Птицы небесные или странствия души в объятиях Бога. Книга 2 - Монах Симеон Афонский

Для выполнения старческого благословения мы разделились на две строительные бригады, по взаимному согласию с отцом Пименом. С моим другом остались более опытные помощники постарше – двое из Москвы и подслеповатый работящий послушник из Сухуми. Со мной на Грибзу попросились Валерий и Адриан. Предстояло забросить на найденную нами поляну такой же тяжелый груз, который когда-то мы принесли пустынникам: кувалду, клинья, топоры, лопаты и гвозди. Мой рюкзак был настолько тяжел, что мне пришлось надеть его на спину сидя на земле. Двое друзей с усилием подняли меня и поставили на ноги. Рюкзаки ребят тоже заставили их покряхтеть: они несли палатки, продукты и большой запас соли.

Тропа уже не представлялась такой ужасно запутанной, как раньше. Теперь мы старались присматриваться ко всем ее поворотам и запоминать ориентиры. До середины пути, где слева, ниспадая с высоких скальных уступов, тропу пересекал большой водопад, нас сопровождало все братство. Там мы сделали тайник, куда положили дополнительный запас продуктов, чтобы подольше поработать на Грибзе. Нашей первой задачей было заготовить бревна для церкви. Но при этом рубка пихт, как предупредил нас лесничий, должна проходить в полной секретности. Он строго-настрого потребовал маскировать все следы самовольных порубок, поскольку незаконная стройка разрешена только под его личную ответственность. Наше воодушевление било через край, и мы решили работать на Грибзе до тех пор, пока не закончатся продукты.

На знакомой папоротниковой поляне мы поставили две палатки под громадным, в несколько обхватов, ветвистым буком. Рядом растянули на ветвях кустарника пленку для защиты очага от дождя и приготовили наш первый ужин. На месте будущей Троицкой церкви соорудили крест и прочитали перед ним наши первые молитвы. С крестом местность преобразилась: она перестала казаться дикой и пугающей. Хлеба у нас не было, поэтому мы варили пшено, которое заменяло нам хлеб. Из сыроежек варили бульон, он служил добавкой к каше. Впервые мы вдоволь отведали молодых побегов папоротника-орляка, которые нам пришлись по вкусу. Сильно выручали грибы, в основном грузди, но их приходилось вымачивать в роднике, чтобы отбить страшную горечь.

В те годы каждый день летом, после обеда, гремел гром, собирались большие кучевые облака и проливались теплые дожди. В лесу стоял влажный воздух. Мелкая мошкара облепляла лицо и руки, но зато грибы росли в изобилии по всем полянам. Самым удивительным среди грибов оказался странный нарост, растущий на стволах пихт, – золотисто-белый шар с чистым свежим запахом, представлявший собой массу переплетенных волокон в обхват руками. Мы назвали его «морская капуста». Одной такой находки хватало на неделю.

Другим подарком для нас стало обнаружение зарослей высоких, в человеческий рост, кустов черники. Ее ветви свисали под тяжестью множества мелких кисло-сладких ягод. В обеденный перерыв одним из наших удовольствий было уходить лакомиться на черничные поляны. Заодно мы собирали листья черники, растирали их в ладонях и заваривали в кипятке. Получался сладковатый ароматный напиток, вкусом похожий на лимонад. Как-то наш отряд разбрелся по черничной поляне, собирая чернику. Метрах в трех от меня шевелились кусты, в которых кто-то с сопеньем ел ягоды.

– Адриан, это ты? – наугад позвал я.

Из кустов приподнялась огромная голова бурого медведя, и, фыркнув, зверь с треском исчез в зарослях.

– Батюшка, вы куда? – раздались голоса ребят.

– Это не батюшка, это медведь! Он ел ягоды неподалеку от нас… – крикнул я моим помощникам.

– Эх, жалко, что мы его не заметили ! Хотя бы разок поглядеть… – посетовали друзья.

Случай вскоре представился. Нас предупредил егерь, что на Грибзу иногда вертолетом прилетают браконьерничать высшие чины сухумской милиции и даже министры. Поскольку места для посадки в лесу нет, вертолет садится на речном острове. При звуке вертолета нам было велено прятаться и не высовываться. В один из августовских дней раздался грохот низко летящего геликоптера. Затем грохот двигателей внезапно смолк, а к полудню со стороны реки послышались громкие выстрелы.

К этому времени у нас было заготовлено несколько десятков прямоствольных пихт диаметром у комля тридцать-сорок сантиметров. Мы валили их двуручной пилой, обрубали ветки и «шкурили», то есть снимали кору топорами. Под корой, на мокрых очищенных стволах, обнаружилась сладковатая пленка, которую мы жевали во время работы. Ветви и кору прятали в ямы и забрасывали травой. Затем веревками волокли заготовленные стволы поближе к строительной площадке, где оставляли их подсыхать.

В тот самый момент, когда мы начали «шкурить» несколько поваленных пихт, раскатистые выстрелы раздались в непосредственной близости от нас, метрах в двухстах вниз по склону. Мы поспешно спрятали топоры, забросали бревна листьями и быстро начали подниматься повыше к большим валунам, размером с двухэтажный дом. Над ними вверх уходили каменные осыпи, густо заросшие кустами лавровишни. Улегшись на самом верху большого валуна, перекрестив все стороны света, мы настороженно стали вглядываться в лес, боясь встретить милиционеров, ставших браконьерами.

Когда справа зашевелились заросли, первое, что пришло всем на ум, – браконьеры! Мы с ужасом следили, как раздвигаются и смыкаются кусты, но пока людей не было видно. Через мгновение метрах в двадцати от нас на осыпь вышел огромный красавец – бурый медведь. Он неторопливо начал осматриваться и тут заметил нас на камне. Медведь потянул в себя носом воздух, подумал и, поняв, что мы не представляем для него никакой опасности, медленно прошествовал