Птицы небесные или странствия души в объятиях Бога. Книга 2 - Монах Симеон Афонский

По телефону я передал отцу и матери совет старца. Мой отец сразу согласился с этим предупреждением духовника:

– Если отец Кирилл благословил, значит, нужно уезжать!

А наши мамы, моя и отца Пимена, посоветовавшись между собой, запротестовали:

– Но пока же все хорошо! Зачем от хорошего уезжать и искать лучшее? Будем пока жить в Душанбе. Все образуется…

Пришлось нам с другом оставить все как есть.

За это время моей маме удалось два раза приехать ко мне в Лавру. Случилось так, что как раз к ее первому приезду в Лавру на торжества съехались все владыки и мне дали послушание расселять архиереев. Все места в лаврских номерах были зарезервированы за архиереями. Поэтому благочинный разрешил поселить маму в моем рабочем кабинете в монастыре, где проводились производственные «планерки». Однако кто-то из старших отцов нашел неудобным, что посторонняя женщина ночует в монастыре, и мне пришлось поселить маму в моем кабинете в столярной мастерской, находящейся за стенами Лавры. Но она всему была рада, особенно чудесной, неиссякающей благодати у мощей преподобного Сергия. Прошения из молебна святому угоднику так полюбились ей, что она пела их вечером, когда оставалась одна: «Преподобие отче наш Сергие, моли Бога о нас!»

Второй ее радостью стало посещение отца Кирилла и исповедь у него. Когда мама вышла из исповедальной комнаты, ее лицо светилось чистой детской радостью: «Отец Кирилл! Отец Кирилл!» – повторяла благоговейно мама, и это было все, что она могла рассказать об охватившей ее радости и благодарности к нашему духовному отцу. Во второй ее приезд мы вместе побывали у всех лаврских святынь и вдоволь помолились у них, посетили семинарию и музей академии, а также осмотрели город. Прощаясь, она обняла меня:

– Понимаю, сынок, ты живешь здесь благодаря отцу Кириллу и только ради него стоило поступить в монастырь! А преподобный Сергий – такой родной. Я рада за тебя…

Отец тоже приезжал в Троице-Сергиеву Лавру, но в его приезд было поспокойнее. Он жил в монастырской гостинице с благословения благочинного. После того как папа поисповедался у отца Кирилла, старец, улыбаясь, сказал мне:

– Скажи своему отцу, пусть приходит на монашеское правило! Здесь его место…

На правиле в келье старца папа стоял благоговейно и чинно, со строгим выражением лица. Монастырская жизнь открылась ему с неведомой ранее стороны, исполненная глубокого смысла, и еще понравилась тем, что он увидел в монастыре сразу столько хороших и добрых людей. С некоторыми монахами его возраста он успел даже подружиться. Лаврским монахам он запомнился тем, что всегда рыдал у мощей преподобного. «А отец у тебя хороший…» – подходя ко мне, поздравляли меня некоторые монахи.

Помню, как он, выйдя в радостном настроении из кельи батюшки, в коридоре столкнулся с новым экономом, имеющим внушительный вид.

– Можно вас спросить? – смело приступил он к моему начальнику.

– Можно, – ответил тот с доброжелательностью.

– Разъясните мне, пожалуйста. Вот – мой сын, а я – его отец, но теперь он тоже – отец. Как это понять?

– Ну, это просто! – рассмеялся эконом. – Вы – отец для своего сына, а он – отец для всех…

– Это толковый ответ, – согласился довольный папа. И, повернувшись ко мне, добавил: – Поздравляю тебя с таким мудрым начальником!

Они пожали друг другу руки, и, уходя, эконом не остался в долгу, обратившись ко мне:

– Поздравляю с таким хорошим отцом!

И верно, его отношение к моему отцу не изменилось и в годы трудных испытаний. Эконом действительно очень помог ему, когда он лишился крова.

Наша дружба с отцом Пименом продолжалась, несмотря на различные послушания. Имея общую любовь к православным святыням, мы решили издать в первую очередь наши любимые книги по православной аскетике. Из Третьяковской галереи нам прислали разрешение сделать фотокопии знаменитых прекрасных икон преподобного Андрея Рублева – «Троицы» и «Спаса Вседержителя» из звенигородского чина, а также любимую келейную икону Матери Божией из кельи преподобного Серафима. К этому первому изданию икон в возрожденном издательстве Троице-Сергиевой Лавры мы добавили также дорогой нам образ Спасителя и Матери Божией из кельи отца Кирилла.

Но на этом этапе вмешались события, которые значительно ускорили осуществление нашей цели в духовной жизни, – создание горного скита. Обстановка в Таджикистане приобретала все более угрожающий характер для русского населения, и мы сильно тревожились за своих родителей. Но пока от родных мы слышали только успокаивающие ответы, что все хорошо и безпокоиться не о чем. Они жили в счастливом неведении развивающейся исподволь трагедии. Но тревога уже поселилась в наших сердцах.

Мой друг продолжал трудиться на послушании заведующего издательским отделом Лавры. Я продолжал свои мытарства в должности помощника эконома. В моем ведении снова оказались бригады строителей, слесарей, столяров и,