Владычество 3 - Рэнди Алькорн

Тогда поскорее убеди меня в этом по-настоящему, Муки. Или от тебя не останется ничего, что можно будет вернуть в тюрьму, — Кларенс протянул свою огромную правую руку к горлу Муки.

Вошел Олли.

— Что тут происходит?

— Уберите его от меня! — сказал ему Муки. — Он думает, что его сестру убил я.

— А ты не убивал? — спросил Олли.

— Вовсе нет. Кто вам это наврал? Что вообще творится? Не делал я этого. Клянусь. Там у вас кто, Тень, правда? Так он вам врет.

— Запомни, Муки, — сказал Олли, — это не официальный допрос. Я не заставляю тебя говорить. Ты вовсе не должен здесь быть. Фактически, думаю, я просто должен попросить мистера

44

Абернати отвезти тебя домой, и ты можешь позвонить мне когда-нибудь, когда будешь готов говорить. Хорошо?

Муки посмотрел на Кларенса, который взглядом прожигал его лоб.

— Нет, — сказал Муки Олли, — я хочу говорить сейчас. Я не делал этого!

— У тебя есть алиби на время стрельбы? — спросил Олли.

Да, да. Спросите мою маму. Я был у себя дома. Болел в ту

ночь. Блевал.

— Но ты говорил, что был на улице и видел тех, кто стрелял, — сказал Олли.

— Джи Си знал, что я болел. Спросил меня, хочу ли я на халяву тысячу долларов. Рассказал мне эту историю, чтобы я передал ее вам — два испанца в золотистой тачке, и все дела. Я пересказал все, что он мне говорил. Я не виноват, говорю вам. Кореша слышали, что вы платили за информацию, — Муки посмотрел на Кларенса, — поэтому некоторые пацаны выдумывали истории. Джи Си сказал, что никто ничего не сделает, пока не поговорит с ним. На следующее утро он пришел ко мне и сказал, что если я расскажу его историю, то получу штуку баксов от него и сотню от вас.

— Зачем бы Джи Си это делать? — спросил его Олли.

— Не знаю, — Муки поколебался, — Джи Си умер, так что думаю, можно сказать. Я подумал, может, Джи Си сам стрелял и хотел это скрыть.

— Так почему мы должны верить тебе, что ты врал раньше, а не теперь? — спросил Олли, — Ты понимаешь, какое наказание за убийство? Ты знаешь, что сделают с тем, кто убил женщину и ребенка?

— Я этого не делал!

— Ты только что упомянул Тень. Почему?

— Так это Тень, разве нет? — он показал на соседнюю комнату. — Он знал, что Джи Си говорил со мной. Он был там и теперь подставляет меня.

— Как Джи Си заплатил тебе?

— Десять стодолларовых бумажек в конверте.

— Какой конверт?

— Не знаю. Белый. Внутри — темно-синий. Думаю, что синий, потому что я Крип, вы же знаете?

45

— Я знаю, — сказал Олли, — что-нибудь было на конверте? Твое имя?

— Никакого имени. Только трояк.

— Тройка?

— Ну, знаете — цифра 3, карандашом. Это все, больше ничего не знаю.

— Хорошо, Муки. Просто подожди здесь несколько минут. Мы вернемся, — Олли вывел Кларенса в другую комнату, и они сели за один стол с Мэнни, который потирал плечо.

— Эй, ты, — сказал Мэнни Олли, — в следующий раз, когда мы будем это делать, я тебя толкну на стену.

— Ты бил неплохо, Мэнни. Ты подаешь надежду, как профессиональный борец. Сегодня на ринге Бешеный Пес Мануэль, — голос Олли стал неожиданно визгливым, и в нем звучала паника, — это Муки! Муки стрелял. Это был Муки.

Мужчины засмеялись. Кларенс пытался догадаться, что в соседней комнате думает Муки.

— Так он заговорил? Что он сказал? — спросил их Мэнни.

— Он все нам выдал. Гангстер Кул заплатил ему за ложь. Тень был там и, вероятно, знает больше, намного больше. Хотя Муки и не сказал ничего особенно информативного, я надеюсь, что при определенных обстоятельствах это укажет нам нужный путь.

— Он, правда, раскололся? Как быстро! — сказал Мэнни, с восхищением глядя на Олли.

— Ключ был в том, что я сказал ему, что попрошу Кларенса отвезти его домой, — засмеялся Олли, — и думаю, что Муки признался бы и в убийстве Кеннеди, чтобы только быть подальше от Кларенса. Тебе бы следовало быть копом, Абернати. Ты проникаешь взглядом на тысячу метров. Ты очень естественно выглядишь, когда надо разыграть прием «добрый следователь — злой следователь».

Кларенс нехотя шел в здание Гражданского зрительного зала на дневной симпозиум под названием: «Раса и этнос — новые перспективы». Он предпочел бы в это время поиграть в теннис. Но чем дольше он слушал лектора, тем сильнее заинтересовывался. После вопросов и ответов он сел в комнате для прессы за сценой, чтобы взять условленное интервью.

Доктор Лайтл откинулся назад и выпил стакан апельсино-

46

вого сока, пока Кларенс просматривал свои записи, выбирая основные вопросы по теме. Затем он включил диктофон, поставив на стол круглый микрофон.

— Мне очень понравилась ваша лекция, доктор Лайтл. Честно говоря, мой редактор, можно сказать, заставил меня сюда прийти. На самом деле мне не было интересно.

— Правда? Почему?

Может быть, потому что они просто бросили меня на «расовую тематику». Как журналист, я не привык, чтобы мне диктовали темы. Я очень независим. Но по правде говоря, я думал о расовом вопросе всю свою жизнь, и казалось, ничего хорошего от этого не было. Иногда я даже хотел больше об этом не думать никогда.

— Понимаю. Но на каждого, кто постоянно думает о расовом вопросе, есть такие, кто не думает о нем никогда. Может быть, если тот, кто не