Звезда Альтаир. Старообрядческая сказка - Дмитрий Александрович Урушев

ляшской земле, при дворе тамошнего короля Зыгмунта.

– О, я много хорошего слышала о сем государе. Он добрый и ревностный папиман, как и мой брат. Кстати, посмотри на Людвига. Он испепеляет нас взглядом. Ревнует. Он влюблен в меня и намерен на мне жениться.

– А ты?

– Что я? Как скажет мой отец державный Максимилиан, так и будет.

– Но вы же близкие родственники. А в моей стране, например, браки между родственниками запрещены.

– Да, для нашей свадьбы потребуется разрешение святейшего папы. Но, думаю, за тысячу-другую гульденов он согласится на все.

– Что же, получается, согласие папы можно купить?

– Вот чудак! Конечно! За деньги папа отпустит тебе любой грех, даже самый страшный. Разрешит все, что угодно. Деньги, деньги и деньги правят в Роме. Но расскажи лучше о ляшской принцессе Ванде. Хороша ли она?

– Она мне не очень понравилась.

– Вот как? Какой ты разборчивый. А я тебе нравлюсь?

– У тебя же есть жених. Ему ты и должна нравиться. А я человек странный. Нынче здесь, завтра там.

– Фи! Какой ты ханжа, Иван! Не хочу больше с тобой танцевать.

Впрочем, избавившись от Софии, царевич не избавился от назойливого общества. Его тотчас окружили дамы и рыцари и попросили своими словами рассказать о тех невероятных подвигах, что так сладкогласно воспел поэт Демьян.

Ужасно покраснев, юноша пробормотал что-то невнятное и, сославшись на усталость, быстро ушел из залы.

«Ах ты прохвост! – думал Иван, спеша в свою комнату. – Ах ты сказочник! Ужо я тебе!»

Стихотворца царевич нашел храпящим на кровати. Хотел разбудить и выбранить, но потом передумал. Лег на тюфяк и тотчас заснул.

Глава 49

Турниры в замке продолжались неделю. Рыцари сражались конными и пешими, на копьях, мечах, секирах и булавах. По вечерам устраивались пиры и танцы.

София прислала к Ивану придворного портного герра Шнейдера и приказала пошить для гостя одежду на немецкий манер. Русский кафтан царевича раздражал принцессу.

– Когда я с ним танцую, мне кажется, будто я танцую с попом в рясе, – объяснила она.

Баварский король был беднее ляшского. И герру Шнейдеру было далеко до мусью Кутюрье. Поэтому новое платье Ивана оказалось несколько скромнее пошитого в Вышеграде. И шпагу король Людвиг пожаловал только одну.

Однако София и все дамы пришли в восторг.

– Всегда ходи в урюпейском платье, оно очень идет тебе! – сказала принцесса царевичу. – Ты в нем писаный красавец! Аполлон!

На всех состязаниях чужестранец побеждал более опытных и искусных рыцарей. Чем удивлял не только зрителей, но и себя. Юноша и не предполагал, что окажется таким удальцом. Хотя, конечно, не обходилось без синяков и ссадин.

Снова и снова трубили герольды и возглашали, что доблестный принц Иван одержал победу во имя прекрасной принцессы Софии. Ее объявили королевой турнира – королевой любви и красоты. А царевич сокрушался:

– Эх, жаль меня родители не видят! Как они гордились бы мной! Мечами махаться – это не голубей гонять!

По правилам ристаний юноша мог забирать себе коней, латы и оружие побежденных. Но отказывался от такой чести:

– Мне чужого не надо.

И все присутствовавшие сочли, что это весьма благородно и великодушно.

Наконец состязания закончились. В последний день Иван получил из рук Софии высшую награду – золотой венец.

– Никогда еще венец победителя не был возложен на более достойное чело! – объявила красавица.

И миннезингеры многократно повторили эти слова в стихах и песнях.

На вечернем пиру принцесса шепнула царевичу:

– Я отдала тебе не только венец, но и свою любовь. Руку я отдам Людвигу, но знай, мое сердце принадлежит тебе. Оставайся в нашем королевстве. Брат пожалует тебя высоким званием. А я пожалую тебя своей любовью.

– Мне стыдно такое слышать от девицы. А как тебе не стыдно такое говорить? – смутился юноша.

– Не спеши и не отвергай меня, подумай. В октябре я пойду под венец. И после соблюдения всех приличий уже ничто не омрачит наше счастье.

«Надо скорее уезжать отсюда! – решил Иван. – Тут больше нечего делать. Удаль молодецкую я показал, себя потешил. А тешить королевну я не желаю».

Когда участники и гости турнира разъезжались по домам, София велела царевичу и поэту сопровождать ее. Хмурый Людвиг остался в замке.

Карету принцессы окружила толпа поклонников, среди которых путешественники легко затерялись. Но на каждой остановке София требовала к себе юношу и просила его о какой-нибудь мелкой услуге: подать стакан воды, срезать красивую ветку или помочь сесть в карету.

На развилке принцесса и ее свита поехали налево – в сторону дворца Софии. А Иван и Демьян незаметно свернули направо – в сторону границы с Рецией.

Дорога в Рецию проходила через горы, поросшие Шварцвальдом – Черным лесом. Царевич вспомнил о великане Михеле и достал меч-кладенец. Саблей от великана не отобьешься!

Всадники порядочно углубились в лес, который действительно был черным, дремучим и страшным. Дорога поросла травой и мхом, видимо, по ней нечасто ездили.

– Где этот ужасный лиходей? – воскликнул поэт. – За горами, за долами уж гремел об нем рассказ, а нам он не показывается. Может, струсил?

Не успел юноша открыть рот и сказать стихотворцу, чтобы тот не накликал беду, как лес зашумел и затрещал. Широкими семимильными шагами, перешагивая через ели, к путникам направлялся Михель – великан ростом с колокольню в темном камзоле и остроконечной шляпе с широкими полями. Его безобразное лицо по глаза заросло черной бородой. В зубах была огромная трубка, дымившая как сто печей.

– Попался, Иван! – засмеялся Михель, как будто гром загрохотал. И от этого смеха все задрожало, посыпались камни в горах, повалились старые деревья.

– Скачи вперед! – крикнул царевич поэту. – Этому чучелу нужен только я.

– Да, мне нужен только ты! – смеялся великан. – Даже не ты, а твое сердце. Твое живое, горячее, храброе сердце!

И Михель потянул к юноше руку длиной с мачтовое дерево, ладонь которой была шириной с трактирный стол.

«Надо прикрыть Демьяна, – подумал Иван. – Надо задержать злодея и сразиться».

Царевич остановил коня, вытащил из ножен блистающий меч и воскликнул:

– Ну что, лесной упырь! Попробуй, возьми мое сердце, коли сможешь!

Он не чувствовал страха. Наоборот, стало весело и жарко. Казалось, он на турнире, и предстоит увлекательная схватка. Юношу охватил воинственный пыл. И он направил коня на великана.

– Бойся меня! Бойся! – завопил Михель.

С каждым мгновением он делался все меньше и меньше. И в один миг стал ростом с коня и всадника.

– Сдохни, проклятый вурдалак! – крикнул Иван и поразил великана в грудь.

Жуткий вопль раздался над Шварцвальдом. Будто