Клад отца Иоанна - Лимонов Анатолий Иванович

- Ну, стреляй,стреляй! - взвизгнул Ржавый и распахнул штормовку. - Убей человека! Ну! Чтостоишь? Давай, пали!

- Стоять! -снова произнес я, но уже не так уверенно и отступил. Ржавый становился опасен.Он продолжал шаг за шагом приближаться и давить на психику.

- Давай,сынок, бросай «пушку», поиграл и хватит! - худой выплюнул окурок. - Покадяденька добрый... ну, будь умничкой. Не забывай, ты же не один... подумай и одевочке. Каково ей-то будет...

- Я ведьвыстрелю! - снова отступил я. - Мне терять нечего!

- Да что ты,родной! - тихо говорил Ржавый, ехидно ухмыляясь. - Да разве ж вам, верующим,разрешается стрелять в человека? А как же заповедь Боженьки: «Не убий!», а?

- В человеканельзя, верно, но во врага веры...

- А как жеГосподь, Он ведь простил врагов своих... Возлюби врага своего! - продолжалязвить Ржавый.

«Уж больно тымного знаешь, «праведник», блин, прости Господи! - подумал я, - уж не брат лиФеодор вам тут проповеди почитывал, отдыхая от трудов неправедных...»

- Все, еще шаги стреляю! - сказал я спокойно и поднял ствол на уровень груди бандита. Тотвновь взорвался:

- Ах же ты,твою так.., стреляй! Или я тебе сейчас башку откручу. Ты меня уже достал. Убейчеловека, благочестивый юноша, ну, смелее! - и он сделал шаг в нашу сторону

«А ведь и тыбоишься получить пулю в лоб, приятель, вот и выпендриваешься тут перед нами иперед дружками, чтобы скрыть свой страх!» - подумал я и, поняв это, вместотого, чтобы отступить, наоборот, шагнул навстречу бандиту и решительно сказал:

- Убивать ятебя не буду! А вот ножку прострелить, пожалуй, придется! В целях самозащиты...все-таки четверо на одного... Тут уж меня даже и земной суд оправдает! - и я,опустив ствол пониже, положил палец на курок.

- Ты что,сдурел?! - Ржавый от неожиданности замер, как-то глупо ухмыляясь. Потомоглянулся на товарищей, как бы прося у них поддержки.

- Оставь его,Ржавый. Этот и впрямь выстрелит! Ты его еще не знаешь! Это же отморозок! -вмешался вдруг брат Феодор. - Он такой же монах, как и я, только для понтапоклоны кладет. Он в лагерь-то только из-за девчонки приехал... соскучился...амурчики здесь покрутить решил, на нашей природе... Ему человека завалить - всеравно, что бурьян срубить! У него папочка богатый, за что хошь чадо своеотмажет.

- Что жтеперь, в ножки ему кланяться?! - взвыл Ржавый.

Он был готоврастерзать меня на части, и только блеск ствола сдерживал его порывы.

- Ладно, Ржа,оставь их! - угрюмо произнес Кривой. - Сейчас у него сила. Попробуемдоговориться с парнем по-хорошему.

Слон лежал ужена боку и с интересом следил за нашей перепалкой. Мне даже показалось, что онвосхищен моей отвагой.

- Ну ты,кабанчик, что ты из себя Рэмбо-то[9]корчишь! - не унимался Ржавый. - Ведь, если мы все сразу на тебя кинемся, чтотогда делать будешь-то, а? Всех ведь не уложишь! Не «калаш»[10]в руках-то!

- Ничего, парураз пальнуть успею, уж будь уверен! В тире мне нет равных по перезарядкеоружия! - и я позволил себе улыбнуться, чтобы хоть как-то расслабитьнапряжение, сковавшее все мои мышцы. - Да и бью почти без промаха... Ну,давайте, вперед! Кто первым хочет? Может, ты? - я снова поднял ствол наРжавого. - Уж в тебя-то я ни за что не промахнусь, это вопрос чести! А кто будетвторым? Ты, брат Феодор? Или сам босс? Давайте, кидайте жребий!

- Нет, вывидели? - осклабился худой. - Каков герой, а? Да я тебя один придушу, какгниду! - зашипел он и снова двинулся на меня.

Я напрягся ипринял решительную стойку стрелка. Друзья не поддержали бандита.

- Да остыньты, Ржавый! - снова гулко произнес главарь. - Нечего зря дергаться. Договоримсяпо-хорошему.

Пашка стояла уменя за спиной. Ее пальчики дрожали на моих боках, а ее горячее дыханиечувствовалось у меня на шее. И я вспомнил, что вот так, примерно год назад, мыстояли посреди заброшенного поселка лесозаготовителей, окруженные своройсвирепых диких псов. Только теперь эти псы были двуногими, но от того ещезлобнее и коварнее... Смогу ли я одолеть их? Тут же одним криком не победишь...Как долго я могу продержаться? Пот ручьями стекал по моему телу, слепил глаза.От напряга начинались судороги. Конечно, если они все же кинутся на меня, врядли я успею выстрелить больше одного раза... И что потом? Кара наверняка будетбыстрой и ужасной. И особо пострадает тогда Пашка... Может, лучше было бысложить оружие и отдаться на милость врагу? Поколотят, конечно, крепко (особостанет упираться Ржавый), но достанется тогда лишь мне одному. И они смилуютсянад нами, и все обойдется. Эх, но как же не хотелось уступать этим гадам! Тогдаведь они еще больше почувствуют свою силу и вседозволенность, раз никто и ничтоне может их остановить. Где же справедливость?

- Помоги,святой Георгий! - прошептал я. - Не дай, чтобы эти нехристи поругали нас, маленькихрабов Господних! Чтоб не возвысились они над нашей верой православной. Хотя,если угодно Богу, то я готов принять любое мучение за правое дело. Лишь бы кладотца Иоанна не пропал, не затерялся по заграницам. Чтобы святыни вновьвернулись к людям!

- А ну стоятьвсе! - неожиданно заорал я. - Не то всех перестреляю, как бешеных собак, иудыпроклятые! Чтоб вы больше не разоряли храмов православных, не торговалисвятынями нашими, не глумились над верой христианской. Никто меня за это неосудит! Понятно? - и глаза мои загорелись праведным гневом.

Я даже самиспугался своего крика. Двуногие опешили. Слон вновь уткнулся в травку, Ржавыйдаже отскочил шага на три, Кривой Назар вынул руки из карманов и опять опасливоогляделся. Лишь брат Феодор проявил ледяную выдержку и хладнокровие. Он стоял ивсе ухмылялся, глядя на нас, точно заранее уже знал, чем закончится весь этотспектакль, разыгрываемый на глухой лесной поляне. На несколько секундвоцарилась гнетущая тишина, нарушаемая лишь невинным пением птичек, порхавшихгде-то в высоких кронах деревьев. Я вдруг вспомнил, что мне всегда нравилсяобраз героя-одиночки, хотелось хоть разок побывать в роли супермена, такого,как обычно изображают на рекламных плакатах крутых боевиков. Помните: крепкосбитый парень с бронзовой от загара кожей левой рукой прижимает к себе изящнуюкрасотку, а в правой - держит какой-нибудь ствол, типа автоматической винтовкиМ-16 и отбивается от окружающих их невидимых врагов. И все это на фонеджунглей, гор или водопада...

Подобныйплакат долго висел в моей комнате, пока прошлой зимой я не заменил его накалендарь с изображением Георгия Победоносца. И вот сейчас я очутился в шкуресупер-героя. А что, было похоже! Вот я стою перед лицом врагов; за спиной -славная девчонка, которая все надежды возлагает только на меня; мои загорелыебицепсы напряглись до предела; в руках, конечно, хоть и не М-60[11]с лентою через грудь, даже и не «калаш» с подствольником, но все же какой-никакой,а ствол! И все это на фоне дремучего леса, пронизанного первыми лучами солнца.Такое вот «Утро в сосновом бору»... Я подумал: «Эх, будь, что будет - лучшепогибнуть героем, чем уступить этим шакалам. Буду стоять до конца!»

- Ладно,парень, давай потолкуем по-хорошему! - спокойно сказал Кривой. - Что ты нампредлагаешь?

- Выотпускаете нас, мы забираем клад и уходим! Вот и все! - ответил я. - А вам,пока мы не выйдем к людям, останется только уносить ноги и заметать следы. Но яуверен, вас теперь уж точно повяжут!

- Что ж,деловое предложение! - усмехнулся главарь. - Уважаю крутых парней! Но скажутебе чисто по-человечески, сынок, у вас весьма скверные шансы на успех.Отпустить мы вас отпустим. Да вы и так уже свободны, ступайте, куда хотите.Только вот разве вам унести с собой весь клад? Здесь только одних досок двадесятка! Да и знал бы ты, сокол, в какой дыре мы находимся! Тут кругом однитопи и болота, дебри непролазные. Отсюда имеется лишь одна дорога, и о нейзнаем только мы одни. Вам не пройти и ста метров, как увязнете в бучиле! И вседобро пойдет псу под хвост!

- Ничего,как-нибудь прорвемся, не впервой! - отозвался я. - И не в таких дебрях бывали иничего, вылезли...