ним. Оно есть духовная реальность; Его звуковая сторона может сливаться с его реальностью, но не обязательно. По звуку оно давалось многим смертным, но когда мы молимся, мы произносим его с иным содержанием, с иной установкой духа нашего. Оно для нас – мост между нами и Им; оно канал, по которому к нам приходят потоки Божественной силы. Как исшедшее от Святого Бога – оно свято и освящает нас чрез призывание его. С этим Именем и чрез него молитва принимает некую осязаемость: оно соединяет нас с Богом. В нем, этом Имени, присутствует Бог, как в некоем сосуде – драгоценной вазе, полной благоухания. Чрез него Надмирный становится ощутимо имманентным. Как Божественная энергия – оно исходит от Сущности Божества и Божественно само по себе».

Здесь, по сути, воспроизводится учение имяславцев и их аргументация в защиту почитания имени Иисус. В частности, мысль о том, что имя Божие есть «энергия» Бога, является одним из лейтмотивов имяславской литературы.

Другой лейтмотив – опровержение мнения о том, что имени Божию присуща некая магическая сила. Этот мотив мы тоже находим у отца Софрония: «Мы знаем, что не только Имя Иисус, но и все другие Имена, открытые нам свыше, онтологически связаны с Ним – Богом. Мы знаем сие из опыта Церкви. Все таинства в Церкви нашей совершаются чрез призывание Имен Божиих, и прежде всего святой Троицы: Отца и Сына и Святого Духа. Все наше богослужение основано на призывании Имен Божиих. Мы не приписываем им, как звуковым явлениям, магической силы, но произносимые в истине исповедания веры и в состоянии страха Божия, благоговения и любви – мы воистину имеем Бога совместно с Его Именами. Многие поколения священнослужителей сохранили познание о силе Имени Бога и совершали таинства с глубоким ощущением присутствия Живого Бога. Им открылась тайна священнодействия Божественной литургии. Для них не было сомнений, что Кровь и Тело Христа пред нами в своей подлинной реальности. Над ними было призвано Имя Того, Который, когда произносит слово, то слово становится “фактом”».

Вслед за имяславцами отец Софроний говорит о том, что имя Иисус не есть простое человеческое имя, которое носили и другие Иисусы. Применительно к воплотившемуся Богу оно имеет особый смысл: «Имя Иисус было дано по откровению свыше. Оно исходит из вечной Божественной сферы и никак не является измышлением земного разума, хотя и выражено тварным словом. Откровение есть акт – энергия Божества, и, как таковое, принадлежит иному плану и трансцендирует космические энергии. В своей надмирной славе Имя Иисус – метакосмично. Когда мы произносим сие Имя Христа, призывая Его к общению с нами, то Он, все наполняющий, внимает нам, и мы входим в живой контакт с Ним. Как предвечный Логос Отца, Он пребывает в нераздельном единстве с Ним, и Бог-Отец чрез Слово Свое вступает в общение с нами. Христос Единородный совечный Сын Отца, и потому говорит, что “никто не приходит к Отцу, как только чрез Него”. Имя Иисус – значит Бог-Спаситель; как таковое, оно может быть отнесено ко Святой Троице; возможно отнесение его к каждой Ипостаси отдельно. Но в молитве нашей Имя Иисус