Клад отца Иоанна - Лимонов Анатолий Иванович

Но мопс, виднорешив, что обижать его никто не собирается и большой человек решил простопоиграть с ним, успокоился и стал уже носиться возле меня, при этом радостноповизгивая. Я, наконец освободившись от жестянки, подхватил собачку и, угостивкуском гамбургера, вернул прямо в руки таращившей на нас глаза хозяйке.

- Хороший,Максик, хороший! - потрепал я псину по ушам и быстрым-быстрым шагом двинулся поаллее.

Мопс кинулсяза мной следом, но старушка, вцепившись в поводок костлявыми пальцами, удержалаего.

- Максик!Максик! Веди себя прилично! - заговорила она.

Песик,возбужденный передавшейся ему от меня радостью, жалобно заскулил отневозможности догнать мою стремительно удаляющуюся фигуру...

И вот теперь яехал в Мещерский край к славной девочке Прасковье. Сборы были недолги.Прихватив с собой лишь малость сменной одежонки да предметы гигиены, я вполнеобошелся лишь одной небольшой походной сумочкой. Место в ней еще оставалось, ия заполнил эту пустоту десятком шоколадных батончиков и черной книжкой втолстой кожаной обложке - «Жития святых», с которой и начался прошлым летом нашнезапланированный круиз по горам, лесам да болотам. Я даже не взял мазь откомаров, считая, что Мещера вовсе не такая уж дремучая глухомань, как таежныедебри и, наивно полагая, что и местные биргаши[1]куда более «гостеприимней» уральских.

- Горячиепирожки, свежие сосиски и булочки, картошечка по-домашнему, чаек-кофеек! - ввагоне возник полный, краснощекий, уже сильно лысеющий мужчина в белом халате,кативший перед собой небольшую тележку с коробкой, наполненной всякимивкусностями. Следом за ним шла бойкая худенькая девушка с большим бордовымтермосом, висевшим на боку.

- Чипсы,сухарики, минералочка, пицца с сыром по-итальянски, грибочки... - точнозапрограммированный робот повторял предприимчивый торговец, обращаясь кнемногочисленным пассажирам. Люди, утомленные довольно продолжительнойпоездкой, брали фаст-фуд[2]охотно, чтобы подкрепиться и за едой скоротать время. Мужчина то и делозапускал руку в коробку и извлекал оттуда то хрустящие пакеты, то потныепластиковые бутылочки, то бумажные сверточки, раздавая их налево и направо.Делал он это так ловко и заученно, что я вновь подумал о его принадлежности кумным машинам. Полными пальцами продавец принимал деньги, без задержки давалсдачу и в паузах, при передаче мелочи, умудрялся вновь громко предложить:

- Булочки,сосиски, домашнее пирожное, лимонад, шоколадочки...

Девушка же отвечалалишь за то, чтобы напоить пассажиров кофе или чаем. Как оказалось, у нее заспиной был закреплен еще один термос, а на поясе висела солидная гирляндаодноразовых стаканчиков. Эх, что и говорить, я не удержался и, поддавшись зовуживота, положил на 179 страницу книжки закладку в виде календарика сизображением святой Параскевы Пятницы и сунул «Жития» в походную сумку, так какмужчина с коляской уже добрался и до меня.

- Что будемкушать, молодой человек? - добродушно спросил торговец.

И я, грешный,дал волю своему главному соблазну и купил: два хот-дога, пиццу, чипсы, литровыйпакет виноградного сока, большое пирожное и шесть пирожков с капустой, рисом ипеченкой. Рассчитавшись с довольным, хотя и несколько удивленным от такогобольшого заказа, продавцом, я сложил все приобретенное на расстеленную насидении газетку и с нескрываемым удовольствием приступил к «уничтожению» этихпродуктов быстрого питания.

- Ничего, -думал я, - пребывание в трудовом лагере не позволит мне накопить лишний жирок,а уж Прасковья-то и тем паче не даст мне бить баклуши, с такой девчонкой несоскучишься... Я снова стал думать о Пашке и от этого, увы, аппетит мой ещеболее разыгрывался. Сидевший на соседнем диванчике пацанчик лет 6-7, которыйпутешествовал с двумя бабушками и которому те купили лишь чипсы, забыв о своиххрустящих пластиночках, с раскрытым ртом наблюдал за тем, как я ловко и умело,со знанием дела, расправляюсь с истекающими кетчупом хот-догами, с парящимипирожками, с трепещущей в моих руках пиццей. Управившись с чипсами в 2-3захода, я высыпал остатки пакета прямо себе в рот и все это запил добройпорцией сока. Перед тем, как приложиться к оставшемуся десерту - пирожному, - яс удовольствием икнул и грузно вздохнул, стряхивая с тенниски крошки. Осторожноподняв пирожное, я несколько секунд полюбовался им, как бы прикидывая, с какогоконца лучше впиться в него зубами. Потом взглянул на пацанчика: он так и сидел,точно завороженный, с раскрытым ртом и распечатанным пакетиком чипсов, итаращил на меня восхищенно-удивленные глаза. Я подмигнул ему и, улыбнувшись,протянул мальчугану пирожное:

- Угощайся!

Тот смутился,покосился на бабулек, потом, забросив обратно в пакет зажатый в пальцах чипс,тщательно обтер ладошку о свою нарядную футболку и бережно, с нескрываемой радостью,принял бесценный дар из рук знатока и «великого поглотителя» вкусной пищи.Допив сок, я сложил все остатки своей быстрой трапезы на середину газеты изавернул все в один большой комок. Я взглянул на мальчишку и невольноулыбнулся, видя, как он, пытаясь подражать мне, разделывается с пирожным. Это унего, надо признать, получалось плохо и поэтому и нос, и щеки мальца сталигусто украшать кремовые хлопья, точно он не ел, а собирался бриться.

- Ой, батюшки,да что ж это такое!? - всплеснула руками одна из старушек, когда взглянула насвоего внучка. - Да где же ты это взял-то, окаянный? - она стала быстро шаритьпо сумкам, отыскивая что-нибудь подходящее, чтобы утереть личико мальчика, атот, с набитым до отказа ртом, откинулся на спинку сиденья и, закрыв глаза,наслаждался, медленно пережевывая остатки вкуснятины. В это время электричкаостановилась. Я выбежал на перрон, чтобы пристроить куда-нибудь мусор и, увидевнеподалеку урну, ловким движением, точно баскетболист в кольцо, закинул в нееиспачканный газетный шар. Уже возвращаясь обратно, я натолкнулся на женщину,которая везла на тележке букеты цветов, завернутые в яркую подарочную пленку. Ия, вспомнив, что еду к Пашке без подарка, кинулся к продавщице. Остановив ее, ядотронулся до роскошного букета белых лилий.

- Пожалуйста,лилии можно?

- Да, конечно,берите! Очень красивый букет! - и женщина выдернула букет из общей массыцветов.

- Сколько сменя? - спросил я и полез в карман за деньгами.

Женщинаназвала цену. Хоть было и дорого, но сердито: белые лилии в начале лета - этокруто!

Однако вкармане я нашел лишь горсть мелочи, которой, пожалуй, хватило бы лишь насверкающую обертку букета. И тут я вспомнил, что оставил крупные деньги всумке, в бумажнике.

- Комуберешь-то, подружке? - спросила торговка, улыбаясь.

- Более, чем!Фее! - отозвался я и кинулся к вагону. - Извините, я сейчас, мигом! Деньги впоезде оставил! Подождите, пожалуйста!

Но ужеобъявили об отправке.

- Ой, сынок,да ты же не успеешь! - крикнула женщина мне вслед.

Пулей влетел яв вагон и подскочил к сумке, раскрыл ее и выхватил из тряпок бумажник.

- Погодите, яуже иду! - крикнул я через открытое окошко ожидавшей меня продавщице.

Еще через парусекунд я уже был в тамбуре, но тут дверцы предательски захлопнулись прямо уменя перед носом, и поезд сразу же резво тронулся.

- О, нет! -простонал я, безнадежно ударяя ладонями по толстому стеклу с надписью «Неприслоняться!».

- Что,опоздал? - спросила меня вышедшая из другого вагона высокая женщина с чемоданомв руке. - Сорви «стоп-кран», пока еще слабый ход!

- Да ладно,все в порядке... Чего людей зря пугать... - выдохнул я и медленно поплелсявслед за пассажиркой. - Значит, не судьба...

От такого,почти спецназовского, броска в вагон и обратно сердце мое учащенно колотилось.Однако, когда я вернулся на свое место, моторчик мой ахнул и почти остановилсяот удивления: прямо на сидении, где еще несколько минут тому назад, точно«скатерть-самобранка», покоилась газета с кушаньями, лежал теперь... так и некупленный мною букет белых лилий! Это так поразило меня, что я покрылсяиспариной и во рту у меня пересохло. Я огляделся. За мною по-прежнемувосхищенно наблюдал только пацанчик, который теперь, видимо, усваивал урокитого, как должна действовать группа захвата. И я подумал, что опоздал с деньгамилишь по своей рассеянности и от того, что все же отяжелел, очистив«скатерть-самобранку» самым непозволительным образом. Я нежно взял букет иприсел на скамью. Поднес цветы к лицу. Свежие, яркие, сочные, шелковистые, какщечки моей феи, они источали дивные ароматы.