Конфуций и Вэнь - Георгий Георгиевич Батура

Ознакомительный фрагмент

«дух верха». «Это и есть человек, который предстоит духу верха» – подумал он. Но ведь фактически, это является той «древней фотографией», на которой изображено чтение им самим захватывающей книги о Вэнь-ване. И вполне вероятно, что осознавая этот иероглиф, Конфуций видел в нем свой собственный «автопортрет»: где нарисован человек-жэнь – это он сам, Кун-цзы.

Бесспорно, что все то, что мы сейчас вообразили про Конфуция, возможно только в том случае, если человек сначала получает какое-то неожиданное для себя состояние (духовный опыт), – а затем долгие месяцы и годы тратит на то, чтобы найти объяснение этой загадке – тому, что́ с ним произошло. Конфуций нашел объяснение, читая Книгу стихов Ши цзин и изучая надписи на древней бронзе Раннего Чжоу. А такая возможность у него была, когда он – еще в молодые годы – заведовал поставкой жертвенных животных в Храм предков.

Ранее мы обещали нашему читателю, что при рассмотрении этого суждения познакомим его со стихотворением «Северный ветер» из сборника Ши цзин. С какой целью? – читатель поймет это сам после того, как ознакомится с переводом и объяснением этого стихотворения. Итак, даем «буквальное» прочтение этого стихотворения.

Песни царства Бэй. «Северный ветер/Духи севера» (I.II. 16)

Северный (бэй) ветер (фэн) – он (ци) [такой] холодный (лян).

Сыплет (юй) снег (сюэ) – он (ци) [такой] обильный (пан).

[Ты] благосклонен (хуй) и (эр) ласков (хао) ко мне (во).

Возьми (се) [меня] за руку (шоу), вместе (тун) отправимся в дальний путь (син).

Те (ци) [которые рядом] – призраки (сюй), они (ци) – коварные (се).

Издавна (цзи) спешили (цзи) [на помощь] только лишь (чжи) предки (цзу).

Северный (бэй) ветер (фэн) – он (ци) порывисто завывает (цзе).

Валит (юй) снег (сюэ) – он (ци) сыплет густой массой (фэй).

[Ты] благосклонен (хуй) и (эр) ласков (хао) ко мне (во).

Возьми (се) [меня] за руку (шоу), вместе (тун) отправимся в обратный путь (гуй).

Те (ци) [которые рядом] – призраки (сюй), они (ци) – коварные (се).

Издавна (цзи) спешили (цзи) [на помощь] только лишь (чжи) предки (цзу).

В поздний час (му) – [только] рыжие (чи) разбойничьи (фэй) лисы (ху).

В темноте (му) – [только] черные (хэй) подлые (фэй) во́роны (у).

[Ты] благосклонен (хуй) и (эр) ласков (хао) ко мне (во).

Возьми (се) [меня] за руку (шао), вместе (тун) [поспешим] на колеснице (чэ).

Те (ци) [которые рядом] – призраки (сюй), они (ци) – коварные (се).

Всегда (цзи) спешили (цзи) [на помощь] только лишь (чжи) предки (цзу).

Немного отвлекаясь от темы еще раз зададим себе вполне уместный в данном случае вопрос: при таком климате в древнем Китае, при таких метелях и снегах, разве логично вести речь о какой-то «татуировке»-Вэнь?

Для сравнения не можем удержаться от того, чтобы не дать читателю художественный перевод А. Штукина, – хотя бы только двух первых строк третьей строфы этого стихотворения:

Край этот страшный – рыжих лисиц сторона.

Призрак зловещий – воронов стая черна.

Для того чтобы читатель более «объемно» представил себе содержание этого прекрасного стихотворения, приведем словарные значения некоторых входящих в него иероглифов.

Сюй – «пустой», «полый», «ложный», «нереальный», «призрачный», «воображаемый».

Се – «злой», «дурной», «подлый», «низкий», «пагубный», «зловредный», «хитрый», «лукавый», «коварный», «ложный», «дьявольский», «нечистый».

Цзи – «издавна», «с самого начала», «исконно», «всегда», «уже», «вскоре».

Цзи – «срочный», «поспешный», «торопливый», «торопиться», «спешить».

Хуй – «доброта», «милость», «благосклонность», любовь», «доброе отношение», «сочувствие», «милостивый», «добрый», «мягкий», «благосклонный» (в иероглифе присутствует знак синь – «сердце»).

Хао – иероглиф представляет собой рисунок женщины и рисунок маленького сына рядом, – фактически это материнская любовь или то, что желает получить китаец от своей жены – сына. Означает он – «хорошо».

Попытаемся пояснить это стихотворение, – так, как понимал его читатель-аристократ во времена Раннего Чжоу. «Северный ветер» (также «Северные ветры»; показателя множественного числа в древнектитайском языке не было) – это, как мы уже объяснили раньше, – то же самое, что и «дух/духи Севера». Север – это всегда холод и одновременно – белый цвет снега, который для Китая, начиная от династии Шан-Инь и до настоящего времени, означал и означает цвет смерти. Местоимение ци используется в этом стихотворении в отношении ветра и снега, следовательно, и в пятой строке эти два ци тоже имеют отношение к коварным духам зла, которые препятствуют человеку встать на правильный Путь. В последней строфе присутствует иероглиф «колесница», следовательно, стихотворение произносится от лица очень богатого человека – аристократа.

Стихотворение является внутренним обращением человека, практикующего технику Жэнь, к тому «духу верха», который обозначен в рисунке иероглифа Жэнь его правым знаком шан («[дух/духи] верха»). Скорее всего, это дух Вэнь-вана или дух какого-то конкретного умершего родственника, получившего при жизни «статус-Вэнь».

В стихотворении рефреном повторяется мысль о том, что главному герою следует без промедления отправиться обратно в дальний путь, причем, эта мысль выражена в форме крещендо. Древние китайцы были уверены в том, что они пришли в наш мир из прекрасного (выражаясь современным языком, – райского), далекого «мира предков», и они стремились в этот мир снова вернуться. Автор стихотворения очень четко и осознанно различает между собой так называемых «призрачных» духов природы – конкретно духов Севера – и того реального для него духа предка (цзу), котрый принимает активное участие в подготовке к этому его возвращению и который – именно с этой целью! – транслирует ему «свыше» благодать Дэ.

Именно такого «друга» пэн и имеет в виду Конфуций, когда упоминает о нем в первом суждении Лунь юя. И словосочетание лао пэн (букв. «старый друг»), которое читатель встретит в одном из последующих суждений и которое непонятно комментаторам, – это и есть «древний пэн» из настоящего суждения. И вот теперь, после прочтения этого прекрасного стихотворения, выражение «возьми [меня] за руку» (или «возьмемся за руки») для читателя становится понятным.

«Не таков ли Цзюнь цзы?» – этими словами Конфуций завершает вступительное суждение ко всей Книге. И отсюда можно сделать вывод, что главной целью такого «зачина» является как бы первоначальное знакомство слушателя или введение такого слушателя в необычный для современников «мир Цзюнь цзы». Конфуций эскизно рисует то главное, что является самым характерным в облике этого человека. Откуда он взял весь этот фактический материал для своего «рисунка»? Ведь среди тех людей, которые его окружают, такого персонажа нет. Но если

Конец ознакомительного фрагмента

Купить полную версию книги