Дух мадам Краул и другие таинственные истории - Джозеф Шеридан Ле Фаню

которая, полагаю, зарыла тело возле конюшни, там, где ее призрак копает землю и где мы обнаружили челюсть с зубами; молодая женщина в черном плаще, с распущенными волосами и перерезанным горлом – их жертва. В эту схему, однако, не вписывается вот что. Дом этот современный, построен недавно и производит очень приятное впечатление.

– Ничего подобного, – ответил друг. – Особняк этот отнюдь не нов. Вместе с соседними домами он когда-то образовывал старинный государственный пакгауз, недавно был отремонтирован и перестроен для жилья. Я хорошо помню этот квартал в дни моей молодости, пятьдесят лет назад, когда город еще не разросся вдоль побережья. Места здесь были заброшенные, пустынные и как нельзя более подходили для совершения тайных преступлений.

Больше мне нечего добавить, ибо вскоре врач сообщил, что здоровье мое достаточно окрепло и нет необходимости долее продолжать лечение на курорте. Мы вернулись в родной город. Должен пояснить, что мне нередко доводилось подолгу жить в самых различных домах, и ни разу в жизни не сталкивался я с подобными таинственными явлениями. Равно я никогда не пытался выяснить (вот глупец, скажете вы) никаких подробностей об истории нашего беспокойного особняка или же о том, что случилось с его обитателями впоследствии. Мне было достаточно того, что я знаю и что изложил на этих страницах; думаю, очаровательная загадка многое потеряет, если будет решена.

[На этом рукопись заканчивается. Предоставляем читателю самому поломать себе голову над разгадкой тайны, ибо редакция не может предложить никакого удовлетворительного объяснения и вынуждена лишь повторить то, что уже было сказано вначале, а именно: мы всецело полагаемся на искренность и скрупулезность рассказчика. – Редактор журнала Дублинского университета.]

Беспутный капитан Уолшо из Уолинга

Глава I

Пег О’Нейл платит по долгам капитана

Очень странная история приключилась с моим дядей, мистером Уотсоном из Хаддлзтоуна, и, чтобы вы это поняли, мне придется начать с самого начала.

В 1822 году умер в возрасте восьмидесяти одного года мистер Джеймс Уолшо, более известный как капитан Уолшо. В молодости, пока позволяли силы и здоровье, капитан был лоботрясом и притом безудержным авантюристом. День и ночь он занимался только тем, что прожигал жизнь. Поэтому и богатств не обрел, напротив, обратил свое достояние в пепел.

Все в окрестностях Уолинга знали капитана Уолшо, и каждый его избегал. Капитаном его величали из вежливости, ибо в армейских списках этот чин за ним никогда не значился. Уолшо оставил службу в 1766 году в возрасте двадцати пяти лет; непосредственно перед этим он настолько запутался в долгах, что вынужден был бежать от кредиторов и жениться на наследнице.

Получив в обмен на нежные чувства, еще у него остававшиеся, приданое не столь богатое, как рассчитывал, капитан все же не прогадал; на доходы супруги он жил и развлекался по-прежнему, то есть с бесконечными скандалами и злоключениями, по уши в долгах и денежных неурядицах.

В год своей женитьбы Уолшо квартировал в Ирландии, в Клонмеле; там же, пансионеркой при монастыре, жила мисс О’Нейл – или, как ее звали в округе, Пег О’Нейл – та самая наследница, о которой я говорил.

За исключением монастыря, во всей этой истории не было ни одной поражающей воображение детали: наружность юной леди, хотя и говорила о добродушии, красотой не выделялась и вполне отвечала определению «простецкая», довольно маленький рост сопровождался несколько избыточной полнотой. Однако Пег О’Нейл была впечатлительна, а чары молодого английского лейтенанта чересчур сильны – и монастырское воспитание не удержало ее от бегства с возлюбленным.

В Англии ходят предания об ирландских охотниках за приданым, а в Ирландии – об английских. Дело в том, что в старые времена путешествовали из Англии в Ирландию и наоборот в основном искатели приключений, а они, я полагаю, если уж владели таким ценным достоянием, как красивое лицо, нигде – ни дома, ни за границей – не упускали случая обратить его себе на пользу.

Как бы то ни было, Уолшо похитил свою прекрасную даму из святилища, где она пребывала, и – по той или иной причине – супруги обосновались в Уолинге, Ланкашир.

Здесь бравый капитан повел привычную, полную развлечений жизнь, нередко наведываясь в Лондон – по делам, разумеется. Думаю, не многие жены плакали столь часто и обильно, как бедная невзрачная коротышка-наследница, которая в свое время, алкая любви, взобралась на стену монастырского сада и спрыгнула в объятия красавца капитана.

Он растрачивал доходы жены, до полусмерти пугал ее руганью и угрозами и разбил ее сердце.

В конце концов она почти совсем перестала выходить из своей комнаты. В прислугах у миссис Уолшо состояла старая, довольно угрюмая ирландка. Эта высокая и сухощавая женщина отличалась набожностью, и инстинкт подсказывал капитану, что служанка его ненавидит; хозяин ненавидел ее в ответ и многократно сулил выгнать из дому, а иной раз – и выкинуть в окошко. В дождливую погоду, когда капитану приходилось проводить время в доме или в конюшне, он, пресытившись курением, принимался поносить служанку: она-де, окаянная пакостница, никак не угомонится, вечно будоражит весь дом своими проклятыми выдумками и т. д.

Однако проходили годы, а Молли Дойл оставалась на том же месте. Быть может, капитан считал, что, так или иначе, без служанки не обойтись, а новая могла оказаться хуже старой.

Глава II

Освященная свеча

Капитан мирился с присутствием еще одного постороннего лица и по этой причине почитал себя образцом терпения и снисходительности. Вверх и вниз по лестницам и вдоль по коридорам часто пробирался католический священник, в длинной черной сутане со стоячим воротничком и с белой муслиновой ленточкой на шее, высокий и несколько желтолицый, с синим подбородком и неподвижными темными глазками: то тут, то там священник попадался иногда на глаза капитану. По странному капризу, какие случаются у людей его темперамента, капитан обходился с этим клириком лучше, чем с прочими, при встречах проявлял даже своеобразную грубоватую учтивость, хотя потом недовольно ворчал у него за спиной.

Не исключаю, что капитан был трусоват, а в наружности посетителя проглядывали суровость и невозмутимость, и капитану казалось, что священник смотрит на него неодобрительно и, если представится случай, выскажет суждения весьма и весьма неприятные, которые трудно будет оспорить.

И вот настало время, когда злополучной Пег О’Нейл – в недобрый час ставшей миссис Джеймс Уолшо – предстояло пролить последние слезы и вознести последнюю молитву. Из Пенлиндена прибыл доктор, который, как всегда, не сказал ничего определенного, но глядел мрачнее обычного и в течение недели неоднократно наносил повторные визиты. Клирик в длинной черной