Творения. Книга вторая - Святитель, митрополит Московский Иннокентий

Пристань на реке Мае, называемая Нелькан, оказывается довольно удобной для заселения. Решительное мнение Компании о заселении Аяна утвердилось только в половине 1843 года, и в июле прошедшего (1845) года Охотская фактория Компании перенесена на Аян, а в настоящее время в Аяне уже 10 домов деревянных отличной постройки, магазин и несколько юрт; а что всего замечательнее, 21 июля сего 1846 года, в Аяне уже освящена новая церковь деревянная, Греческой архитектуры, отличной постройки, с иконостасом и иконами в серебряных ризах, утварью, и ризницей, стоящими более 5000 рублей серебром.

Аянская церковь заложена 2 сентября 1845; ко времени прибытия моего (т. е. к 25 июня) в Аяне, выведены были стены, поставлены стропила и покрыт железом купол, но не было ни крыш, ни полов, ни дверей, ни окон, ни потолков; но к 21 июля устроено совершенно все кроме главного потолка в церкви, вместо которого обтянуто парусиной[52] и кроме крыльца церковного; алтарь же и иконостас отделаны совершенно, в алтаре даже и стены обтянуты обоями, и пол выкрашен масляной краской.

Устроение церкви в Аяне для новопоселившихся здесь жителей (до 130 душ) и частью для Тунгусов, около сих мест кочующих (до 250 душ), а также и оклады жалованья причту, есть жертва Российско-Американской Компании, на иждивение которой возведено все здание и производится жалованье причту 780 рублей серебром, а таким необыкновенно скорым и прочным устроением, а также и главным украшением церкви, прихожане сей церкви обязаны начальнику Аянского порта г. Завойке, который прежде, чем построил для себя дом, положил себе за непременный долг устроить и устроил церковь, и на украшение оной вместе со своей супругой пожертвовали более чем на 1200 рублей серебром; подобное усердие ныне весьма редко, и потому оно достойно всякой похвалы добрых христиан и благодарности тех, кто будет иметь случай пользоваться благодеяниями и даром сей церкви, и сугубого благословения Святейшего Синода[53].

Здесь нельзя умолчать и о том, что усердному желанию г. Завойки относительно устроения церкви очень много содействовали и прочие жители Аянские — служители Компании, которые работали при церкви, можно сказать, с необыкновенной неутомимостью и быстротой, чему я был сам свидетель, и которые с искренностью согласились лучше прежде иметь церковь, чем покойное для себя жилище (рабочие в то время жили еще в землянке, и казарма для них построена только в октябре 1846 г.).

И потому по всей справедливости можно сказать, что в Аяне церковь устроена прежде, чем самые жилища для обитателей, чему примеров вероятно очень немного.

20 июля в 5 1/2 часов вечера, в первый раз услышал в Аяне благовест колокола к всенощной. Первый звук 10-ти пудового колокола в таком месте, как Аян, где за три года перед тем не было, можно сказать, и следа человеческого, сильнее потряс душу мою (и очень многих), чем звук тысячепудовых колоколов в древних городах наших.

Во время благовеста к всенощной, я и священники, которых случилось двое, и два диакона с певчими, пришли в дом Правителя, стояла Икона Казанской Пресвятой Богородицы, во имя коей освящена церковь. Икона пожертвована была лет за 20 в Охотскую церковь служащими в Компании, и они каждый год поднимали Ее в 22-е октября и приносили в факторию церемониально и служили молебен. Когда жители Охотской фактории вознамерились переселиться в Аян, то просили меня, чтобы эту икону отдать им с тем, что они внесут (и внесли) за нее в Охотскую церковь цену, чего она стоит, и я позволил им это; (на внесенную ими сумму 400 рублей серебром в Охотской церкви, согласно моему, устроены две серебряные ризы для храмовых икон).

Возложив на себя одежды, мы начали молебен Пресвятой Богородице, и потом с пением священники понесли Икону в церковь и поставили Ее на место, и после, того началось всенощное бдение, по обычаю.

21 с помощью Божию совершено освящение храма, по чиноположению Архиерейскому, с обычными церемониями, к совершенной радости жителей и особенно самого ктитора и его супруги, и на литургии в свое время я говорил поучение.

31 июля я перебрался с берега на судно (то же самое, на котором я пришел в Аян) и того же дня снялись с якоря и пошли в Камчатку; с нами вместе снялось и другое Кампанейское судно и пошло в Ситху, и на нем отправились священник и диакон.

8 августа прошли четвертым Курильским проливом, 13-го вечером стали на якорь в заливе Авачинском, а 14-го в 5 1/2 часов вечера съехал я на берег и пошел прямо в церковь, где по обычном приветствии моем, началось всенощное бдение.

15 ч. отправлял я литургию. Пред началом служения я был неожиданно и приятно порадован усердием и любовью ко мне прихожан Петропавловского Собора. Почетнейшие из них (в том числе были католики и лютеране) и более достаточные из жителей, узнав, что я прибуду к ним в нынешнем (1846) году, единодушно согласились построить (и построили) архиерейские одежды на свой счет из тех материалов, какие найдутся в Петропавловске и поднести их (и поднесены) мне при первом моем служении. В этом приношении их многоценны не столько вещественная стоимость, хотя и это весьма значительно (одежды стоят более 600 руб. серебром), сколько то единодушие и усердие, с которыми все это делалось. О пожертвовании сем мной донесено Святейшему Синоду особо.

17 числа пришло судно из Охотска и на нем получено мной несколько указов Святейшего Синода: по некоторым из них в то же время сделаны мной надлежащие распоряжения.

21. Судно, на котором я пришел, отправилось в Новоархангельск, и на нем посланы бумаги в тамошнее Духовное Правление.

27. По надлежащем сношении с г. Начальником Камчатки и получении прогонных и подорожной, я перебрался на казенный бот Камчадал с тем, чтобы на нем перейти в Нижнекамчатск и оттуда, поднявшись по реке до Мильковского селения, проехать обратно в Петропавловск, и того же вечера снялись с якоря и вышли в море.

30. Пополудни в 4 часа вошли в устье реки Камчатки, назавтра утром отправились вверх по реке на ботах, и того же дня вечером прибыли в Нижнекамчатск; и я пошел прямо в церковь, где, по обычаю приветствовал народ.

1 сентября отправлял литургию и после оной поучал народ, напоминая им их христианские обязанности.

После обеда осматривал ризницу, архив и церковь, книги и прочее, и все найдено в исправности; что надобно отнести главное усердию и знанию здешнего церковного старосты В. Кузнецова, о награждении коего медалью я представил