Творения. Том первый. ТВОРЕНИЯ АПОЛОГЕТИЧЕСКИЕ. ДОГМАТИКО-ПОЛЕМИЧЕСКИЕ. ИСТОРИКО-ПОЛЕМИЧЕСКИЕ - Емец

другим советовал употреблять слово ὑπόστασις в никейском значении.[2076] Но по временам, когда было нужно, он употреблял слово ὑπόστασις и для обозначения лица. Например, в сочинении «Об определении [Никейского Собора]» он вполне примыкал к никейскому словоупотреблению: в главах 7 и 27 он отрицал положение, что Сын ἐξ ἑτέρας τινὸς ὑποστάσεως καὶ οὐσίας [из иной какой-либо ипостаси или сущности], а не из Отчей, а в главе 26, вместе со [св.] Дионисием Римским, отказывался делить Божеское «единоначалие на какие-то три силы, на три Божества и отдельные ипостаси – ὑποστάσεις, вместо того чтобы исповедовать Сына τῆς τοῦ Πατρὸς οὐσίας ἀδιαίρετον [нераздельным от Отчей сущности]». В сочинении к «Африканским епископам» (около 370 года) он прямо заявлял, что ὑπόστασις и οὐσία одно и то же: «Ипостась есть сущность и означает не что иное, как самое существо. Ипостась и сущность есть бытие». В обоих указанных сочинениях, равно как и в «Словах против ариан», где также слово ὑπόστασις встречается со значением, одинаковым со словом οὐσία,[2077] св. Афанасий защищал авторитет Никейского Собора, поэтому и считал необходимым держаться его терминологии. В другом значении, более близком к позднейшему употреблению, слово ὑπόστασις встречается у св. Афанасия, например, в его «Изложении веры» в словах: «Три Ипостаси не должны быть представляемы разделенными между Собою, как мы представляем людей, чтобы и нам, подобно язычникам, не ввести многобожия»;[2078] равно как в четвертом Слове против ариан (гл. 25) в выражении: «безумствует Савеллий, говоря, что Отец есть Сын и, наоборот, Сын есть Отец, едино по Ипостаси и два по имени». В обоих этих местах, равно и в сходных с ними,[2079] слово ὑπόστασις у св. Афанасия употреблено в значении только самостоятельного существа. Наконец, несомненно, слово ὑπόστασις св. Афанасий употреблял и в смысле лица, в противоположность существу – οὐσία, то есть в том смысле, какой удержался за этим словом позднее. Таковы места – в сочинении «На слова: все Мне предано...»: «Досточтимые сии живые существа троекратным возношением славословия, взывая Свят, Свят, Свят, показывают три совершенные Ипостаси, а единым произношением слова Господь выражают единую сущность»; в «Слове о Воплощении против ариан» (гл. 10) и в толковании на Ис. 14:3: «Отец, Сын и Святой Дух – Господь Саваоф – едино Божество и един Бог в трех Ипостасях».

* * *

Сравнивая по задуманному плану общее учение св. Афанасия о Троице с учением о Ней церковных писателей трех первых веков, мы должны отметить следующие пункты, в которых учение св. Афанасия представляет более или менее значительный шаг вперед в истории догмата троичности. Первое и самое главное – то, что св. Афанасий поставил догмат троичности предметом особливого, самостоятельного исследования богословской мысли, независимо от других догматов, например от догматов о творении и промышлении. Прежнее время в этом отношении представляет немного, и притом очень нерешительных, попыток. Почти у всех церковных писателей доафанасьевского времени внутренняя жизнь Божества мыслилась нераздельно или в самой тесной связи с жизнью мира. У самых лучших писателей этого времени Троичный Бог очень редко мыслился и трактовался Сам в Себе, в Своем существе; в большинстве случаев Он рассматривался в явлении миру. Этим обстоятельством объясняются многие случаи сравнительно большей неясности и неопределенности учения о Троице в первые три века, чем впоследствии; этим же объясняются и некоторые случаи положительно неправильных суждений, встречаемых в творениях церковных писателей трех первых веков. В системах еретиков (савеллиан, ариан и др.) эта первоначальная установка воззрения на жизнь Божества с точки зрения понятия о жизни мира приняла, наконец, крайне извращенный вид, а связанные с этой постановкой недостатки настолько приумножились и обнаружились так ясно, что вопрос о новой и более сообразной с требованием самого предмета постановке учения о Троице возник сам собою с очевидностью для всех. Первый опыт удовлетворения этой назревшей уже окончательно исторической потребности выпал на долю св. Афанасия, в силу обстоятельств его положения. За ним и по его пути последовали все лучшие церковные писатели. Естественным следствием этой перемены было сообщение учению о Троице большей возвышенности, духовности, чистоты, определенности и полноты, чем какие можно видеть даже в лучших творениях трех первых веков. Взгляд на Божество с точки зрения понятия о Нем Самом освободил богословскую мысль в представлении о Боге от всяких признаков чувственности и ограниченности, углубил ее в созерцание самой природы Божества и дал возможность в ней самой найти основание и образ бытия трех Лиц при единстве Их существа. Первый опыт такого примирения троичности с единством, исполненный очень серьезно и внимательно, дал св. Афанасий. Он пришел к тому путем глубокого и особливого анализа понятий единства и троичности в учении о Боге. Причем его представление о единстве достигло такой степени ясности и полноты, на какой оно осталось до настоящего времени.

Особенного внимания заслуживает шаг вперед, сделанный св. Афанасием еще в области раскрытия учения о существе, образе и порядке внутренних (по бытию и личным свойствам) и внешних отношений в Боге. Тогда как прежнее время о взаимных отношениях Божеских Лиц имело очень неопределенное и узкое представление, а иногда мыслило их даже неправильно, мысль св. Афанасия в этом отношении при своей ясности и правильности покрывает собою почти все содержание учения последующих отцов. Равенство Лиц Святой Троицы у него нашло для себя самое естественное и непоколебимое внутреннее основание. У него не было, можно сказать, только термина для обозначения внутреннего взаимного проникновения Лиц Святой Троицы.

Наконец, чтобы еще лучше определить отношение св. Афанасия к прежнему времени по исследуемому сейчас нами вопросу, мы напомним о том, что некоторые ученые даже самый догмат троичности считают собственным произведением св. Афанасия, почему и называют его отцом этого догмата.[2080] Хотя эта мысль, плод общего отрицательного направления к христианству некоторых западных богословов, и не может быть оправдана, как можно судить уже по предложенному нами небольшому историческому очерку учения о Троице, однако она имеет очевидное историческое основание, хотя и неправильно истолкованное, в несравненном превосходстве учения о Троице св. Афанасия перед прежним временем.

Теперь что касается отношения св. Афанасия в общем учении о Троице к последующему времени, то оно определяется тем, что преемникам св. Афанасия оставалось только подробнее раскрыть его учение посредством еще более частного анализа и заменить местами несовершенную форму выражений более совершенной. В этом деле особенно много потрудились три известных великих каппадокийца, младшие современники св. Афанасия. Из них Василий Великий, в частности, с выдающейся ясностью раскрыл учение о