Иди туда, не знаю куда... Запутанные состояния Хаоса - Юрий Земун

Мне показалось это интересным, и я тут же приступил к делу: развернулся и осторожно пошел задом наперед. Но далеко не ушел, зацепился пяткой за какой-то корень и увесисто шлепнулся на «пятую» точку.

— Не торопись. Вначале посмотри на тот путь, который тебе предстоит пройти. — Шаман никак не комментировал мою оплошность, он просто добавил еще одну инструкцию. — Здесь главное, что ты учишься воспринимать привычное каким-то другим, необычным, способом. Вот почему так важно подавлять в себе стремление оглянуться. Оглядываясь, ты тут же разбиваешь слабенькую, только-только рождающуюся новую картину мира. И приходится начинать сначала.

Как только оглянешься, все сразу возвращается к привычному. Стоит оглянуться, и все превращается в самую обычную прогулку, а точнее сказать, в дурацкую прогулку. Как еще назвать взрослого человека, идущего задом наперед?

А ведь это действительно интересно: не с первой попытки, но ты все же имеешь шанс обнаружить, что можно видеть и как-то по-другому, например, спиной. Все твое тело может стать твоими глазами, только надо запастись терпением.

Я с удивлением и недоверием смотрел на него.

— Попробуй понять, чем это место отличается от другого. Это можно увидеть, а самое главное — почувствовать.

— Но я не понимаю, почему я остановился здесь.

— Если бы ты мог это сделать, ты бы сам был шаманом.

Вот еще один прием. Попробуй смотреть на мир невидящими глазами. Понимаешь, о чем я говорю? Глаза твои открыты, но ты ничего не видишь резко, в деталях.

Я стал смотреть именно так. Дело простое, кто не знает выражения: «Смотрит в книгу — видит фигу…» Так я и смотрел, так поначалу и видел.

— Когда ты так смотришь, — пояснял мне дальше Даккар-ата, — ты отказываешься от привычного, от того, чему учился всю свою жизнь. Сознание запутывается и начинает учиться новому видению. При этом, возможно, ты обнаружишь рядом с собой много такого, чего раньше не замечал. Точнее сказать, ты можешь однажды увидеть то, чего раньше не замечал. Но сейчас у тебя это вряд ли получится. Ты не можешь увидеть следы Духа, потому что твоя энергия уходит на болтовню.

— Так я же молчу. С кем тут разговаривать, с камнями и сойками?

— Я говорю о внутренней болтовне, о той словесной каше, что вертится у тебя в голове. Люди ведь не умеют слушать, потому что не умеют молчать. Я говорю о том, что называю отрешенным Безмолвием, молчанием человека, которого в этом мире нет. Отрешенное Безмолвие освобождает огромное количество внутренней энергии, которую теперь можно направить на другое. Вернее сказать, тут уже выбор не за тобой, твой Дух решает, какие возможности в тебе откроются.

Представь себе, что ты видишь мир через зеркало. Он там, за стеклом. А ты здесь, с другой стороны стекла. Ты можешь видеть происходящее, но тебя ТАМ нет. Именно это я называю внутренним Безмолвием: смотреть, но ничего не думать, никак не оценивать то, что ты видишь.

— И что с того? Думать — не думать, мы ведь про глаза говорим?

— Да ведь мы не глазами видим, головой… Глаза только свет собирают, а голова твоя решает, что следует видеть, а на что обращать внимание не следует: глупости это, пустышки, искажения реальности. Но это не так. Отбрасывая неважное, ты можешь не увидеть уникальное просто потому, что не узнаешь его. Тем более что то, о чем я говорю, — это и видение, и ощущение одновременно. Могу я это описать словами? Нет. Если ты сможешь это сделать, ты поймешь, о чем я говорю. А на нет и суда нет. Мы ведь не о словах говорим, о личной практике. Если ее нет, зачем тебе слова? Они ни ума, ни счастья не добавят.

В этот день мне ничего не открылось. Один раз я увидел боковым зрением какое-то мерцание над кустом багульника, но в ту же секунду моргнул… и все исчезло. Даккар-ата я ничего не сказал: чем хвалиться?

Может быть, не дано мне шаманского таланта, но, по крайней мере, у меня появилось какое-то понимание пути, пусть даже и довольно туманное.

Глубже колодца

Однажды лягушка из океана пришла и прыгнула в колодец. Там ее встретила лягушка, жившая в этом колодце. Она спросила:

— Интересно, океан — это глубоко, больше этого колодца?

Океанская лягушка рассмеялась и ответила:

— Очень трудно сказать что-нибудь, там нет меры, не с чем сравнивать.

Колодезная лягушка сказала:

— Тогда я дам тебе меру, чтобы ты могла сравнить.

Она нырнула на четверть глубины колодца, а потом вынырнула и спросила:

— Океан — это так же глубоко?

— Нет! — сказала океанская лягушка.

Тогда колодезная лягушка нырнула на половину глубины колодца и снова спросила:

— Этого хватает? Океан такой же глубокий?

— Нет! — снова сказала океанская лягушка. — Океан глубже.

Тогда колодезная лягушка нырнула до самого дна колодца. После чего с гордостью сказала:

— Океан такой? Глубже ведь не бывает?

И снова океанская лягушка сказала «нет».

Тогда колодезная лягушка возмутилась:

— Убирайся отсюда, обманщица! Ничто не может быть глубже этого колодца!

Люди глухи, потому что не слушают. Люди слепы, потому что не смотрят. Вернее, мы смотрим, но видим лишь маски, не саму жизнь, а наши представления о ней. Они нам заменяют реальность, «отводят» глаза. Все остальные барьеры восприятия вторичны. Они как металлические жалюзи, которые мы устанавливаем на окнах, а потом смотрим на мир через щелочки. Ничего удивительного, что в таком состоянии мы вечно чего-то боимся, вечно ошибаемся и нарываемся на неприятности.

Мы не видим, мы только смотрим… и разрешаем себе видеть лишь то, во что готовы поверить. Почему нас поражает временная слепота и мы не видим лежащие на столе прямо перед нами ключи, очки или кошелек? А потом проходит несколько минут, смотришь туда же и удивляешься: да вот же мои ключи, прямо перед носом были. А не видел, потому что не туда смотрел.

А. Иной. Смотреть и видеть — совсем не одно и то же.

Я много думал о природе творчества: каким оно было вчера и каким будет завтра? До изобретения фотографии изобразительное искусство соревновалось с человеческим глазом: зрителю нужен был реальный образ, похожий на то, что видят глаза. Здесь я говорю о европейском искусстве, о культуре Запада. Восток — иное. И вчера, и сегодня уровень живописи, поэзии,