Владимир Шмаков - ОСНОВЫ ПНЕВМАТОЛОГИИ

Таким образом, проблема природы и действительной сущности деятельности человеческих обществ одностороннему монадному сознанию представляется неразрешимой. Она раскрывается в своей настоящей глубине и становится доступной эволютивному познанию только при свете эзотерической доктрины о бинере модификаций Реальности. Здесь человек представляется не только обособленным субъектом и индивидуальной самостью, но и пластическим потоком определенных вибраций и устремления. Соответственно этому всякое человеческое общество подлежит параллельному изучению в обеих основоположных синтетических категориях. Оно есть не только система обособленных субъективных деятелей, индивидуальных эгоцентрических самостей, но и сосуществование объективированных порознь в категории предстояния индивидуальных пластических потоков, т. е. общество есть одновременно и множество монадное, и множество пластическое. Равным образом человеческое общество, как множество, одновременно и параллельно целокупно объединяется в высших единствах: монадном — синтетическом и трансцендентном природе каждого элемента — и пластическом — целокупном и имманентном по сосуществованию и с каждым элементом в себе, и в его становлении в категории предстояния. Пластическая природа общества воспринимается в системе категорий пластического множества. Во-первых, динамичность природы каждого элемента обусловливает динамичность и всей целокупной природы общества; множественность его становлений обнаруживается в длительности различных иерархических протяжений подобно смене последовательных состояний, непосредственно перерождающихся друг в друга, в чем и раскрывается непрерывность природы пластического множества. Во-вторых, природа высшего единства здесь воспринимается в категории целокупного сосуществования; оно имманентно бытию и становлению каждого элемента и одновременно раскрывается в природе этого элемента в себе и в его взаимоотношениях с другими, благодаря чему последние приобретают такое же первоосновное значение, как и первая. В-третьих, в пластическом созерцании эволюция каждого человека как члена общества заключается в возрастающем сознании им факта имманентного сосуществования в бытии и становлении с целокупной реальностью, в отрешении от всякого личного субъективного достояния, т. е. в уничижении самости и в замещении эгоцентричности центрированием на проходящем через единичное целокупном всеедином потоке. Именно отсюда возникает система естественных обязанностей индивида пред обществом и пределов его возможностей. В-четвертых, пластическое созерцание воспринимает целокупное единство общества как действительное и перманентно актуальное то iv кса. даЛЛа; оно объемлет и включает в себя все единичное в категории пластической целокупности, в которой оно вместе с тем исполняет собой единичное и через внутреннюю природу к феноменологическим становлениям во взаимоотношениях с другими элементами, и через становления во взаимоотношениях к внутренней глубинной природе каждого элемента. Таким образом, в пластическом созерцании природа человеческих обществ определяется непрерывным становлением всеединого целокупного потока в элементах пластической множественности по длительности протяжений. Каждый элемент имманентно сосуществует высшему единству в своей глубинной природе и в феноменологических становлениях во взаимоотношениях с другими, благодаря чему восхождение от единичного к целокупности высшего единства может осуществляться лишь в параллельной гармонической сопряженности с внедрением в глубинные истоки бытия единичного и с выявлением движущей первоосновы феноменологических взаимоотношений. Существо каждого человека как обособленного пластического индивидуального потока зиждется на динамическом устремлении и вибрациях, доступных эмпирическому обнаружению лишь до определенной глубины; пластическое включение в общество, снимая необходимость центрирования на индивидуальной субъектности и типе обособленных пластических вибраций, тем повышает предел свободных возможностей эмпирического обнаружения проходящего через человека космического всеединого потока. Последнее и приводит нас к следующей весьма важной доктрине, — В монадной категории включение индивида в общество лишь обогащает возможностями его эмпирическую феноменологию, но не изменяет природу индивидуального бытия в себе и довлеющего ему типа возрастания; напротив, в категории пластичности включение существа человека в пластичность общества одинаково повышает глубину становления вселенского потока и в его глубинной природе, и в его феноменологических взаимоотношениях с окружающим. Отсюда: наука об обществах в категории пластичности имеет своим предметом глубинное перерождение единичного человеческого существа, когда оно включается в поток высших вибраций и устремления; в этом включении пред человеком предстают новые цели и обязанности, он приобретает новые средства и методы приложения парящей в мире творческой силы и, соответственно этому, пред ним раскрываются возможности действительного сосуществования с реальностями высших порядков. Здесь не может быть определенных норм общественных отношений и закрепленных конституций государственных организмов, ибо, с одной стороны, их объект непрерывно и многообразно изменяется, а с другой — здесь может царствовать лишь закон безусловной свободы. Если в монадности подлежит сдерживанию эгоизм обособленной самости и регламентации ее возможности и способы борьбы с другими, то в пластической стихии утверждение единичного есть всегда вместе с тем и отрешение его от личного достояния и замещения ограниченных бытия, целей и средств таковыми же высшего порядка, а потому и более отражающими в себе Всеобщее.

Эзотеризм различает синтетическое сознание человеческого общества от его эгрегора: первое есть целостное сознание, свойственное высшему единству множества в себе, а второй есть совокупность актуальных эмпирических сознаний членов группы. В монадной категории эгрегор может быть определен как актуальное сознание высшего синтетического Я множества, а синтетическое сознание — как и его искони заданная энтелехия. В пластической категории эгрегор есть обнаружение пластического потока группы в ее конкретно-эмпирическом сознании, т. е. его становление в категории предстояния. Эгрегоры разделяются на реальные и мнимые, и это разделение остается справедливым для обеих основоположных синтетических категорий. В монадности эгрегор реален тогда, когда ему соответствует в высшем плане единый центр, по отношению к которому он есть лишь феноменологическое обнаружение. В противоположном случае эгрегор мним и образуется лишь случайными периферическими сцеплениями взаимно чуждых элементов. В пластичности эгрегор является реальным, когда он есть воспринимаемое конкретно-эмпирическим сознанием становление в пред-стоянии единого целокупного потока; когда же эгрегор образуется только случайно унисонными феноменологическими вибрированиями индивидуальных потоков без их имманентного сосуществования в глубинной природе друг с другом и с единым целокупным потоком — то он мним. В социологии классическими проявлениями мнимых и реальных эгрегоров являются толпа и общество. Посему эти явления, их природа и феноменология представляют собой существенно различные проблемы, долженствующие быть изучаемыми порознь. Но наряду с этим в обоих случаях мы встречаем и некоторое весьма существенное тождество. Всякая жизнь есть одновременное проявление обеих основоположных категорий, но в то время как пластичность вечно в себе актуальна, монадность лишь последовательно эволютивно переходит из потенциального состояния в актуальное в историческом процессе. Поэтому во всякой конкретно-эмпирической реальности пластическая стихия неизменно имеет основное и первенствующее значение; как бы ни была активно развита монадность, она всегда далека от своей конечной энтелехии, а потому и не может не играть вторичную и подчиненную роль в сравнении с вечно актуально совершенной пластичностью. Эта общая доктрина в социологии преломляется в постулат, что в жизни всякого общества и толпы, одинаково, пластичность первенствует, а монадность ей только сопутствует. Отсюда и вытекает, что природа, жизнь и психика человеческих масс должны быть изучаемы в пластической категории прежде всего и что односторонне-монадное исследование может касаться лишь объективирования и классификации внешних феноменологических проявлений, но в принципе неспособно подняться до познания своего предмета как вещи в себе. Действительно, познание в монадной категории может иметь дело только с эгрегорами как актуальными обнаружениями и только в пределах свободных возможностей актуального сознания познающего. Вещь в себе здесь является трансфинитумом возрастающего ряда и, как таковой, отделена непереступаемым transcensus'oM. Напротив, имманентизм пластической стихии прямо открывает доступ посильному познанию самой вещи в себе.